Собрание произведений в 3 томах. Т. I. Стихи

48. МАРСИЙ

Искусство мех содрало со слуги.Слуга без меха. Ни на что не годенИскусству мех. – Испорчен так что вродеХранить вино иль сделать сапогиБессмысленно: сквозь рвань в большие дырыСбежит вино и дождь зальет башмакОбочь тропы чуть только сделай шагВоротится нога и хлюпнув молвит: Сыро.Итак, Искусства тщания смешны —Ни обуви не будет ни мошны.Теперь к слуге. Для сладости урокаПосмотрим на слугу. Вон там один такойНа дереве под солнцем невысокимПодъят на ствол без веток и суковК костям груди брада смешная липнетНе разомкнуть и не разъять устаВ остатках шкуры молча блохи гибнутИ мух кругом летает много стай.Они жужжат. То сядут плотной кучейТо вновь взлетят рассеянною тучейЧервей своих кладут в кровавый хламИ воют гимн и флейтам и мехамСнуют повсюду клейкие как рифмыА в лужах лают синенькие нимфы.

49. РОК

Три пряхи – ох! Старухи – ай!Горба не разогниИх скис медок, повысох чайА радости – ни-ниАх нет ни молвить ни сказатьСовсем нехорошоСудьбы наседочки фазанПо рябушку пошелСкорлупку новую надевМалиновой сестреТеперь он крутит вечных девИндеечки пестрейНа блюдце плавает траваЧих-ветер – цветик-трынНа небе в перьях головаЛетит из-под перинОдин петух на тучку селДругой поодаль ржалЕще один про это спелИ веком задрожал.

50. ГАРПИИ

Одна из них совсем старухаДругой – всего шестнадцать летМладая нежилась в листвеКомками девственного пухаНо редким дыбом у седойСтояли перышки. СедаяСидела рядом с молодой.Младая млела. ОбладаяЗавидным тонким голоском10_ Вдруг загудел игривый ком:– Жидкий борщ с коровы чищеДвух наваристых телятВ ноябре чего-то ищемЧто-то в мае потерявТы на старое колечкоПонаводишь позолотТолько милый на крылечкоВсе равно не позоветТак зачем нам дути в клюкву20_ Распуская руки птицейВедь на нашем поле брюкваНа подсолнухе куститсяВ нашем поле даже овощВозвещал и обещалВсе равно тебе не будетНи борща ни овоща.– Мне любо блеянье утят, —Съедая гроздь сырых рябинСедая каркнула шутя:30_ – У трех девиц, у трех рабыньУдрало чистое дитяЕго лукавый корнеплодВовлек в игру наоборот.– О реп извилистые тропы! —Она рекла в другом примере.– Густые заросли укропаНавек сокрыли рая двериИ если даже дольний ЛондонОпределенно виден плохо40_ Туманно мне – к чему же отданВесь мир для супа из гороха?– Какое мрачное пророчество! —Сказала дева поразмыслив.– Я узнаю мое отечествоСтрану без чести и без мыслей,Но я не знала что и овощиСебя ведут подобным образомНет мочи – милые товарищиПришли подстриженные бобриком!50_ Вот тут-то бабушка сказала:– Не осуждай, когда не подросла.Ты прожила еще так малоТвой узок суд, твой разум слабПойми что значит так и надоНеобходимость значит естьА если рядом тянет смрадомТак надо, значит, пересесть.Старушка пересела чуть повыше.Стараясь разговаривать потише60_ Они болтали, заглушая хрип —Двойной был сходен с ними грибКогда с морозу и с дождейСтоит прокислый дряблый чучелА тут сынок еще червейЗавел примером не научен:Не может опыт по наследствуГриба растительная статьСамонадеянному детству передатьА было б хорошо, а то гниют грибочки…70_ И наг был сук дубравы сейЛетали скверные цветочкиИ мох смердел как ИевусейИ жижа хлюпала в подножьиВ гнусавом ихнем Запорожье.Свидетель частый их беседБыл философ уединенныйНепривередливый соседОдин мыслитель вдохновенныйНеприхотливый как солдат80_ Давил он мех в нечистых сотахБывало с темени до пятХодил измазан в нечистотахКогда он в город прибегалКругом от вони дети нылиА длинных улиц мадригалНапоминал ему о мылеВысокий ум пренебрегалПодобной жизни неудобствомЛишь туже шляпу надвигал90_ На головы стеклянный выступ.

