Сны о красном мире

Девушка уселась прямо на траву и, облокотившись на камень, стала смотреть, как струи родника забавляются с упавшим листом. Шелест родника и перешептывание листьев успокаивали и баюкали. Голоса гуляющих в парке были не слышны. Вокруг девушки образовался островок тишины, и запах воды, смешиваясь с терпко-сладким запахом лии, немного дурманил. Клонило ко сну.

Почувствовав легкое прикосновение, Милия открыла глаза и увидела стоящую рядом принцессу с книжкой в руке. Лия явно не ожидала встретить здесь кого-либо.

– Ваше высочество, – Милия хотела подняться, но принцесса жестом остановила ее, а сама устроилась рядом, подобрав под себя ноги.

– Вообще-то это мое убежище, – вполне дружелюбно произнесла Лия.

Милия несколько напряглась. Она не всегда представляла, как следует вести себя с этой не по годам взрослой девчонкой. Обычно выручала интуиция. Но сейчас, особенно после того, как принцесса ясно дала понять, что Милия лишилась ее расположения…

– Никогда бы не подумала, что встречу здесь вас, – между тем продолжала Лия.

– Почему? – спросила Милия.

Принцесса пожала плечами. Некоторое время она молча смотрела на девушку и вдруг сказала:

– Вы будете красивой невестой.

Милии почему-то стало жутко неудобно, но Лия совсем не обращала внимания на то, что девушка избегает смотреть ей в глаза.

– Я знаю множество красивых женщин, более красивых, чем вы, но все они либо глупы, либо чересчур высокомерны, либо услужливы до тошноты и льстивы, либо влюблены в собственное отражение. Вы – другая, и у вас глаза моей матери, поэтому я прощаю вам то, что завтра вы станете даной Глисса… – принцесса помолчала. – Я вижу, вы не совсем понимаете… Дело лишь в том, что, согласно древнему обычаю, предпочтение отдавалось наследникам мужского пола, а я, увы, не мужчина. Но это не было бы проблемой, если бы мне исполнилось восемнадцать. После смерти отца, тоже согласно традиции и закону о наследовании, как ближайший родственник по отцовской линии до достижения мною совершеннолетия лордом-протектором был назначен дан Глисса и, как полагается, был обязан отречься от права наследования. Однако это не лишает короны его будущих детей, после меня, конечно. Вот только если его первенцем будет мальчик, пропадет единственная законная возможность избавить Леантар от Сарка. Я ничего не имею против дяди, он как правитель далеко не плох, просто слишком долго находится под влиянием этого кошмарного сойлийца. Хотя, мне кажется, он тоже его ненавидит, а еще больше боится.

– Если бы я только могла, – пробормотала Милия, она слишком хорошо представляла, что может произойти, если на трон сядет воспитанник Мастера.

– К сожалению, не в ваших силах что-либо изменить. И я не вправе просить вас об этом, это слишком…

Лия замолчала, чуть качнула головой, печально улыбнулась, потом легонько коснулась руки Милии, словно хотела ободрить, поднялась и ушла, забыв свою книгу.

«Тайны и разгадки сновидения», – было вытиснено на обтянутой коричневой кожей обложке. Вместо закладки торчал какой-то полузасушенный цветок с наполовину оборванными лепестками.

«Любит, не любит, поцелует, плюнет, к сердцу прижмет…» – пронеслось в голове.

У принцессы не было матери – это сближало, но боже упаси еще когда-нибудь во время разговора с юной девушкой почувствовать, что двадцать с хвостиком твоей собеседнице, а не тебе.

В полной растерянности Милия вернулась во дворец.

В комнате девушку ждал сюрприз. На постели, полог которой был откинут, лежало подвенечное платье, то самое, о котором судачила добрая половина Роккиаты, естественно, женская. Увидев платье, Милия замерла от восхищения, ведь в первую очередь она была представительницей той самой женской половины. Впрочем, подобное произведение искусства произвело бы впечатление на кого угодно. Каскад белоснежных кружев, настолько тонких, что можно было засомневаться, человеческих ли рук творение, скрывали нижние юбки нежно-розового шелка. Лиф, рукава и низ платья покрывала изумительной работы серебряная вышивка, не говоря уже о том, что все платье просто искрилось от множества бриллиантов и неизвестных Милии розовых камней.

