Соблазненная подлецом

Пересекая по диагонали Грин-парк, чтобы выйти на Сент-Джеймс-стрит, он ломал голову, почему Эйврил не удовлетворена его верностью. Он уделял ей все внимание на протяжении двух недель, и, казалось, ей это нравится. Но что-то было не так, пролегла тончайшая трещина. В чем причина ее слез? Она столкнулась с куда худшими, чем ссора за завтраком, неприятностями на острове Святой Елены, и все же он никогда не видел ее слез. Почему он не понимал женщину, с которой делил постель?

Пока он шел, сердце его успокаивалось, мысли упорядочились. Она разделила с ним постель. Он получил то, что хотел, но какой ценой? Погубил ее. То, что она наслаждалась любовью, не имело значения. Он погубил ее.

«Но я согласился ей помочь», — оправдывался внутренний голос, но Люк отмел этот аргумент. Теперь, не страдая от похмелья, удовлетворенный, он ясно понимал, что должен устроить ее, купить ей все необходимое и защищать ее до тех пор, пока не отчалит корабль.

И он не должен касаться ее даже пальцем, как бы они оба того ни хотели.

Люк почувствовал себя больным. Больным чувством вины, больным осознанием того, что, как только он оставит ее в покое, мгновенно пожелает вновь ласкать ее и заниматься с ней любовью до изнеможения. Он понятия не имеет, как остаться в здравом уме, когда она уйдет.

Прогулка была достаточно долгой, и он смог восстановить видимость спокойствия, когда достиг Уайт-Сити. Какая удача, что первым человеком, которого он встретил, был лорд Брэдон.

— О, Брэдон, как хорошо, что я вас встретил. Я надеялся на это, — сказал Люк приветливо, хотя в своем воображении, схватив его за горло, разбивал ему голову о драгоценный мраморный пол.

Брэдон обернулся с нахмуренным лицом, которое помрачнело еще больше, когда он увидел, кто обращается к нему.

— Это вы в самом деле.

— Да, хотя, кажется, сейчас не самое удобное время обсуждать фарфор. Кажется, вы чем-то расстроены.

— Вы хотите говорить сейчас о фарфоре? Это что, шутка?

— Может быть, и подделка, — сказал Люк.

Брэдон помрачнел, увидев его. Не исключено, что он подозревает Люка в причастности к побегу Эйврил.

— Я не обращался к Майсену и подумал, что…

— Провались в пекло этот Майсен.

С этими словами Брэдон прошел мимо.

— Он в чертовски плохой форме, — заметил Перси Фултон, прохаживаясь возле швейцарской стойки. Он тотчас присоединился к Люку, стоило тому войти в библиотеку. — Он бродил тут вчера вечером, как медведь с головной болью, и вернулся сегодня утром, выспрашивая всех, не видел ли кто вас. Я предложил ему отправиться к вам домой, и он в ответ едва не откусил мне голову. Теперь же, когда нашел вас, разговаривать не желает. Чем вы так ему насолили? Я всегда готов быть секундантом, вы знаете. Джентльмен не должен сносить обиду.

— Это недоразумение, вот и все. Но благодарю.

Люк отошел от него, чтобы взять номер «Таймс».

Итак, Брэдон сложил два и два и в итоге вышел на некоего военно-морского офицера. Не стоит недооценивать противника и забывать о том, что Эйврил обручена, если он не хочет привести этого человека прямо к порогу дома. Правда, говоря бесстрастно и беспристрастно, он бы не возражал, если бы Брэдон стал случайным свидетелем того, как на рассвете он наносит урон репутации Эйврил.

Полчаса спустя он обнаружил, что постоянно думает только об Эйврил, а не о том, как защитить ее от Брэдона. Чувствуя беспокойство, он вышел, петляя по улицам. Он свернул во двор своего дома и поймал краем глаза какое-то движение. Человек в темной невзрачной одежде прошел по дальней части двора и вышел на улицу. В нем не было ничего необычного, но Люк насторожился.