51. КЕНТАВР

Басня

КентаврНаевшись раз малиныПо горло человечьей половиныК березке стройной подошелИ начал об нее теретьсяЧтобы согретьсяИ почесатьСвой вот уж десять лет как шелудивый бокТут из соседнего дупла ему ответил богЧто жизнь-то наша значит братец даром не проходитИ что сойдет с копыт – то с рук не сходит.

52. МИНОС

Минос! Минос! Ты жирен, жирен —Зато жена твоя умнаТы сел на трон как мерин миренЖена читает письменаОна читает днем и ночьюПри свете дня, при блеске звездНо птичий ум ее порочныйУже давно вспорхнул из гнездМинос, ты слишком неподвиженТы важен словно ты квадратТы недостоин быть приближенЕя прекрасного бедраОна читает знаки чувстваНа чешуе других рогов —И вот уж луг цветами устланИ вот уж бык из береговРучья недавнего подъятОна спешит к нему навстречуИ вот уж ею он объятСвершает ласку человечьюНо как-то холодно. ОнаВстает с цветов пораженаА бык дрожит губою бледнойИ требует коровы медной.

53. КРИТСКИЕ ВЫМЫСЛЫ

Дедал парил по небуИкар сидел внизуДедал там прежде не былИкар доил козуДедал кричит: СкорееА то я рассержусьСкажи: по небу реяКак я тебе кажусь?Икар на четверенькахПоднявши вверх тузыПомедливши маленькоСказал из-под козы:Он так сказал: ПапашаТы ах как высокоА дома стынет кашаИ киснет молокоТебе-то хорошо тамВсю птицу ощипавРулить своим полетомНи разу не упавА дома – разорениеКак дым летает пухПоет как привидениеМорщинистый петухА одаль за околицейГусак идет нагойТо о лопух уколетсяТо топает ногойЕго гусыня голаяБесчувственная тварьГуляет развеселаяКрасна как киноварьА деткам каково ихС под век незрелых окРодителей обоихВдруг видеть без порток?Всеобщее распутствоИ шаткость в жизни сейВот плод летать искусстваИ всех твоих затей.Дедал сказал снижаясь:Сыночек мой сынокДуша моя сжимаетсяСовсем как пузырекЧем больше я летаюТем больше я хочуЖелание питаюПлевать на эту чушь.И так развеся ушиПовис вверху ДедалИкар его послушалНи слова не сказалНи слова – ни словечкаКозу свою дояПод вымечко овечкиУсмешку затая.

54. ЭГЕЙ

Эгей скончался по ошибкеОн безнадежно устарелЕго недавно съели рыбкиКоторых он когда-то съелМурены спят в его скелетеМиноги водят хороводИ кисти рук висят как плетиА кости ног – наоборотУжасна месть слепой природыКакой-то осьминогий спрутУже разводит огородыТам где сверкал зубов редутНо их ограду выбил возрастЭгей скончался очень старЕго пример внушает бодростьТому кто мыслить пересталНо выпить на его поминкиПришли друзья его сединОплакать друга средь сардинИ утопить слезу в сардинке.

55. СОПЕРНИЦЫ

(Скилла и Дафна)

Сюжет практического чувстваДо дна навеки исчерпавОна легла в сухое русло.Как холодна ее рукаВысокий лик как камень горРождает смутные восторгиСлепой груди двойной бугорКак будто ждет тревог и оргийЛежит прекрасная она10_ Касаясь волн морских бедрамиНо внутренне она полнаОдними хриплыми волкамиБурлят суставы стаи ихИ всё кругом приходит в ужасКогда похожие на вихрьВнезапно выскочив наружуНевольно тянутся к морямНа гибких выях иззмеившисьИ как на странных фонарях20_ Глаза горят полузакрывшись.Двенадцать ок алеют в нейНа лепестках голов собачьихЦветочек сей то выйдет внеТо снова внутрь венчик спрячет —Символ стыдливой красотыВ псах голубых шестиблизнечныхНеуловимый как мечтыИ непонятный словно вечность.Бежала Дафна – куст лавровый30_ Листву на юбке шевеляИ видит: грот стоит багровыйА рядом липкая земляИ зыбь и топь и скат в низинуТропою илистой скользитВ пещеру рот стоит разинутВ клыках скользящего сразитА далее – скулят и лаютИ в результате всех страстейТам воронье не просыхая40_ Висит на ниточках детей.Тогда красавица спросилаДрожа листвы своей платком:Какая сила побудилаТебя вскормить в себе волков?Зачем такие длинные клыкиИз вечной высунулись глотки?Зачем зажаты в кулакиСобаки в облике селедки?Я только ветреница – прах50_ Лечу от юности тряпичнаА ты – в туманах и парах —Зачем ты внутренностью хищна?Зачем комок морской травыС медузы паюсным букетомДракон по имени УвыПринес тебе запрошлым летом?Зачем? Зачем? – гласила ВетвьИ что за смысл в подобной власти?А Скилла только улыбалась ей в ответ60_ И зубы скалила из пасти.