Приход дан Глиссы прервал восторженное созерцание, и девушке волей-неволей пришлось переключить свое внимание на лорда. Они еще не виделись сегодня, и Милию приятно удивила перемена в его облике. Темные, с вишневым отливом волосы дан Глиссы были собраны на затылке в пучок, а от усов, придававших лицу лорда ехидное выражение, не осталось и следа.

– Доброго дня, Милия, – улыбаясь, произнес он. – Нравится?

– Доброго дня, Альд, – ответила девушка, несколько натянуто отвечая на улыбку. – Да, вам так лучше.

– Я о платье, – еще шире улыбнулся лорд.

– Оно прекрасно.

– Ты тоже.

Милия почувствовала, что еще мгновение под пристальным взглядом дан Глиссы – и ее щеки запылают, как у школьницы на первом свидании. В этих его глазах было такое предвкушение, что… Девушке пришлось подойти к разложенному на постели платью и, сделав вид, что любуется вышивкой, постараться успокоиться.

– И будешь еще прекраснее в этом платье, – сказал дан Глисса, и Милии пришлось повернуться к нему лицом, чтобы не выглядеть вульгарной, ведь очень неприлично стоять спиной, когда с тобой беседует представитель высшей знати.

Подарив лорду будто бы благодарную улыбку, девушка вновь уставилась на платье. Оставалось лишь мысленно просить духов-покровителей и иже с ними, чтобы они напомнили лорду о каких-нибудь неотложных делах государственной важности. Где-то внутри зрело решение, а присутствие дан Глиссы мешало разобраться, какое именно. Мешало еще и то, что ее собственное тело, вопреки уговорам, откровенно желало испытать огонь, горящий в глазах лорда.

– Сегодня ты весь день от меня прячешься, – голос лорда был сладким, как варенье. – Хотела сбежать?

– Увы. У вас в руках шелковый шнурок от моего ошейника, – ответила Милия, с трудом скрывая раздражение.

– Зачем же так? – он подошел и положил руки на талию Милии.

– Мне хотелось побыть одной, – сказано было таким тоном, что даже самый последний идиот поспешил бы закрыть за собой дверь, но дан Глисса им не был, поскольку проигнорировал ответ и одним ловким движением развернул девушку так, что край постели уперся ей под колени.

– Если вы сделаете еще шаг, я упаду и сомну платье, – убийственно тихим голосом проговорила Милия, глядя в масляные глаза дан Глиссы.

– Я надеюсь, – так же тихо сказал он, – что завтра тебя не будет заботить состояние подвенечного наряда, когда мы останемся вдвоем.

Дан Глисса отпустил ее талию и отступил на шаг.

– Завтра утром я приду посмотреть, как тебя наряжают, Стейл.

– Как вам будет угодно, ваша светлость, – ответила девушка, чуть склонив голову.

Нет, это была не дань этикету, просто вдруг срочно понадобилось спрятать донельзя злорадную улыбку. Решение было.

Едва дверь за лордом закрылась, Милия позвала служанок, велев им как можно быстрее убрать из спальни платье, и со зверским видом смотрела на этих не к месту медлительных девчонок, которые превратили простое задание в целый ритуал. Как только платье перекочевало в гардероб, для которого была отведена целая комната, Милия не слишком вежливо их выставила.

Недоуменно оглядываясь, служанки быстро юркнули в свою комнатушку, чтобы в четыре языка обсудить вдруг резко изменившуюся госпожу. Обычно Милия вела себя с ними совсем не так, намного мягче, вежливее и терпеливее, чем другие даны во дворце. Но сегодня и именно сейчас она не хотела видеть рядом ни одной физиономии.

«Завтра утром я приду посмотреть, как тебя наряжают, Стейл», – мелькнули в голове слова лорда.

– Завтра утром, – прошептала девушка, глядя на себя в зеркало, – меня здесь уже не будет.