Собрание произведений. Т. III. Переводы и комментарии
Шрифт:
Комедия была поставлена в 425 г. до н. э. На родине мнимых одомантов Неемия уже семь лет как отстроил стены и снабдил ворота ключами. Но откуда взялась эта ватага в Пирее?
Обычно полагают, что рассеяние евреев на запад по Средиземноморью началось после походов Александра, на сто лет позже. Видимо, это не совсем так. Во второй половине V в. до н. э. их уже знали в Афинах так хорошо, что сложилось устойчивое представление об их обличье.
Писатель выводил их в комедии, а зритель – легко узнавал. Возможно, они попали в Афины из Египта. Военная колония евреев на острове Элефантина, ныне Асуан, была основана в VI в. до н. э. Солдаты охраняли границу с Нубией. Колония пользовалась религиозной автономией: на острове был храм Яхве и, если не лгут папирусы, даже храм Его жены. В 410 г. до н. э. храмы были разрушены по требованию жрецов местного бога Хнума (имевшего образ барана, а иудеи приносили в жертву этих животных),
Разумеется, комедия не высказывает к евреям никакого особенного отношения. Для Аристофана чужестранец забавен лишь теми признаками, которые можно театрально разыграть, в данном случае это богатство при невзрачном обличье и факт обрезания. И старичок в рембрандтовских красках, и подозрительные наемники, шествующие строем, вроде мольеровских клистироносцев, суть маски, а не лица.
Иное у Катулла. Поэт обращался только к тем, к кому имел сам сильное расположение или отвращение. Среди них – оставляя в стороне богов – Гай Юлий Цезарь («постельный всезнайка»), народный трибун Клодий Пульхр («красавчик»), родная сестра трибуна Клодия – Лесбия («горячо любимая», но в иных стихах – «ходячий бардак»), претор Ноний («водянка»), жена Помпея Великого (с эпитетом о ста двух частях), претор Марк Келий Руф («вонючий козел») – самые знаменитые политические деятели, ораторы, литераторы: Кекилий, Кинна, Кальв, Корнелий Непот, Цицерон, Геллий. Незначительные лица если и появляются в стихах Катулла, то по совершенно особым причинам. Кем же мог быть этот Аррий?
Через два года после того, как Симон, брат Иуды Маккавея, заключил союз с Римом, в 139 г. до н. э., иудеи были впервые изгнаны из Города – за порчу нравов. (Историки полагают, что под «порчей нравов» подразумевалась миссионерская деятельность). Евреям было приказано «удалиться к себе». Время от времени такие указы издавали относительно разных групп: магов, жрецов Изиды, греческих философов и т. п. Существенно, что уже тогда евреи жили в Риме в большом количестве. Это были неспокойные годы, между Третьей Пунической войной и движением Гракхов. Иудеи если и удалились, то скоро опять вернулись. Во всяком случае, к первому веку н. э. римская община была одной из самых больших в рассеянии. В 50-е гг. до н. э. Аррий мог быть жителем столицы в третьем поколении. Быть может, он тот самый юноша, о котором Цицерон в 58 г. писал: «…Гай Аррий – мой сосед, а теперь уже и домочадец. Не хочет ехать в Рим, но, оставаясь здесь, целыми днями намерен со мной философствовать. А с другой стороны – Себос, этот дружок Катулла. Куда деваться? Вот была бы удача, если бы кто-нибудь теперь же, пока они здесь, купил мою формийскую усадьбу…» и «…Только я написал эти строки, а Себос тут как тут. И охнуть не успел – здравствуйте! – Аррий пришел» (Из писем 41 и 42). Себос – по-видимому, кличка, созвучная словам «сало» и «суббота».
«Аррий» – римское родовое имя. Такие имена часто брали себе клиенты или вольноотпущенники – по именам знатных патронов. Вряд ли наш Аррий был из вольноотпущенников, хотя на это как будто указывает следующая строчка стиха: «…это <Аррия> мать, его авункулус либер…» «Авункулус» – это дядя со стороны матери. «Либер» имеет несколько значений. Первое – «свободный», «свободнорожденный». Поэт, видимо, цитирует собственные слова Аррия, будто бы подчеркивающего, что его дядя, а, следовательно, и мать – «свободнорожденные», а отец, стало быть, – нет, он из рабов, вольноотпущенник. Против такой версии можно привести следующий довод. Катулл опускался до общения с этим сословием только по глубоко личным побуждениям. Из вольноотпущенных могла быть Ипситилла, его приятельница, которой он велел «не запирать дверей», а то, дескать, «сама плащ чинить будешь»; Амеана – «потаскуха с не очень красивым носом»; Талл, владевший ремеслом продажных женщин, – тот, что украл у поэта в бане плащ и сандалии; сами владельцы бани отец и сын Вибеннии, которых – против всякого естества – парили посетители. В этом кругу вряд ли стал бы Катулл обращать внимание на оттенки произношения.
