Собрание сочинений Джерома Клапки Джерома в одной книге

— Я ведь уже говорил вам, — отвечает мистер Пэрабл, — и повторяю вновь: я не знаю фамилии этого человека и не могу вам ее назвать.

— А мы вас и не просим, — разъясняет мистер Куинси. — Назовите фамилию женщины, с которой вы танцевали танго, а мы сделаем остальное.

Мне стало любопытно, я придвинулась к двери, поглядывая на кухарку. Она едва дышала.

— Сожалею, — с расстановкой говорит мистер Пэрабл, — но я не допущу, чтобы ее имя фигурировало в этом деле.

— Оно и не будет, — заверяет мистер Куинси. — Мы только хотим выяснить у нее фамилию и адрес того джентльмена, который рвался увести ее домой.

— Кто это был? — вмешивается мисс Булстрод. — Ее муж?

— Нет, — отвечает мистер Пэрабл. — Не муж.

— Тогда кто? — допытывается мисс Булстрод. — Кем он ей приходится? Женихом?

— Я сам отбуду четырнадцать суток, — снова заявляет мистер Пэрабл. — И через две недели выйду на свободу отдохнувшим и преобразившимся.

Кухарка с улыбкой, от которой хорошеет на глазах, отходит от двери, берет лист бумаги из ящика тумбочки и начинает писать какое-то письмо.

Разговор в другой комнате продолжался еще минут десять, потом мистер Пэрабл сам проводил гостей и немного прошелся вместе с ними. А когда он вернулся, мы услышали, как он вышагивает туда-сюда по комнате.

Кухарка дописала письмо, приклеила марку на конверт, надписала его и положила рядом на стол.

— «Джозефу Оньонсу, эсквайру», — прочитала я адрес на конверте. — «Аукционисту и жилищному агенту, Бродвей, Хаммерсмит». Не тот ли это человек?

— Тот самый, — отвечает она, складывает письмо и сует его в конверт.

— Это он был вашим женихом?

— Нет, — говорит она. — Но будет, если сделает то, что я говорю.

— А мистер Пэрабл? — спрашиваю я.

— Он еще посмеется потом, когда будет вспоминать эту шутку, — и она набрасывает плащ, — как однажды чуть не женился на собственной кухарке. Я на минутку, — добавляет она и выскальзывает за дверь с письмом в руках».

Публикация этого интервью, насколько нам известно, вызвала возмущение у миссис Мидоуз, которая была уверена, что просто сплетничает с соседом. Но наш уполномоченный уверяет, что предупредил миссис Мидоуз об официальном характере визита; во всяком случае, все обвинения в этом вопросе с нас снимает наш долг перед публикой.

Аукционист и агент по найму мистер Джозеф Оньонс, Бродвей, Хаммерсмит, признался нашему уполномоченному, что несказанно удивлен поворотом, который приняли события. Содержание письма, которое мистер Оньонс получил от мисс Комфорт Даром, было недвусмысленным и четким. А именно: если он побывает у некоего мистера Куинси из Харкорт-Билдингс, Темпл, и объявит, что именно он, Оньонс, затеял драку в Эрлс-Корте вечером двадцать седьмого, тогда он может считать, что они с мисс Даром, которая до сих пор отказывала ему, уже помолвлены.

Мистер Оньонс называет себя деловым человеком, поэтому решил подготовиться к выполнению просьбы мисс Даром. После благоразумно проведенных расспросов — сначала в полицейском участке на Вайн-стрит, затем в Туикенеме, — позднее в тот же день мистер Оньонс навестил мистера Куинси, имея все козыри на руках, как выразился сам мистер Оньонс. Мистер Куинси, не сумев принять предложение мистера Оньонса, устроил ему встречу с мисс Булстрод. И уже сама мисс Булстрод предложила ему две сотни — при условии, что он женится на мисс Даром еще до конца месяца. Исходя из общих интересов — своих, а также интересов мисс Даром, — мистер Оньонс был готов согласиться на три сотни и приводил доводы, которые с учетом обстоятельств казались ему естественными: например, ущерб для репутации дамы, которой в довершение всего пришлось, по ее собственным словам, провести ночь в Хэм-Коммон. Цена и вправду была разумной — об этом свидетельствовало в конце концов полученное согласие мисс Булстрод. Мистер Куинси, добившись от мистера Оньонса всего, что требовалось, «счел своим долгом» при посредничестве мистера Эндрюса сообщить все подробности сделки мисс Даром, уверенный, что «ей следует знать, за кого она выходит замуж», и мистер Оньонс считает этот поступок вопиющим нарушением этикета, принятого между джентльменами. О дальнейших действиях мисс Даром мистер Оньонс может сказать только, что был о ней совсем иного мнения.

