Сны. Начало
Шрифт:
— Это хозяин так решил – чтобы не перекупать товар втридорога, сговорился еще с двумя купцами, да караван собрали. Хотят попробовать – может барыш лучше будет.
– А не страшно-то к этим головорезам вот так-то ехать? – спросил второй, с более певучим говором.
– Так вроде мир же сейчас с этими серыми харями! Говорят, они и сюда доезжают? Ярмарка же у вас где-то проходит?
– Да, то так! Только ярмарка проходит дважды в год – весной и осенью. Так что вы опоздали к весенней-то. А на ярмарку, ага, приезжают они. Помногу их тут бывает. Но ведут себя мирно,
– А чего они возят?
– Кожи у них больно хороши. Ай, как хороши! Да и прочее – ткани шерстяные, войлок. Мясо вяленое. Скота много пригоняют. А от нас закупают все больше зерно разное. Железо берут охотно, в брусках.
– И чего, правда ли говорят, что больно страшные они, орки эти? – интересовался грубоголосый.
– Да как сказать? Не красавцы – точно. И здоровенные – что ты! Вот нашего хозяина, Бруно, видел? Во-о-от… А те так как бы не повыше будут. Плечи широкие, руки – что моя нога. А топоры у них – мне не поднять будет!
– Ну а к примеру… бабы-то у них есть? А то говорят – они все больше ваших воруют?!
– Да есть у них свои бабы. Тоже – те еще страшилы, под стать мужикам. Высокие, здоровые. На такой пахать можно, что на твоей кобыле. А вот что иное… так я бы побоялся – такая же, если что не так – задавит голыми руками!
«Т-а-а-к… маг тут есть, еще и орки «нарисовались». А как у них дела обстоят с гномами и драконами?».
– А наши бабы им ни к чему. Какая же наша баба такого выдержит? Там же поди – что твоя жердина! Ну… сплетни-то ходят разные. Бабенки, те, что повеселее, вроде бы все же решаются. За серебро их, опять же… Но сам не видел, не скажу.
Мужики заперхали, захрюкали смехом скабрезным.
– А по-нашему они как? Понимают? – снова «прогавкал» первый.
– Понимают. Многие – понимают. Да у них и толмачей полно. А говор у них такой… грубый. Вот на манер твоего, ага!
– Э-э-э… ты мой говор не трожь! Это самый правильный говор в бывшей империи, понял? Это вы – все больше, как птички щебечете!
Но ссоре не суждено было развиться – на Плехова снова накатила волна боли и он, не выдержав, застонал.
Мужики замолчали, а потом приезжий хмыкнул:
– Ты смотри-ка – не сдох значит!
Плехов пошевелил губами, попробовал облизать их. Но рот был сухой, язык – тоже. Пить захотелось – невмоготу!
– Пи-и-и-ть… Воды! – «я же по-русски сейчас прошу, они же ни хрена не понимают!», - Вассер! Вотэ! Мать вашу… Как там… У! Блин… Аква!
На ум взбрело даже:
– Ванд! Весси! – это что-то из скандинавского уже будет!
Мужики замолчали, потом приезжий спросил:
– Ты же говорил, что он – немой!
– Так и говорил! Как есть немой. Был…
– А ну-ка пошли поглядим?
Плехов скосил глаза. К нему подошли двое – один был одет в серо-коричневую добротную на вид одежду, даже с беретом на голове, с аккуратно подстриженной черной бородой. Второй – куда проще, вид был обычный для деревенского жителя.
— Это что же… малец этот, он не из ваших будет? Белобрысый какой-то. Из алеманов, что ли?
– А я – знаю? Говорю же – прибился откуда-то. Говорят,
что, когда семь лет назад этих… Ну – ты понял? Скинули, вот тогда и пришел сюда. Да меня-то тогда еще здесь не было. Я же только три года здесь живу, из Бравы переехал! – «а вот и владелец более музыкального голоса!».– Х-м-м… так он может из этих… нордлингов? Ублюдок северян? – тот, что в берете поморщился недовольно, - И какого хрена у вас тут их всех не перебили?
– Да как перебить-то? Без малого пять десятков лет нордлинги тут власть держали, сам же знаешь. Их выблядков тут много по деревням бегает. Светловолосые, да высокие. Своими они для местных уже стали.
— Вот я и говорю – все у вас тут не как у людей! Живете на задворках, на краю Степи, и сами такие же дикие, что те орки! Мы у себя там хорошенько все почистили!
Плехов рассердился – стоят тут обсуждают его, склоняют на все лады, а попить – хрен у них дождешься!
– Вассер! Акуа! – прохрипел пересохшим ртом.
Местный подошел, и, обтерев край кожаной фляжки рукавом, наклонил к его губам.
«Тупиздень! Я же воды просил, а этот «обмылок» мне наливку в рот льет! Как там говорил один человек? «Дебилы, блядь!».
Приезжий был более сообразителен, но и более паскуден:
– Тьфу ты! Ты ему наливку льешь?! Еще не хватало эту погань наливкой поить!
– И правда! Девок надо позвать, вот что! Пусть сами за ним смотрят.
Снова накатила головная боль и Плехов закрыл глаза. А когда открыл, действующие лица уже поменялись. Сейчас над ним склонились двое – мужчина и молодая женщина. Мужик был куда представительнее, чем предыдущие двое. Одет он был в бархатную зеленую куртку ниже пояса, и черный берет. Коротко стриженая бородка, смуглый и горбоносый, как араб или испанец, карие глаза глядели внимательно.
Женщина, а скорее девушка, была приятного обличия. В ней явно угадывались южные черты. Белая блузка с длинным отложным воротником, туго затянутый шнуровкой черный корсет, и кокетливый чепчик на голове.
– Гейтс! Ты говоришь, что он разговаривал? – не отрывая взгляда от Плехова, спросил мужчина.
Откуда-то из-за спины «испанца», тот возчик с певучим говором ответил:
– Так и есть, милостивый господин маг! Воды попросил! Своими ушами слышал!
«Испанец» хмыкнул, довольно беспардонно поворочал голову Плехова со стороны на сторону, вызывая дикие приступы боли у последнего.
– Х-м-м… крови, кроме старой, запекшейся на затылке, нет. Уши и нос… х-м-м… чистые. Получается, перелома шеи нет. Везучий мальчишка!
– Ну что же вы, милсдарь Филип, так бесцеремонно его вертите? Воды ему можно дать? – прощебетала девушка.
– Дай, хуже не будет! – кивнул маг.
Наконец-то Плехова напоили!
«Какой кайф!».
Обратил на себя внимание и тот факт, что девушка (весьма симпатичная, кстати!), после этого, аккуратно и даже нежно обтерла ему лицо влажной тряпицей, глядя с явным сочувствием и испугом.
Но маг отодвинул ее в сторону и снова наклонился над Плеховым:
– Кнут! Ты меня слышишь? Если слышишь – моргни глазами.