Более вероятен другой смысл слова «либер» – «книга». В латыни отсутствует точный эквивалент еврейского слова «софер» – «книжник». Аррий хотел объяснить, что его дядя – лицо уважаемое, «книжник», и, как мог, пытался произвести «софер» от «либер». Катулл воспользовался двусмысленностью, возникшей от нелатинского словоупотребления. А имя Аррий приобрел, скорее всего, тем же способом, что первосвященники Язон и Менелай, хасмонейские цари Александр и Аристобул, наконец, Агриппа I и Агриппа II – путем простого заимствования.
Не будучи ни божеством, ни государственным мужем, ни веселой девицей, ни грязным банщиком,
Аррий мог обратить на себя внимание Катулла, только если их общие интересы касались словесности. На это и указывают последние строки стихотворения. Катулл говорит, что «Ионийская волна» (одно из поэтических клише в те времена, как сейчас «брега Невы» или «кудрявая рябина») в устах Аррия окажется Хионийской, то есть «зияющей».Перевод стихотворения на русский язык доставил мне немало трудностей. Неверные арамейские звуки «K» и «X» пришлось передать как хриплое «Г» в южной разновидности российского наречия (звонкое «Х»). «Либер» я перевожу как «грамотный», с гортанным «Г», что имеет свои основания: грамотность, в общем, была привилегией людей свободного происхождения. «Либер» может означать и «образованный, как подобает свободному», но это не то, что хотел сказать Аррий – как и в подлиннике. Слова, в которых Аррий делал ошибки, пришлось подобрать по звучанию, а не по значению. Будучи, однако, уверен, что эти несовершенства оставили неприкосновенным общий смысл стиха, я предоставляю перевод на суд читателю.
Итак, перед нами Аррий – первый древнеримский еврейский поэт. Правда, из его стихов до нас дошло чуть меньше полустроки, но изображенное Катуллом состояние стихий на родине Аррия и все, что мы знаем о такой поэзии из последующих эпох, заставляет думать, что в его творчестве заключался известный космический и моральный пафос.
О прочем см. в примечаниях.
491.
ЗВЕРИНЫЙ КРУГ ЛЮБВИ
Сочинение Ришара из Фурниваля
Все люди по естественным причинам желают знания. А поскольку никто не имеет возможности знать все (хотя это «все» имеет возможность стать известным), каждый бывает побуждаем знать что-нибудь, и тогда то, чего не знает один человек, знает другой. И «все» оказывается знаемым таким образом, что оно не известно каждому в особенности, но скорее всем разом. Однако все люди не существуют разом. Иные умирают, и тогда рождаются другие. Наши предки знали то, чего ни один из живущих ныне не смог бы узнать при помощи собственного рассудка, и не было бы оно известно, не будь узнано от древних.
А потому Бог, в своей любви к человечеству желая удовлетворить все его нужды, даровал нам особое свойство ума, именуемое памятью. Эта память имеет две двери: зрение и слух. И к каждой из двух дверей ведет особый ход, а именно: очертание и описание. Очертание служит глазу, описание – уху. Как можно войти в дом памяти, понятно из того, что память, которая хранит сокровища знаний, приобретаемых умом человека посредством рассудка, относится к прошлому как к настоящему. Именно это выполняется очертанием и описанием. Ибо когда рассматривают начертанную историю Трои или иной местности, видят деяния героев прошлого, как будто они происходят сейчас. То же и описание. Когда слушают чтение стиха, услышанные приключения словно бы происходят в настоящем. А поскольку прошлое превращается в настоящее этими двумя – очертанием и описанием, совершенно ясно, что с их помощью можно добраться и до памяти.
И я – чью память Вы, о моя милая желанная прелесть, покинуть не можете: ведь в ней след любви, которую я испытывал к Вам, всегда о ней открыто объявляя, и я не мог бы добиться полного исцеления от этой любви: всегда остался бы след страданья, сколь бы я ни выказывал внешней сдержанности, – желаю вечно жить в Вашей памяти, если такое вообще возможно.
Итак, обе эти вещи я посылаю Вам в одной. Я направляю Вам в данном сочинении и очертание, и описание, так что когда меня не будет с Вами, сочинение это своими изображениями и речью восстановит мой образ теперь уже в Вашей памяти. И я покажу Вам, каким образом это сочинение содержит очертание и описание.
Что оно описывает словами, это понятно, ведь письмо осуществляется для изображения слов и для прочтения. При чтении написанное возвращается в словесную форму. Кроме того, понятно, что оно содержит очертание, ибо ни одна буква не существует, не будучи начертана. А также этому сочинению необходимы картинки, ведь звери и птицы по естественным причинам лучше узнаваемы, когда нарисованы, а не когда описаны.
И еще это сочинение представляет собой военный резерв всего, что я посылал Вам прежде. Подобно королю, который отправляется на войну за пределы своих владений и берет с собой лучших людей, а еще больше оставит для охраны королевства, но увидев, что взятых воинов ему не хватает, призывает всех, оставленных в резерве, так же следует поступить и мне. Ибо если я произносил и посылал Вам много прекрасных слов, но они как должно мне не послужили, придется организовать все средства в резервную силу в этом последнем моем сочинении. Хоть Вы меня и не полюбили, но есть в нем вещи, которые с наслаждением видеть будет глаз, слышать ухо и вспоминать память.