Сны Великого князя. Дилогия

16. Предгрозовое время

Со стороны неискушенного обывателя, наблюдающего за делом строительства Российского флота сугубо по хвалебным реляциям в прессе, могло казаться, что этот процесс идет как по накатанной, счастливо избегая всяческих подводных камней, а его непосредственные участники - сплошь доблестные радетели за благо государево.

Разумеется, подобное мнение такого гипотетического обывателя имело бы крайне мало общего с действительностью.

Да, стараниями Лихачева и его единомышленников определенно удавалось проводить в кораблестроении достаточно последовательную и разумную техническую политику.

Да, немало полезного сделал для флота управляющий Морским министерством Павел Петрович Тыртов, обеспечив, в частности, значительное развитие отечественных кораблестроительных предприятий, создание специальных учебных отрядов на Балтийском и Черном морях для интенсификации боевой подготовки, а также добившись за время исполнения им своих обязанностей увеличения бюджета Морского ведомства с шестидесяти миллионов рублей в 1897 году до без малого ста в 1902.

Но, к сожалению, позитивные начинания одних в Российской империи образца начала 20-го века слишком часто нивелировались ленью, некомпетентностью или коррумпированностью других.

Квинтэссенция этих отрицательных черт, увы, имела место в персоне главного флотского начальника - великого князя Алексея Александровича.

И, правда, на своем посту великий князь, чье сознание застыло еще на временах парусного флота и воспоминаниях о его походах на "Светлане", тогда как на дворе уже наступил век пара, электричества и радио, в дела своего ведомства глубоко не вникал и почти во всем полагался на управляющего Морским министерством. А основное его внимание привлекали отнюдь не проекты новых броненосцев, а красивые женщины и изысканные еда и напитки. Даже заседания Адмиралтейств-совета проводились им в виде застолий с обильными возлияниями, где собственно военно-морской тематике уделялось ничтожное внимание ("Бездарно потраченное время", как желчно отзывался об этих мероприятиях Лихачев). Сибарит и чревоугодник, Алексей с годами здорово располнел, что дало право злым языкам называть его "семь пудов августейшего мяса", хотя и не мешало его успеху у противоположного пола.

Однако увлечение мирскими благами было бы еще простительно, если бы ради потакания своим страстям великий князь не запускал руку в государственный карман и не имел склонности раздавать контракты на постройку судов тем, кто предложит ему лично наибольший "откат".

Масштаб подобных злоупотреблений со стороны генерал-адмирала и его доверенных лиц в 1902-1903 годах стал поводом для пристального изучения компетентными органами финансовых вопросов деятельности Морского ведомства. В итоге были выявлены недостачи на несколько миллионов рублей. В этой скандальной истории сам Алексей все же смог избегнуть обвинений, но ряд его ближайших помощников осудили к различным срокам заключения.

Помимо того, лишился своего поста глава ККиС Верховский, оставивший о себе недобрую память как о стороннике "копеечной" экономии. Разумеется, убрали его не за сами проявления излишней бережливости, но за фактическую направленность таковых - по сути, стараниями Верховского, проявлявшего ненужную угодливость перед своим высокопоставленным начальником, "сэкономленная" часть бюджета ведомства уходила не на реальные нужды флота, а на великокняжеские забавы. Именно Верховского стоило "поблагодарить" за то, что русские корабли, законченные постройкой в 1898-1902 и частично в 1903 годах, будучи в основе своей конструкции отнюдь не хуже, чем их зарубежные аналоги, располагали лишь в крайне ограниченном количестве теми недешевыми, но весьма эффективными приспособлениями, что отличают просто корабль от первоклассного боевого механизма - телефонами для внутрикорабельных переговоров, современными мощными станциями беспроволочного телеграфа, оптическими прицелами Перепелкина и дальномерами Барра и Струда.

И если российский флот все же удавалось содержать в целом в достаточно приличном состоянии, то уж точно не благодаря, а вопреки "стараниям" генерал-адмирала Алексея Александровича и его присных.

