Соберик

После полутьмы предыдущих залов яркий свет ослепил людей. Когда зрение восстановилось, они увидели своих спутниц с полностью черными глазами. Защитные шоры рефлекторно опускались на орган зрения. Они пугали людей, в культуре которых подобным образом символизировалась одержимость.

Доктор уже стоял на каменном полу, куда его заботливо переставили, когда он свалился со ступенек. Лестница, по которой карабкался экспериментатор, теперь освещалась. Ступени оказались настолько малы, что по ним удобно было бы идти существу полуметрового роста. Это были даже не ступени, а множество выступов, ведущих вверх.

Хранительница пошла обходить все аквариумы по периметру зала. Светился пока только один, но в его лучах виднелись гигантские чаши с ровными одинаковыми камнями. В каждой лежала целая груда.

– Это что? – спросил опешивший Старпом.

– Это наши яйца, – ответила Ликчи.

– В смысле?

– Они так размножаются, – важно ответил Антрополог.

– Как так? Не как мы? – изумлялся Старпом, впадая в ретроградный ступор.

– Вообще не так.

– Надо валить с этой планеты, – испугался Серый.

– Да ты послушай. Может понравится.

– Чет я как тебя слышу, так все про размножение.

– Да… В голове все никак не укладывается.

– Вы разговариваете, а слышно на всю пещеру, – подала голос Мири.

– Старпом не знает, как вы размножаетесь. Просветите, пожалуйста, будьте так любезны.

В остальных аквариумах появлялся нитеподобный свет, видимо корм делал свое дело.

– Мужская особь и женская откладывают по яйцу. Если их диаметры совпадают, то можно аккуратно разделить их на две части и соединить половинки. В одном варианте будет развиваться маленький организм. Второе яйцо можно соединить и оставить на корм детенышу. Можно обойтись без этого.

– Вот это да! А как же это самое, процесс оплодотворения?

– Главное руки помой перед тем, как за яйца хвататься, чтобы грязь не занести, – продолжила Мири.

– И все что ли?

– У женщин есть железы для кормления, а у мужчин сумка для вынашивания.

– А как же удовольствие там, должны же плюсы быть.

– Этому ты потом научишься, перерождение долгий процесс и во многом неожиданный, – ответила Кати.

– Это ты про Дикого? Что-то я его давно не видел.

Голос Старпома дрогнул и унесся под купол пещеры.

– Он рядом. Остался сторожить расщелину снаружи.

– Так это… не камни?

– Нет.

– Яйца что ли?

– Женские – круглые, мужские – овальные.

– А потрогать можно?

– Нет, они обработаны для хранения.

На блюдах из неизвестного материала лежали однотипные шары и овалы разного размера. Подносы располагались вдоль стены. Сначала стояли разнообразные. Большие, словно заварочный чайник лежали в одном блюде; маленькие, с лесной орех, в другом. Они отличались по цвету и форме, были глянцевыми и матовыми по фактуре.

Потом пошли блюда со сферами размером с яблоко, появились с мячик для пинпонга. Пока обошли весь периметр, насчитали около 100 кладок (гнезд, или лотков). Последние 30 подносов полностью одинакового размера. Цвет их стал ровным, по большей части бежевым.

– Смотрю, искусственный отбор в действии.

– Да, согласна, мы все становимся похожими друг на друга.

– Но у вас цвет разный. У нас такого нет.

– Почему нет? Мне рассказывали, у вас есть расы.

– На экваторе – черные, на севере – белые. Это да.

– Разрез глаз, волосы – это малая толика изменений, связанных с климатом и отбором.

– Антрополог, ты бы объяснил это по-научному.

– Да, а дети от таких браков – метисы. Они не такие темные и не такие светлые.

– А у нас могут быть другого цвета или полосатыми, например.

– Это хорошо или плохо?

– Для природы – нормально, а в обществе это осуждается.

– Расизм, значит?

– Нет, это не то.

– Объясни?

– У нас уже лет 100 как нет изменений температуры воздуха. Нет дождей, ветров, а день и ночь по всей планете длятся одинаково. У нас нет морей, пустынь, рек и гор, а шипы Гчилы мы оставляем только лишь для того, чтобы не случилось катаклизма – планета же вращается.

Иногда, когда падают метеориты или наши постройки становятся слишком тяжелыми, она выдает что-то неожиданное. Может надуть гигантский пузырь и прорвать оболочку струей раскаленного воздуха. Тогда возникает ураган, который гасится благодаря ее шипам… В общем, нет причин быть разными и обладать бесполезными способностями.

Последнее предложение прозвучало наигранно и противоречиво.

– А Гчиле все не нравится? Наверху жизнь на йогурт похожа. Сладкая и легкая.

– Возможно, но если ты пользу обществу не приносишь, то ждет тебя «Убийца дронов». Так что советую Вам поискать занятие по душе.

– Да. Все довольны у нас. Каждый занимается тем, что нравится, но сообщество тебя может счесть лишним. И еще у тех, кто сильно отличается от большинства другое мышление, а это затрудняет чтение мыслей, искажает информацию при передаче на расстоянии.

– Ладно, ясно все с вами. Путаетесь в показаниях, уважаемые.

Старпом решил прервать разговор на эту скользкую тему. Сколько не обсуждай, все равно будешь чувствовать себя лишним и наблюдать, как готовится к отлету твой личный крематорий.

– Так здесь что? Все свои яйца хранят?

– Нет, только «нестандарт», как вы говорите. В основном такие как мы, кто долго в спячке находится, выходят иногда и откладывает яичко изредка…

– Ладно, пойдемте.

– О! Кати! Смотри, это же твое….

– Портиться начало. Заберу, пожалуй.

Кати взяла с последнего подноса яичко и спрятала его в ладони.

– Да, конечно, чтобы не испортило весь генофонд.

– А вот ты, Мири, какую пользу ты обществу приносишь? – доктор стал с ней уже почти одного роста и говорил, глядя в глаза.

– Ну… Я покрываю оболочкой яйца в таких вот склепах, для долгого хранения. А раньше я колбасу оборачивала.

От неожиданности все замолчали и беззвучно смотрели, как изо рта у нее выдвинулся хоботок. Она наклонилась к последнему блюду и обильно полила яйца прозрачной жидкостью, потом повернула тарелку на 180 градусов и повторила свой фокус снова.

– Все, теперь не испортится. Я здесь за этим.

– Что-то Серого не слышно, он бы это прокомментировал.

– Серый!

– Серый! Ты где?