Мистер Аарон Эндрюс, которому нанес визит наш уполномоченный, поначалу не хотел ввязываться в это дело, но услышав от нашего уполномоченного, что мы стремимся лишь опровергнуть ложные слухи, вредные для репутации мистера Пэрабла, мистер Эндрюс признал необходимость сообщить нам истину.

По словам мистера Эндрюса, мисс Даром вернулась во вторник днем, тогда же им удалось и поговорить.

— Все улажено, мистер Эндрюс, — сказала она мне. — С моим молодым человеком уже связались, мисс Булстрод нанесла тайный визит судье. Понадобится только уплатить сорок шиллингов штрафа, а мистер Куинси позаботится, чтобы дело не попало в газеты.

— Все хорошо, что хорошо кончается, — ответил я, — но могло быть и лучше, детка, если бы вы сразу назвали фамилию своего молодого человека.

— Я не знала, насколько это важно, — возразила она. — Мистер Пэрабл ничего мне не объяснил. О том, что происходит, я узнала случайно.

Я всегда питал симпатию к этой молодой женщине. Мистер Куинси просил меня повременить с объяснениями до среды, но я решил, что нет причин откладывать их.

— Он вам нравится? — спросил я.

— Да, — ответила она, — больше, чем… — Вдруг она осеклась и густо покраснела: — О ком вы говорите?

— Об этом вашем молодом человеке, — пояснил я. — Как его фамилия — кажется, Оньонс?..

— А, о нем!.. — воскликнула она. — Да, он хороший.

— А если нет? — намекнул я, и она впилась в меня взглядом.

— Я обещала ему, что выйду за него, если он выполнит мою просьбу. И он, похоже, ее выполнил.

— Выполнить просьбу можно по-разному, — возразил я и, уже понимая, что мои слова вряд ли станут для нее ударом, выложил все начистоту.

Она выслушала молча, а когда я договорил, обняла меня за шею и поцеловала. По возрасту я гожусь ей в дедушки, но будь я лет на двадцать помоложе, от такого поцелуя разволновался бы не на шутку.

— Пожалуй, я помогу мисс Булстрод сэкономить эти три сотни фунтов, — рассмеялась она и бросилась наверх, переодеваться. Позднее я слышал, как она напевает в кухне.

Мистер Джон приехал в автомобиле, и я сразу понял, что он не в духе.

— Соберите мне вещи для пешего похода, — распорядился он. — Не забудьте рюкзак. В половине девятого я уезжаю в Шотландию.

— Долго вы пробудете в отъезде? — спросил я.

— Смотря по обстоятельствам, — ответил он. — А когда вернусь, женюсь.

— На ком же? — спросил я, хотя, разумеется, уже знал.

— На мисс Булстрод.

— Что ж, она… — начал я.

— Знаю, знаю, — перебил он, — эти трое за два дня успели прожужжать мне все уши. Она и социалистка, и суфражистка, и все такое прочее, и будет мне идеальной супругой. Вдобавок у нее есть средства — следовательно, я смогу посвящать все свое время наведению порядка в мире, не заботясь больше ни о чем. Наш дом станет очагом передовых идей. Мы будем делить радости и победы на избранном поприще. О чем еще можно мечтать?

— Чтобы ужин подали пораньше, — ответил я. — Иначе на поезд в восемь тридцать вам не успеть. Сейчас передам кухарке…

Он снова перебил меня:

— Передайте ей, пусть катится ко всем чертям.

Я уставился на него во все глаза.

— Она выходит за сборщика арендной платы, за пройдоху, на которого ей плевать, — продолжал он.

Я никак не мог понять, с чего он взбесился.

— В любом случае не понимаю, какое это имеет отношение к вам, — заметил я. — И кстати, ничего подобного.