Он понял, что его выследили.

— Кто это был? — спросил он смотрителя.

Дженкс покачал головой:

— Не имею представления, капитан. Я отходил, только пара минут как вернулся.

— Хьюз, — сказал Люк, оказавшись в своих апартаментах, — у меня трудности. Тебе по вкусу игра в прятки?

— Должно быть, это забавнее, чем начищать ваксой ботинки по утрам, капитан. — Слуга начал развязывать свой зеленый суконный фартук. — Каков план?

Через полчаса Люк возвращался из «Олбани» неспешным шагом. Если следящие за ним потеряют его из виду — так им и надо. В нижней части улицы Сент-Джеймс перед дворцом из красного кирпича эпохи Тюдоров Люк открыл дверь магазина «Братья Бэрри и Рэдд» и оказался в благоухании воска, кофе и вин.

— Капитан, с возвращением! — За прилавком появился торговец. — Вы здесь, чтобы оставить груз или заполнить трюм?

— Последнее, — сказал Люк, проходя мимо раскачивающихся весов для кофе. — Мои запасы бургундского плачевно малы.

— Его не так-то легко добыть сейчас, как вы, не сомневаюсь, знаете. — Торговец, качая головой, повел за собой Люка по лестнице в подвал. — Мы скупаем то, что остается у мелких виноделов, но конечно же не приобретаем ни капли контрабандного вина…

— Разумеется, ни капли. — Люк сделал паузу и осмотрел стеллажи, мимо которых шел. За его спиной прозвенел дверной колокольчик — кто-то вошел. — Боюсь, у меня длинный список, Хамфрис.

Внизу лестницы появился Хьюз с чемоданом в руках. Сидевшему в погребе юноше Хамфрис сказал:

— Присмотри за прилавком, Джон. Я какое-то время буду здесь с капитаном д’Онэ.

Молодой человек положил счетную книгу и поднялся по лестнице.

Люк снял фрак и панталоны, переоделся в бриджи оленьей кожи, пальто для верховой езды и шляпу с низкой тульей, затем последовал за виноторговцем через лабиринт подвалов к другой лестнице.

— Сюда, сэр. — Хамфрис с усилием открыл тяжелый люк. — Пикеринг-Плейс.

— Благодарю вас, через несколько дней вы получите распоряжение.

Люк быстро пошел по узкому проходу обратно к Сент-Джеймс, свернул к Пэлл-Мэлл и подозвал жестом извозчика.

Эйврил вызвала горничную и извинилась перед ней за состояние ковра в столовой. Девушка Полли, казалось, была удивлена этими извинениями и спокойно занялась своим делом, подбирая с пола осколки и вынимая их из густого коврового ворса.

Предположительно такие истерики вполне в духе содержанки.

Эйврил закусила губу. Она именно ею и была, с погубленной репутацией, изгнанная из приличного общества. Нет смысла обманываться, убеждая себя в том, что это просто идиллия с человеком, которого она любила.

Она продала ему себя. Тот факт, что Люк, казалось, любит ее, не имеет значения. Он вполне доволен, и это своего рода финансовая операция. Чего она ждала? Что он откажется запятнать свои чувства деньгами?

Люк ушел из дома уже достаточно давно. У него свои дела, и нет необходимости спешить к любовнице, закатывающей ему сцены за завтраком.

Пообедав и около часа проведя за шитьем, она вызвала Грейс:

— Я хочу выйти на улицу.

— Это разумно, мисс? Что, если кто-то вас узнает?

— Когда я буду в карете с опущенной вуалью?

— Как прикажете, мисс.

Обе, опустив глубокие траурные вуали, вышли на тротуар.

— Вон там извозчик, — сказала Грейс, но тут из-за угла вышел какой-то мужчина.

— Хорек!

— Добрый день, мисс. Запрыгивайте. Куда мы едем?

— Мы?

Рядом с ней заняла оборонительную позицию Грейс, выразительно держа зонтик.