Соавторы

–  У Богданова инфаркт. Ему вчера поздно вечером сообщили об убийстве Славчиковой. Ему стало плохо.

–  Он в больнице?
– быстро спросила Настя, поднимаясь из-за стола.

–  В больнице, - кивнул Сережа.
– В морге он. Сегодня днем скончался, в четырнадцать тридцать две.

А ведь она думала вчера о том, что нельзя оставлять Богданова одного, думала, думала… боялась, что он узнает о смерти Катерины и ему станет плохо… даже прикидывала, не поехать ли к нему самой… И не поехала. Устала. Двое суток на ногах. Кто для нее Глеб Борисович?

Свидетель, не более того. У него полно родственников, которые могли бы побыть рядом с ним после гибели старой Глафиры, и не ее, не Настина, вина, что их не оказалось рядом. Она не обязана была… И она так устала… Но разве это ее извиняет?

***

Похороны Екатерины Славчиковой состоялись одновременно с похоронами Глеба Борисовича, несмотря на то что погибла она двумя днями раньше: судебно-медицинская экспертиза требует времени. Хоронили их на разных кладбищах, Катерину - на Хованском, а Богданова - на Пятницком, рядом с дедом, матерью и Глафирой. Настя с Сергеем Зарубиным долго рядились, кому куда ехать, взвешивали все "за" и "против", пока Сергей не предложил поистине соломоново решение.

–  А давай мы с тобой поедем хоронить Богданова, возьмем чету Боровенко и поедем вместе. А к Славчиковой пусть Петюня едет.

–  Почему?
– не поняла Настя.

–  Ой, Пална, нет в тебе оперативной хитрости. Мы уже сколько фотографий Нестеровой показали, а Николая на них все нет и нет. Нам Петькины контакты нужны? Нужны. А какие у него могут быть контакты, если рядом с ним будет кто-то из нас? Никаких. Он должен чувствовать себя свободным и бесконтрольным. А ребята из УСБ пусть делают свою черную работу.

В этом был резон. На похороны Славчиковой ехать все равно кому-то надо. Убийство раскрыто, преступники задержаны, но ведь остается открытым вопрос о материалах. А если они были у нее? И вполне может так случиться, что человек, который ей эти материалы отдал, придет проститься с ней. Чего в жизни не бывает? Поэтому одно из обязательных правил работы по убийствам - фиксировать всех, кто приходит на похороны. Такие порой неожиданности случаются…

И вот теперь Настя, Зарубин и супруги Боровенко медленно шли вместе с толпой провожающих Глеба Борисовича. Писатели, издатели, литературоведы и критики. Родственники.

–  Смотрите внимательно, - тихонько повторял то и дело Сергей, - может быть, вы увидите тех, кто приезжал тогда к Богданову, а он дверь не открыл.

–  Вот она!
– внезапно воскликнула Лиза и схватила Сергея за руку - Тише, тише, - зашептал он, осторожно высвобождая руку, - похороны же. Кто - она?

–  Женщина, с которой Богданов в ресторане встречался. Она ему конверт отдала, а он ей - деньги.

–  Хорошо, спасибо, - вполголоса пробормотал он.
– Смотрите еще.

Через две секунды его уже не было рядом, а еще через полминуты Настя заметила его куртку, мелькающую в непосредственной близости от женщины, на которую указала Лиза.

–  А вон эти двое, - взволнованно проговорил Вячеслав.
– Точно, они. И опять вместе, как тогда.

Он указывал на двоюродного брата Богданова, Григория Александровича Черевнина, рядом с которым, как и на похоронах Глафиры, стоял сын Глеба Борисовича - Илья Глебович. Н-да, Глеб Борисович, до какого же катастрофического состояния вы довели свои семейные дела, если двоюродному брату и родному сыну дверь не открываете?

–  Хорошо. Еще кого-нибудь узнаете?