56. ФЕНИКС

Горит ли кость на пепелищеИль тлеет свежее бревноИли вообще огню нет пищиЕй это право все равноОна летит теперь наверноЛетит куда-нибудь тудаГде здешнее недостоверноКак еле слышная дудаМеж вечных лун рогами новыхЕй не узнать знакомых формКружится воздух бестолковыйИ комары уж ей не кормСменяют дни рассвет рассветомИ что ни день – другие щиСгорела птичка, больше нетуТеперь ищи ее свищи.

ЧЕТЫРЕ ПОЭМЫ ОБ ОДНОМ

57. ДВОЕ

Они ушли оставив снаряженьеИ множество своих друзейВокруг золы вечернего огня.Вокруг светало. Первое движенье дняУже вставало около вершинА выше их никто не подымалсяПоэтому там не было тропыУпали лошади, им сделали гробыУпав на скалы вертолет сломался10_ И схороня крылатого коняОни пошли настречу взмахам дня.Печальных похорон летучего железаНе вышла на порог безумная слезаПротек ли бак ли, винт был кем-то срезанА может быть виной тому гроза —Но он погиб как будто был животнымИз слов пустых «сломался вертолет»Из них иллюзий желтоватый плодРождает бабочку – пример сердцам холодным20_ В уменьи жертвовать друзьями и самимСобою ради прихоти каприза,Природа как бы сделала живымЕго, дабы погибель механизмаЗажгла костер, столбом поставив дымПодуло с запада – и нету мотылькаПыльца сошла с блестящего металлаДвойная смерть – прибора и зверькаИх продвиженье в гору задержала:Упавший жук их задавил козу30_ Проверить бак или винить грозуВ хищении железного пегаса?Конец один – четыре смерти сразуДень-Фортинбрас еще лудил кирасуИ в этот миг как будто по приказуИз свода выпал юношеский серп.Их было двое: Хиллари и Шерп.Хиллари:Послушай, Шерп, ты видишь эти скалы?Возьми веревку, палку передайУж день настал, как все прекрасно стало40_ Взгляни – там ледяная бородаНачальный луч стократно преломилаЗдесь – призмы скал из каменных акулТорчат, торчат. Дай мне походный стул:Хочу я посидеть. Как все здесь мило!Весь горизонт как белая пила.Жаль конь погиб. Окрестность мне мила.Жаль нет коня – проклятая кобыла!Смотри, мой Шерп, как хорошо кругом.Приятно мне, но дышится с трудом.50_ И вот полупрозрачными шарамиТуман понесся к лону облаковКипя по щелям бледным молоком —Тогда качая стройными ногамиНад банками набитым рюкзакомПромолвил Хиллари: «Возможно ли тайкомВершить великое? Всегда бывает пенаШипит ли чай, родилась ли звездаЦветочек мал, но пахнет резедаНескромно вторя воздуху вселенной60_ Рычит комар вонзая храбрый зубИ воет ветер зная про грозу.Французский летчик Сент-ЭкзюпериПрекрасно говорит на эту темуОн много раз об этом говорил:Стремленье ввысь всегда рождает пенуИ много хладнокровных АфродитСо временем та пена породит.Ведь некогда сей юный АнтуанВ пустыню пал с останком самолета70_ Там бедуин давно не ставил станНо Антуан сбежал из переплетаТеперь уже не помню право какНо в каждом слове из его страницыСидит как первобытный крик макакВеликое томленье устремитьсяСорваться ввысь подальше от земли —Так говорит нам Сент-Экзюпери».Смолк Хиллари. И смолкло бормотаньеСнегов, тумана и других стихий80_ Светила раскаленное мечтаньеВсосало в дно стеклянные стихиИзвечных льдов. Инейное сияньеМетнулось львами к ярким ледникамТам – к солнцу, после снова к облакамИ смолкло все, лишь Шерпа воркованьеКомками пара пало в тишь снеговКлубясь по углубленьям их следов.Шерп:Кожа неба – шкура бубнаСлово неба – гомон водный90_ В темя бога свергнут ГангомТемя бога – школа танцаШаганьям Ганга великана-ледникаБог влитый в кокон молокаРек облаком торжественных купанийИ слово медленных падений и ступанийЗастыло льдом в тугой кимвал —Он так довольно долго толковалПро этот вздор беззвучных сотрясанийИ вдруг воскликнул:100_ Хиллари о ХиллариИ глыбы лая загремели: ХиллариО Хиллари о Хиллари о ХиллариИ горы воя повторили: ХиллариО Хиллари о Хиллари о Хиллари…Шерп глупый смолк. Невразумительным обломкомВверху мерцал хрустальный ЭверестВсе реже становился воздух тонкийОт солнца отделился гневный крестИ диск его кружился бледной пленкой110_ Примявши палкой жалкий эдельвейсОни пошли. Пик становился ближеА вся земля потерянней и нижеКазалось говорила им: ПроснисьИ Хиллари оглядываясь внизСтарался удержаться альпенштоком.

