Соболья королева
Шрифт:
– Хмм, оно и к лучшему, приятель. Завтра тебе понадобятся силы.
Диггз перехватил у товарища кусок сыра:
– Неужели? Почему? Что будет завтра?
– Мы отправляемся на юго-восток, к ферме моего брата, - объяснил Баклер.
Диггз неожиданно выронил кусок лепешки, но сумел поймать его:
– Что?! Ты хочешь сказать, что Дозорный Отряд выступает?
Баклер несильно дернул его за ухо:
– Нет, дружище, только ты и я.
Диггз проворчал, приканчивая лепешку:
– Ээ, я не любитель всех этих походов и маршей, Бак. Может я лучше тут останусь, ну, там, за порядком послежу, во?
Баклер решительно покачал головой:
–
Диггз жалобно огляделся. Еды рядом больше не было. Он тяжело вздохнул:
– Эх, ладно, бедный я, несчастный! Кто такой рядовой Диггз, чтобы спорить с Лордом Барсуком? Он наверняка решил, что тебе понадобится кто-то рассудительный, надежный парень вроде меня, который не даст тебе попасть в беду. Не бойся, Бак, я присмотрю за тобой!
Для Баклера было нелегко оставаться серьезным. Тем не менее, он заставил себя торжественно пожать лапу другу:
– Лорд Брэн сказал, что я могу положиться на тебя. Спасибо, мой преданный и надежный товарищ!
В этот мерцающий летний полдень путешественник, пересекающий равнину к западу от Рэдволла, увидел бы гавань спокойствия. Древнее аббатство из красного песчаника возвышалось на фоне зеленой листвы леса Цветущих Мхов. Колокольня молчала в ожидании вечернего звона, скаты крыш и обшарпанные опоры, старые окна жилых помещений и длинные витражи отражали лучи солнца. Ниже цветочная кайма газонов и клумб вилась от огромного главного здания, извилистого круглого сада и пруда аббатства к наружной стене. Четыре высоких зубчатых вала защищали Рэдволл и его обитателей. На западной стене, толстые дубовые ворота открылись на дорогу, и на равнине канавы окружали стену. За этими воротами, прекрасное спокойное видение прекращалось.
Сидя за длинным столом на лужайке, группа старейшин пыталась выдержать шум и хаос, бушующий вокруг них. Доброй мыши Майорам, матери аббатисе Рэдволла, приходилось кричать, чтобы слышать себя на фоне шума. Она бросила умоляющий взгляд на своего друга Рорка Быстрого Потока, шкипера выдр:
– Пожалуйста, шкипер, не мог бы ты как-нибудь остановить этот ужас? Он сводит меня с ума!
Верная выдра отдала честь:
– Положитесь на меня, мэм!
Схватив здоровенный пробковый молоток хранителя погребов Гурджа, шкипер воспользовался пустой бочкой из-под Октябрьского эля как барабаном:
– Буум! Буум! Буууум!
От такого внезапного грохота все звери мгновенно затихли. Ежи перестали пиликать на скрипках, белки отложили флейты, группа мышей прекратила бренчать на банджо, остановились и многочисленные сольные исполнители, практикующие своё пение. Все музыканты аббатства прекратили свою деятельность. Во внезапно наступившей тишине раздался ещё один громкий удар: "Буууум!" - им мускулистая выдра начала своё выступление:
– Все репетиции, весь этот кошмар немедленно прекратите! Слышите меня? Если шум возобновится, то аббатиса Мардж отменит конкурс на лучшего барда Рэдволла. Это понятно? Теперь сидите тихо, все вы!
Рэдволльцы покорно повиновались. Вдруг все звери повернулись на маленькую полевку, которая случайно налетела на большие меха волынки, заставив её пронзительно завыть. Он опустил глаза, поспешно бормоча извинения. Аббатиса встала, до сих пор с отголосками звона в ушах:
– Друзья, мы должны начинать. Так что
если вы будете сидеть тихо, мы назовем первого участника. Э, Гранви, огласи, пожалуйста, список.Гранви Штакль, пожилой ёж, который был писцом и архивариусом аббатства, начал разворачивать длинный берестяной свиток. Он важно кашлянул:
– Гм! Да, мэм, вот он. Так, здесь говорится, что первым будет выступать Кротоначальник Дарби!
Дарби не ожидал, что будет вызван первым. Уткнувшись в свой большой копательный коготь, он зашел за других конкурсантов, жалуясь на своём причудливом кротовом наречии:
– Бурр, ох нет, нет, зурр. Никогда не хотел петь первым, хурр.
Гранви сердито выцарапал его имя из списка:
– Я знал, что всё так и будет! Ну, кто будет выступать первым? Говорите!
Опять поднялся гвалт, прекратившийся только, когда шкипер получил приказ бить по бочке: "Буубууум!"
Архивариус сверился со своим списком:
– Сестра Фамбрил, пожалуйста!
Диббаны (имя всех малышей Рэдволла) издали громогласное ура, заглушившее все возражения. Сестра Фамбрил, большая весёлая выдра, бывшая в больнице Рэдволла травником и медсетрой, почиталась всеми малышами аббатства. Когда она настраивала свою маленькую скрипку, диббаны уже отплясывали, крича ей:
– Спой нам, сестра Фам! Ту хорошую плясовую песню!
Добрая сестра счастливо улыбнулась:
– Ладно, мои дорогие. Так... три, четыре...
И она пустилась распевать весёлые куплеты:
Когда мы с тобой выходим пить чай, Ах, скрипка моя, ты петь не кончай! Мы будем, смеясь, есть лепешки и суп И громко кричать: "Вупеди дуууп!" Пирожки будем есть и пуддинг потом. Сливовый сюрприз, румбледи дом! Мы будем есть сыр и вкусный пирог, Потом пастила и сидра глоток. Вы слышите рёв: "Дай нам ещё!" Ах, как же на чай выходить хорошо!По многочисленным просьбам диббунов, она должна была сыграть снова, на этот раз в более быстром темпе. Маленькие танцоры кричали и радостно крутились. Даже старейшины хлопали лапами в такт с музыкой. Сестра Фамбрил спела на бис. Она оказалась на лужайке, окруженная толпой восторженных малышей:
– Хурр, это будет моей любимой песней, мэм! Спой еще раз, сестра, еще, еще!
Фамбрил ласково обняла малышей:
– Нет, нет, мои дорогие. Фам спела, теперь очередь других зверей.
Гранви зачитал список:
– Здесь говорится, что сейчас будет петь брат Толлум.
Толлум, толстая белка со скорбной мордой, бывший официальным звонарем аббатства, шагнул вперёд. Откашлявшись, он объявил звучным голосом:
– Гм, сейчас я исполню вам вторую часть Похоронной песни по Звонарю: "О, опусти меня в нежную и глубокую могилу..."
Над рэдволльцами поднялся всеобщий стон. Со стороны некоторых, кто уже слышал эту песню прежде, послышались недовольные реплики:
– О, нет! Эта панихида может длиться полдня! Ха, я за всю жизнь не слышал ничего более унылого!
Шкипер снова ударил по бочке: "Бууум!"
– Так, тишина! Проявляйте уважение к брату Толлуму!
В этот момент кротоначальник Дарби, преодолев робость, прервал командора:
– Хурр, если вы не возражаете, я мог бы сейчас спеть мою песню!
Брат Толлум недовольно посмотрел на кротоначальника: