Сны богов и монстров

– И сколько?

– Ни одного.

– Хорошо.

– Да.

Зири с острым сожалением понял: хотя ветер дует в его сторону и доносит пряный аромат Лираз, другой запах теперь ему недоступен – тайный аромат, такой непрочный, такой хрупкий, такой только ее собственный.

Он наслаждался им, когда нес раненую Лираз к купальне. Но обоняние кирина не сравнить с обонянием волка, и тот запах остался только в памяти. Что ж, хотя бы так. Пребывание в теле Волка сделало ему хотя бы такой подарок.

В молчании они смотрели издалека, как бурелов скользит в воздушных потоках, а ангел держится рядом, иногда чуть уходя вперед, иногда отставая.

Когда расстояние между ними стало возрастать и бурелов повернул к северу, Лираз попросила:

– Давай полетим следом.

Они повторили ломаный, хаотический маршрут бурелова, реющего над скалами в потоках ветра. Потом бурелов облетел небольшой пик и ушел в облака. Вынырнул – и снова направился к Зири и Лираз.

Они следили за его полетом, и только когда расстояние совсем сократилось, Зири увидел, что бурелов нес всадников. Две фигуры, не имеющие сверкающих, как у серафима крыльев; издалека их было не разглядеть.

– Это?.. – ошарашенно спросил он.

– Думаю, да, – выдохнула Лираз.

Да. Увидев Лираз и Зири, они что-то пронзительно закричали на своем странном человеческом языке. Зири мог, конечно, и не понять, о чем идет речь, но как было не уловить торжество и радость победы, чистый, незамутненный восторг?

Кто мог винить их за это? Мик и Зузана укротили бурелова. Пройдет немного времени, и об этом сложат легенду.

80 Выбор

Акива не понял, что с ним произошло. Вот он в купальне, сердце стучит в ожидании Кэроу.

А вот он где-то еще.

Течение времени дало сбой.

Совсем недавно он говорил братьям и сестрам:

– Есть прошлое и будущее. А настоящее – всего один миг, отделяющий одно от другого.

Он ошибался. Есть только настоящее, и оно не имеет конца. Прошлое и будущее – всего лишь шоры, которые мы носим, чтобы не сойти с ума.

Что происходит?

Он утратил ощущение тела. Средоточие его «я» оказалось сейчас внутри не имеющей предела сферы, той точки разума, куда он забирался работать с магией. Сейчас он попал сюда помимо воли и не мог выбраться назад.

Его сюда… принесли?

Ощущение чужого присутствия. Голоса, слышимые на грани восприятия. Не разобрать. Только рябь пробегает по поверхности сознания. Словно пальцы коснулись шелка. Вразнобой.

Вокруг бушевал океан энергий. Чужих, чьих-то.

Его сила спряталась, затаилась и он ощущал собственную беспомощность. Ему нужно быть в другом месте. Кэроу придет – а его нет. Может быть, уже пришла. Со временем что-то творилось. Сколько прошло, десять минут? Несколько часов? Неважно. Точка. Есть только настоящее. Нужно просто настроиться на нужное тебе мгновение. И открыть глаза.

Бесконечное число направлений, и нет никакой подсказки. Однако это тоже неважно, ведь открыть глаза он не может. На веки что-то давит.

Что с ним сотворили?

Ощущение бессилия – особенно острое, поскольку вмешательство произошло в тот момент, когда надежда почти сбылась. Все рухнуло так стремительно! Кэроу ждет, она ничего не понимает.

Нестерпимо.

Акива и не стал терпеть. Он рванулся.

И снова в голове ударил гром. Рассудок Акивы отпрянул, но ненадолго. Гром – всего лишь звук. Если это – единственное, что держит его здесь, то разве он не справится? Акива собрал каждую ниточку своей собственной силы, скрутил в один тугой жгут – в один безмолвный рев – и толкнул.

Что-то безжалостно разрывало его изнутри на части, а он рвал в ответ.

Он проломился из этой глубины, из этой темницы наружу – внутрь собственного «я». Наконец вернулись ощущения. Ребра прижаты к камню. Он лежит на земле, и рядом раздаются голоса.

– Так нельзя.

Женщина. Голос звучит странно, женщина говорит на языке серафимов, но с непривычными модуляциями, и понимать удается с трудом.

– Мы потратили здесь достаточно времени. Впустую. – Еще одна женщина, голос резче и моложе. – Нужно было дождаться конца свидания? Полагаешь, ему было бы легче оторваться после того, как он ее распробует?

– Распробует? Он влюблен, Скараб. Ты должна предоставить ему выбор.

– Здесь нет выбора.

– Есть. Ты уже предоставила ему выбор.

– Сохранив жизнь? Я думала, ты обрадуешься.

– Я и рада. – Вздох. – Но это должно быть его решение, разве ты не понимаешь? Или он навсегда останется нашим врагом.

– Не испытывай мое терпение, старуха. Ты ведь знаешь, что я найду применение такому врагу?

Тяжелое, неприятное молчание. Акива понял, что говорят о нем – но это было все, что он понял. Какой выбор? Какой враг?

Скараб, так зовут молодую. Что-то еще. Что-то, что он должен знать.

Когда заговорила вторая, ее голос напряженно звенел:

– Найдешь применение? Сделаешь струну для своей арфы? Именно это ты уготовила для моего внука?

Внук. В первый момент Акива подумал: они не обо мне. Какой еще внук? Он – ублюдок. Он…

– Только если бы иного выхода не было.

– Иного выхода?! – Это прозвучало как всхлип. – Дурное ты затеяла, Скараб. Мы не воины…

– А зря.

Потрясенное молчание.

– Мы были воинами, – продолжила Скараб. В голосе звучало упрямство, своеволие юности перед лицом старости. – И будем снова.

– Что ты такое говоришь?

Защитница Акивы, его… бабушка?.. была в ужасе. В ошеломлении. Акива почувствовал ее беспокойство, ее страх и растерянность. Ощутил их как свои собственные. Точно так же он вытолкнул свое отчаяние, донес его каждому солдату там, в пещерах Кирин. Женщина назвала его внуком – и в мозаике его жизни встал на место еще один элемент. Скараб.

В посланной стелианцами в ответ на объявление войны корзине с фруктами, которая так взбесила Иорама, не было никакой записки. Зато была печать – восковой оттиск с изображением жука-скарабея.

Стелианцы.

Акива открыл глаза и в одно слитное движение поднялся. Пещера, такая же, как все пещеры Кирин; так же жутко завывают воздушные флейты. На душе полегчало. Его не унесли далеко, и Кэроу сейчас где-то поблизости. Он сможет ее найти, и все пойдет как надо.

Его внезапный рывок привлек внимание двух женщин. Ни одна не отпрянула, даже не отступила ни на шаг. Скараб перевела на него взгляд, и непонятная сила вновь заморозила его суставы. Снова, как раньше, когда он ощутил чье-то невидимое присутствие в умывальне, Акива понял, на какой тонкой ниточке повисла его жизнь.