Сны и Реальность Саймона Рейли

— Пустите! — вымолвил я в ужасе. В её глазах была жажда крови. Мозг отказывался верить в происходящее.

Неужели это так шутит воображение? Со мной такое случалось. В нашем мире не должно быть никаких существ из фильмов ужасов или страшных сказок!

— Наконец-то я поем! — шипело существо, наклоняясь ближе.

До чего же зловонное дыхание! Я попытался закричать, но одна из цепких рук перестала впиваться в мое плечо и заткнула мне рот так, что не стало хватать воздуха. А еще эта лапа была холодная, как у мертвяка.

— С тобой произойдет то же, что и с другими маленькими доверчивыми детками! Согласись, хорошее прикрытие я выбрала?

Я что-то промычал, даже впился в её руку, ощущая всю мерзость существа, но оно не почувствовало ничего. Вторая рука держала меня крепко и не давала вырваться.

Неужели я действительно умру вот так? Меня била дрожь. Наверное, не стоит думать, как это — чувствовать, как в твою шею впиваются такие большие и острые клыки.

— Бедный глупый мальчик, я тебя съем, а никто и не спохватится, — шипело чудовище.

Я начал задыхаться, поскольку пути, по которым воздух должен поступать в легкие, были практически перекрыты.

— Твоя мама умерла, а эти идиоты даже не вспомнили о её сыночке. А я специально разузнала! — кажется, она издала что-то вроде смешка, но оно больше походило на рык. — А значит, никому ты не нужен, и никто не будет против, если я тебя сожру!

Я дернулся, но безрезультатно. Неужели мамы больше нет?!

Хотелось кричать. Быть такого не может, мама жива! Это кошмарный сон, в который я попал, когда заснул на стуле в больнице! Но во сне же не чувствуют боли? А мне больно. Неужели я позволю этой монстрюге меня сожрать? Но шансов на спасение нет. Тварь очень сильна.

Она зашипела, приготовившись вцепиться мне в шею своими клыками. Я зажмурился, безрезультатно пытаясь кричать. Но вдруг хватка монстра ослабла, эта штука прекратила зажимать мне рот, и я упал на мостовую, вдыхая порции прохладного воздуха.

Монстрюга отвернулась, что-то попало ей в одну из конечностей, заставляя конечность повиснуть, как тряпка. Чудище зарычало, и в следующий миг я увидел высокую девушку в черном кожаном костюме. Ее волосы были ярко-лиловыми до плеч, и она ухмылялась, задорно сказав:

— Может, выберешь себе равного противника?

В руке она держала серебристый пистолет.

— Ты еще кто? — рыкнула бывшая медсестра. — Ты не смеешь прерывать мой пир!

— Я выслеживала тебя половину месяца, создание Хаоса. Думаешь, позволю ускользнуть?

Чудище яростно зашипело и бросилось в атаку, но девушка увернулась и выстрелила светящимся синим лучом, однако промахнулась.

— Ничего, сожрать вас обоих двойное удовольствие! — издала рык монстрюга, резко подавшись в сторону девушки. Ее движения были хаотичны и быстры. Девушка уворачивалась, пытаясь поймать цель, и непонятно было, кто у кого на мушке. В следующий миг заряд из пистолета попал в цель, продырявив голову «медсестры». Чудовище упало и затихло. Интересно, зачем молодая особа за меня заступается или это — простое совпадение?

— Вот и все, никто о тебе не узнает. Стереть всё, — девушка склонилась над поверженным врагом, вызвала синее свечение из наручных часов, которое окутало труп чудища. Тело исчезло, а девушка выключила свечение и убрала пистолет.

«Кудрявый рыжик», кусочек солнечного лучика...

Я лежал, пытаясь справиться с одышкой. Мозг отказывался понимать то, что произошло. Девушка подошла и склонилась надо мной. Мои глаза были открыты.

— Я думала, ты без сознания, — сказала девушка не слишком довольным тоном. — Ты не должен был меня видеть!

— В-вы к-кто? — слабеющим заикающимся голосом спросил я. Мне показалось, что теряю сознание, а ее голос раздается уже где-то далеко.

— Неважно, — она склонилась и стала прощупывать меня на наличие повреждений. — Ну не оставлять же тебя здесь!

— Ты — мамина коллега?

— Нет, я — друг.

Еще одна странная личность, подумал я. В ушах звенело, ноги и руки немели. Болело плечо.

— Ты должен уметь защищать себя, Саймон. Поверь, ты бы с ней справился, если бы...

— Ч-чей т-ты друг? — мои мысли уже готовы были отключиться.

— Твой, — мягко произнесла девушка.

В этот момент я уже окончательно потерял сознание, проваливаясь в страшную черную бездну.

***

Я проснулся от запаха жареной курицы и выглянул из-под одеяла. Я — дома, в своей комнате, на своей кровати. За окном светит солнце, свет натыкается на оранжевые занавески, не смея нарушать полумрак. Шкаф, ковёр, письменный стол, картины на стенах — всё на своих местах. Моя одежда аккуратно сложена на стуле стопочкой, а возле кровати — тапочки, словно два хомячка.

Я присел и попытался привести мысли в порядок, вспомнить, что вчера было... Как я оказался дома? Последнее, что помнил, это то, как жуткая кровожадная тварь пыталась меня сожрать и в этот момент ей помешала женщина, назвавшаяся другом. Если это она меня домой принесла, то откуда узнала, где живу?

Почесав затылок, я подумал, что, может быть, всё, что произошло вчера, было глупым сном, и мама сейчас на кухне, готовит завтрак, и ни в какую больницу не попадала, и никто в нее не стрелял? Да, это просто жуткий сон, других объяснений нет!

В этот момент дверь в мою комнату открылась, и показалась та самая медсестра, что провожала вчера домой и «случайно» потеряла человеческий облик. Выглядела она аккуратной, без всяких кровоподтеков, клыков, синяков, длинных когтей, и ее кудрявая прическа сидела идеально ровно, словно эта женщина только что вышла от парикмахера.

Увидев ее, я дернулся на противоположную сторону и чуть не свалился с кровати, опасаясь неведомого.

— Я курицу пожарила и сделала пюре, решила покормить, когда проснёшься, — сообщила она, словно отчитывалась: тон не был похож на тот милый, которым она разговаривала в больнице.

Если она здесь, то всё, что случилось вчера, происходило на самом деле? И в маму стреляли... От мысли об этом становилось жутко тоскливо. Я молчал, настороженно глядя на медсестру, кожей чувствуя исходящую от нее угрозу. Может, она оборотень? Может, она не помнит, что превратилась и набросилась на меня?

— Чего это ты так смотришь? — нахмурилась медсестра, не проходя дальше дверей. Ее поведение категорически отличалось: казалось, будто она и не старается быть мягкой и теплой, как мамин свитер. А ведь в больнице производила именно такое впечатление.