В последующем поговаривали, что именно учиненные в Морском министерстве разбирательства стали одной из непосредственных причин смерти в марте 1903 года Павла Петровича Тыртова, человека порядочного и близко к сердцу воспринявшего факты преступных деяний в своей епархии. Сменить покойного на освободившемся посту управляющего Морским министерством доверили, откровенно говоря, никакими особыми достижениями себя не зарекомендовавшему, но, по крайней мере, не имевшему отношения к выявленным финансовым махинациям Федору Карловичу Авелану. Исполняющим же обязанности начальника Главного морского штаба, а заодно и временным главой ККиС назначили Зиновия Петровича Рожественского.

А меж тем на Дальнем Востоке дела уже явно шли к военному столкновению с Японией, чьи планы на Маньчжурию прямо противоречили российским - Россия добивалась признания Японией Маньчжурии лежащей вне сферы ее интересов, но японское правительство это категорически не устраивало и переговоры по данному вопросу никак не приводили к компромиссу. Русский царь не шел на уступки, так как для России ситуация, по его мнению, была принципиальна: решался вопрос о выходе к незамерзающим морям, о преобладании на огромной и относительно слабо заселенной территории. Япония же стремилась к полному своему господству в Корее и требовала, чтобы Россия очистила Маньчжурию.

Подписанный 17 января 1902 года англо-японский договор об оказании военной помощи давал Японии возможность начать борьбу с Россией, пребывая в уверенности, что ни одна держава (например, Франция, с которой Россия состояла в союзе с 1891 года) не окажет России вооруженной поддержки из опасения войны уже не с одной Японией, но и с Англией. В то же время формулировки ответной франко-русской декларации, опубликованной 3 марта 1902 года, были весьма расплывчаты: в случае "враждебных действий третьих держав" или "беспорядков в Китае" Россия и Франция оставляли за собой право "принять соответствующие меры". Однако же реальной помощи от своей союзницы, как показало время, Россия так и не дождалась.

В 1902-1903 годах ситуация постепенно накалялась - Россия саботировала вывод своих войск из Маньчжурии по соглашению с китайцами от 26 марта 1902 года и, более того, расширяла свое военное присутствие в Корее, а Англия, Америка и Япония заявляли протесты против действий российских властей.

В конце декабря 1903 года Главный штаб, обобщив всю имеющуюся разведывательную информацию, представил Николаю II докладную записку, из которой следовало, что Япония полностью завершила подготовку к войне и ждет лишь удобного случая для атаки. Более того, помимо реальных доказательств неизбежности войны, разведка смогла установить и практически точную дату ее начала. Однако никаких экстренных мер со стороны Николая II и его окружения так и не последовало.

Подобному самоуспокоению императора насчет враждебных действий японцев в некоторой степени поспособствовало то, что Россия к концу 1903 - началу 1904 годов фактически завершила сосредоточение на Тихом океане предназначенных для оного морских сил. Только из кораблей, построенных по программе 1881-1900 годов и дополнявших ее более поздних программ, в Тихоокеанской эскадре и Владивостокском отряде крейсеров имелось:

10 броненосцев ("Пантелеймон", "Георгий Победоносец", "Пересвет", "Богатырь", "Громобой", "Витязь", "Ретвизан", "Победа", "Орел", "Слава" - причем последние два под общим командованием адмирала Дубасова успели попасть в Порт-Артур буквально за несколько недель до начала войны);

4 броненосных крейсера ("Бородино", "Полтава", "Очаков", "Кагул");

4 "защищенных" бронепалубных крейсера I ранга ("Варяг", "Рюрик", "Аскольд", "Баян");

2 бронепалубных крейсера I ранга ("Аврора, "Диана");

2 бронепалубных крейсера II ранга ("Яхонт", "Алмаз");

4 минных заградителя ("Алеут", "Монгугай", "Амур" и "Енисей");

5 канонерских лодок ("Гиляк", "Хивинец", "Кореец", "Манджур", "Бобр");

2 минных крейсера ("Всадник", "Гайдамак");