58. АВВАКУМ

Бывает так – уставятся скотомДойдя до гребня выспреннего тынаНо многие ли ведают о томНасколько эта истина пустыннаИ в самом деле что такого в нейДавно известно: крыльями не машетОна, и не поет как соловейИ что ей даже в лучших песнях нашихИ в самых мыслях – там где песен звон10_ Чеканит грань разваренного бубнаЕй слышится наверно это стонГлупца что ночью с паперти не убранНет истины в цветах пока живешьА как умрешь тогда все будет прощеТам соловей среди востока розПевучим пеплом канет в серой рощеТогда иди таращь свои бельмаУпреком голося к верховной ямеСлепящие тугие письмена20_ Вдруг заблестят в неполотом бурьянеИ этих букв невыполненный гулНас гонит здесь навстречу стрел и игл…Шел Аввакум от холода сутулИ от мороза ноги еле двигалПсы околели и окоченевДеревья оседали в мутной склянкеОн шел один почти окостеневИ нес сквозь наст почти уже останкиИ вся Москва бессмысленных палат30_ Была забыта им. Едва гудели костиПо-нищенски глядели из заплатЕго глаза железные как гвоздиГлядело солнце в черный запад – РусьГде правил голод угольные крыльяИ где молитвы плавали как ртутьИ где для казни сами ямы рылиИ где тела двуперстных стариковДержал в земле холодный створ – АрхангельскА главы человеческих грибов40_ Вопили гимны словно бы на праздникКакие головы! Одна из них на немПока еще пускает пар из устьяГлухого рта, другие стали пнемПока их почва мерзлая не впуститИ не сожмет землистых темных губНад маковкой ощеренного карлаИ пес привычный тщетно скалит зубИ все ворчит что вот она пропала.Шел жуткий лик, шагал как нож сквозь лед50_ Поленья ног вбивая в ямы рытвинЮродивые вправлены впередСтояли льдины круглые в орбитахОн шел один единственный как перстЧугунный перст сквозь грызь пустыни черствойПод хрусталем нелюбящих небесВлача весь срам страны стотысячверстнойИ эта твердь не гнулася над нимИ гребень леса не смыкал зигзагаЛишь в воздухе стоял холодный нимб60_ Лишь на снегу не видно было шагаИ ветер ветер в толоконный лобИдущему и бился и мяукал:Откуда ты, бездонный протопоп?Куда, куда остеклянел и утл?Чего тебе, прозрачный человекОтчаянный и ангельски пернатый,Какие речи в странной головеЕще звенят в котле твоем невнятно?Гляди гляди тебя уже и нет70_ Смотри смотри как сведено пространство,Зверь новый на засаленном рожне,Ты повернись, ты видишь: в мире красномСтоличный смерд дрова тебе срубилХолуй калужский чадам сделал плахуВ мразь тех кто видел – вплавленный рубинИх кровь на ней лежит как жидкий яхонтПодобный крови легкий род огняПоет тебе многоязык стремглавыйО том что пепел истины обняв80_ Откинут твой единственный кровавый…И воздух взвыл и взвился как костерИ Аввакум сверкал согнувшись вдвоеИ небосвод опять над ним простерЛицо свое и тело неживое.