Собрание баллад

Звонят на колокольне звонче;

Молитву клир усерднее творит,

И пение поющих громче.

Гудят колокола, дьячки поют,

Попы молитвы вслух читают,

Чернец в слезах, в кадилах ладан жгут,

И свечи яркие пылают.

Запел петух… и, смолкнувши, бегут

Враги, не совершив ловитвы;

Смелей дьячки на крылосах поют,

Смелей попы творят молитвы.

В другую ночь от свеч темнее свет,

И слабо теплятся кадилы,

И гробовой у всех на лицах цвет,

Как будто встали из могилы.

И снова рев, и шум, и треск у врат;

Грызут замок, в затворы рвутся;

Как будто вихрь, как будто шумный град,

Как будто воды с гор несутся.

Пред алтарем чернец на землю пал,

Священники творят поклоны,

И дым от свеч туманных побежал,

И потемнели все иконы.

Сильнее стук-звучней колокола,

И трепетней поющих голос:

В крови их хлад, объемлет очи мгла,

Дрожат колена, дыбом волос.

Запел петух… и прочь враги бегут,

Опять не совершив ловитвы;

Смелей дьячки на крылосах поют,

Попы смелей творят молитвы.

На третью ночь свечи едва горят;

И дым густой, и запах серный;

Как ряд теней, попы во мгле стоят;

Чуть виден гроб во мраке черный.

И стук у врат: как будто океан

Под бурею ревет и воет,

Как будто степь песчаную оркан

Свистящими крылами роет.

И звонари от страха чуть звонят,

И руки им служить не вольны;

Час от часу страшнее гром у врат,

И звон слабее колокольный.

Дрожа, упал чернец пред алтарем;

Молиться силы нет; во прахе

Лежит, к земле приникнувши лицом;

Поднять глаза не смеет в страхе.

И певчих хор, досель согласный, стал

Нестройным криком от смятенья:

Им чудилось, что церковь зашатал

Как бы удар землетрясенья.

Вдруг затускнел огонь во всех свечах,

Погасли все и закурились;

И замер глас у певчих на устах,

Все трепетали, все крестились.

И раздалось… как будто оный глас,

Который грянет над гробами;

И храма дверь со стуком затряслась

И на пол рухнула с петлями.

И он предстал весь в пламени очам,

Свирепый, мрачный, разъяренный;

И вкруг него огромный божий храм

Казался печью раскаленной!

Едва сказал: "Исчезните!" цепям -

Они рассыпались золою;

Едва рукой коснулся обручам -

Они истлели под рукою.

И вскрылся гроб. Он к телу вопиет:

"Восстань, иди вослед владыке!"

И проступал от слов сих хладный пот

На мертвом, неподвижном лике.

И тихо труп со стоном тяжким встал,

Покорен страшному призванью;

И никогда здесь смертный не слыхал

Подобного тому стенанью.

И ко вратам пошла она с врагом…

Там зрелся конь чернее ночи.

Храпит и ржет и пышет он огнем,

И как пожар пылают очи.

И на коня с добычей прянул враг;

И труп завыл; и быстротечно

Конь полетел, взвивая дым и прах;

И слух об ней пропал навечно.

Никто не зрел, как с нею мчался он…

Лишь страшный след нашли на прахе;

Лишь внемля крик, всю ночь сквозь тяжкий сон

Младенцы вздрагивали в страхе.

АЛИНА И АЛЬСИМ

Зачем, зачем вы разорвали

Союз сердец? Вам розно быть! вы им сказали, Всему конец. Что пользы в платье золотое

Себя рядить? Богатство на земле прямое

Одно: любить.

Когда случится, жизни в цвете,

Сказать душой Ему: ты будь моя на свете;

А ей: ты мой; И вдруг придется для другого

Любовь забыть - Что жребия страшней такого?

И льзя ли жить?

Алина матери призналась:

"Мне мил Альсим; Давно я втайне поменялась

Душою с ним; Давно люблю ему сказала;

Дай счастье нам".- "Нет, дочь моя, за генерала

Тебя отдам".

И в монастырь святой Ирины

Отвозит дочь. Тоска-печаль в душе Алины

И день и ночь. Три года длилося изгнанье;

Не усладил Ни разу друг ее страданье:

Но все он мил.

Однажды… о! как свет коварен!.

Сказала мать: "Любовник твой неблагодарен",

И ей читать Она дает письмо Альсима.

Его черты: Прости; другая мной любима;

Свободна ты.

Готово все: жених приходит;

Идут во-храм; Вокруг налоя их обводит

Священник там. Увы! Алина, что с тобою?

Кто твой супруг? Ты сердца не дала с рукою -

В нем прежний друг.

Как смирный агнец на закланье,

Вся убрана; Вокруг веселье, ликованье -

Она грустна. Алмазы, платья, ожерелья

Ей мать дарит: Напрасно… прежнего веселья

Не возвратит.

Но как же дни свои смиренно

Ведет она! Вся жизнь семье уединенной

Посвящена. Алины сердце покорилось

Судьбе своей; Супругу ж то, что сохранилось

От сердца ей.

Но все по-прежнему печали

Душа полна; И что бы взоры ни встречали, Все мысль одна. Так, безутешная, томила

Пять лет себя, Все упрекая, что любила,

И все любя.

Разлуки жизнь воспоминанье;

Им полон свет; Хотеть прогнать его - страданье,

А пользы нет. Все поневоле улетаем

К мечте своей; Твердя: забудь! напоминаем

Душе об ней.

Однажды, приуныв, Алина

Сидела; вдруг Купца к ней вводит армянина

Ее супруг. "Вот цепи, дорогие шали,

Жемчуг, коралл; Они лекарство от печали:

Я так слыхал.

На что нам деньги? На веселье.

Кому их жаль? Купи, что хочешь: ожерелье,

Цепочку, шаль Или жемчуг у армянина;