К концу траурной церемонии, часть которой проходила в ритуальном зале, а часть - под открытым небом, Настя так продрогла, что с трудом смогла разжать стиснутые в кулаки и засунутые поглубже в карманы руки.

Перчатки взять она забыла. Боровенко очень старались, но больше никого из присутствующих не опознали, кроме младшей дочери Богданова Лады, которую видели, когда она приходила к отцу на воскресный обед.

Зарубин совсем затерялся в толпе, и Насте пришлось ждать его у ворот кладбища.

–  Ну что?
– спросила она, когда Сережа появился.

–  Это сестра второй жены Богданова. Зовут Валентиной, фамилию выяснить не удалось, обстановка специфическая. Но зато я узнал, чем она занимается.

–  И чем?
– Настю разбирало нетерпеливое любопытство - Торгует модной одеждой. Судя по тому, как она одета, она не столько торгует, сколько носит эту одежду.

Жалко, да?

–  Чего жалко?

–  Ну, что она вторая жена сестры., тьфу ты, сестра второй жены. Было бы классно, если бы она оказалась, например, сестрой Нестерова или его коллегой по редакции. Тогда бы все сошлось и можно было бы вздохнуть свободно.

–  Не ищи легких путей, Сержик, - ее передернуло от холода, и Настя машинально прижала локти к бокам.
– Легкие пути знаешь куда ведут?

–  Знаю, в мышеловку, - уныло ответил Зарубин.
– Когда велишь побеседовать с мадам Валентиной?

–  Сегодня у нее поминки, а завтра можно.

–  Слушай, мы, конечно, должны быть деликатными, человечными и все такое, но ты же сама сказала, что Погодин и его компания могут еще что-нибудь сотворить.

Причем в любой момент. Пока мы тут миндальничаем, они небось уже новое убийство задумали.

–  И что ты предлагаешь?
– поморщилась Настя.
– Выдернуть ее сейчас и вместо поминок отвезти на Петровку? Ты считаешь, что это прилично?

–  Зачем же так круто, - усмехнулся он.
– Я поеду вместе со всеми на поминки, там с ней и поговорю.

–  Ты с ума сошел! Это совершенно неприлично.

–  Ничего подобного. Вряд ли она убивается по Глебу Борисовичу, если посмотреть, что он сделал со своими семейными отношениями. Да и кто она ему? Вторая сестра жены, то есть… ну, понятно кто. Отношения у них были сугубо деловые, товарно-денежные, и признаков глубокой скорби на лице Валентины я не заметил. А пролезть в ресторан и примкнуть к толпе поминающих - как нечего делать. Опер я или где?

–  Или там, - улыбнулась она.
– Ты как поедешь, на служебной машине или вместе со всеми, на автобусе?

–  Я - с народом, - гордо объявил Зарубин.

–  Тогда я возьму машину, ладно? Мне в женскую консультацию надо.

–  Пална, ты чего?
– Он в ужасе посмотрел на нее.
– Тебе ж на пенсию скоро.

–  Балда ты. Я за списками. Они обещали к сегодняшнему дню подготовить.

***

Списки и в самом деле были готовы. При их виде Насте чуть дурно не стало. Три с половиной тысячи посещений за месяц. Женщин, приходивших в консультацию в течение этого месяца, было, конечно, не три с половиной тысячи, а меньше, просто многие приходили больше одного раза. Но это не спасало положения. Сперва нужно выбрать из списка всех, кто носит имя Ольга, потом выверить и убрать повторы, потом пройтись по возрасту, отсекая совсем молоденьких и тех, кому за сорок, поскольку точного возраста своей случайной знакомой Нестерова не знала и сказала, что на глазок ей было между тридцатью и тридцатью семью. Но Настя знала, что такое этот самый "женский глазок", всегда, пусть и подсознательно, готовый прибавить другой женщине пару-тройку годиков. Значит, брать нужно "вилку" от двадцати шести до сорока, чтобы не ошибиться.