Собрание сочинений, том 17

То, что мы тогда предполагали, теперь почти совершилось. В распоряжении Мак-Магона находятся: 1-й (его собственный), 5-й (прежде де Файи, теперь Вимпфена), 7-й (Дуэ) и 12-й (Лебрёна) корпуса, а также части, которые до 29 августа можно было отправить из Парижа, включая даже вышедших из повиновения мобилей из Сен-Мора; кроме того, конница из корпуса Канробера, оставленная в Шалоне. Все силы Мак-Магона насчитывают, быть может, 150000 человек, из которых едва лишь половина состоит из войск старой армии; остальное — это четвертые батальоны и мобили, примерно в равных количествах. Говорят, что эта армия хорошо обеспечена артиллерией, но большая часть последней должна состоять из вновь сформированных батарей; известно также, что кавалерия в ней очень слаба. Даже если численность этой армии была большей, чем по нашим подсчетам, то этот излишек должен состоять из солдат новых наборов, что не увеличит ее силы и она, как мы полагаем, вряд ли равна по силе армии в 100000 хороших солдат.

Мак-Магон выступил из Реймса на Ретель и к Маасу вечером 22-го, но только 28-го и 29-го из Парижа был отправлен 13-й корпус, а так как прямой железнодорожный путь в Ретель через Реймс оказался к этому времени под угрозой неприятеля, то эти войска пришлось направить обходным путем по Северной французской железной дороге, через Сен-Кантен, Авен и Ирсон. Они не могли прибыть раньше 30-го или 31-го, когда уже начались серьезные бои, так что войска, которых ожидал Мак-Магон, в конце концов, не оказались в нужный момент на месте, ибо, пока он терял время между Ретелем, Мезьером и Стене, немцы надвигались со всех сторон. 27 августа его двигавшаяся впереди кавалерийская бригада потерпела поражение у Бюзанси; 28-го Вузье — важный узел дорог в Аргоннах — был в руках немцев; два их эскадрона атаковали и захватили селение Вризи, где находилась пехота, вынужденная сдаться, — подвиг, имеющий, между прочим, только один пример в прошлом: это захват в 1831 г. польской кавалерией Дембе-Вельке, отбитого у русской пехоты и конницы [47] . Никаких сообщений из достоверных источников о боях 29-го не поступало, но 30-го (во вторник) немцы, сосредоточив достаточные силы, напали на Мак-Магона и нанесли ему поражение. Немецкие сообщения говорят о сражении близ Бомона и о бое около Нуара (по дороге от Стене к Бюзанси) [48] , а бельгийские сообщения упоминают о боевых действиях на правом берегу Мааса, между Музоном и Кариньяном. И те и другие сообщения можно легко согласовать, и если бельгийские телеграммы в основном верны, то 4-й и 12-й корпуса германской Четвертой армии (4-й, 12-й и гвардейский корпуса) находились, по-видимому, на левом берегу Мозеля, где к ним присоединился 1-й баварский корпус — первые войска прибывающей с юга Третьей армии. В Бомоне они встретили главные силы Мак-Магона, двигавшиеся, очевидно, по направлению от Мезьера к Стене; они атаковали их, причем часть войск, вероятно баварцы, напала на их правый фланг и охватила его, оттеснив французов от прямого пути отступления к Маасу у Музона, где трудности при переходе по мосту и вызванная этим задержка послужили причиной их огромных потерь пленными, а также в артиллерии и припасах. Пока все это происходило, авангард 12-го германского корпуса, посланный, по-видимому, в другом направлении, встретил 5-й французский корпус (Вимпфена), направлявшийся, по всей вероятности, во фланг немцам через Ле-Шен-Попюле, по долине Бар и через Бюзанси. Схватка произошла у Нуара, примерно в 7 милях южнее Бомона, и оказалась успешной для немцев, то есть, пока шел бой при Бомоне, им удалось остановить фланговое движение Вимпфена. Третья часть войск Мак-Магона, согласно бельгийским сообщениям, продвигалась вперед, вероятно, по правому берегу Мааса, где она, как говорят, в предыдущую ночь расположилась лагерем у Во, между Кариньяном и Музоном, но этот корпус был также атакован немцами (вероятно, гвардией), совершенно разбит и потерял, как утверждают, 4 митральезы.

47

У деревни Дембе-Вельке, неподалеку от Варшавы, 31 (18) марта 1831 г. во время польского освободительного восстания 1830—1831 гг. произошло сражение между повстанческими польскими и царскими войсками, окончившееся победой поляков; царские войска были вынуждены отступить со значительными потерями. Победа поляков при Дембе-Вельке заставила командующего царскими войсками Дибича отказаться от переправы через Вислу.

48

Бой при Луаре происходил в понедельник 29 августа 1870 г. между авангардными частями 12-го северогерманского и 5-го французского корпусов.

В сражении при Бомоне 30 августа 1870 г. войска 4-го и 12-го северогерманских корпусов и 1-го баварского корпуса разгромили 5-й французский корпус генерала де Файи, действовавший в составе Шалонской армии Мак-Магона. Оба сражения представляли собой этапы военной операции пруссаков против армии Мак-Магона, завершившейся ее разгромом при Седане.

Эти три боя, ensemble [вместе взятые, в совокупности. Ред.] (если считать бельгийские сообщения в основном верными), означают для Мак-Магона полное поражение, которое мы неоднократно предсказывали. Четыре германских корпуса, противостоящих ему, в настоящее время насчитывают около 100000 человек, но сомнительно, чтобы все они участвовали в боевых действиях. Войска Мак-Магона, как мы уже сказали, соответствовали по своей силе приблизительно такому же количеству хороших солдат. Сопротивление их было совершенно не похоже на сопротивление старой Рейнской армии; это следует из замечания в официальной немецкой телеграмме о том, что «наши потери невелики», а также из количества захваченных пленных. Однако сейчас еще слишком рано пытаться критиковать тактические распоряжения Мак-Магона как при подготовке к этому сражению, так и в ходе его, поскольку нам о них почти ничего не известно, но его стратегия заслуживает самого сурового осуждения. Он пренебрег всеми представлявшимися ему возможностями для спасения. Занимаемая им позиция между Ретелем и Мезьером позволяла ему вести сражение таким образом, чтобы обеспечить отход к Лаону и Суассону и тем самым возможность снова достигнуть Парижа или Западной Франции. Вместо этого он вел сражение так, как будто у него имелся единственный путь отхода, на Мезьер, и как будто Бельгия принадлежала ему. Говорят, что он находится в Седане; победители-немцы тем временем займут линию левого берега Мааса не только перед этой крепостью, но также у Мезьера, откуда их левый фланг в один из ближайших дней протянется до бельгийской границы у Рокруа, а тогда Мак-Магон будет заперт на той узкой полоске территории, на которую мы указывали шесть дней тому назад.

Поскольку он оказался там, у него остается весьма ограниченный выбор. Вокруг него расположены четыре крепости — Седан, Мезьер, Рокруа и Шарльмон; но на территории в 12 квадратных миль, когда перед ним находится превосходящая его по силе армия, а в тылу — нейтральная страна, он не может воспользоваться этим четырехугольником. Его принудят к сдаче голодом или разобьют, и он будет вынужден сдаться или пруссакам или бельгийцам. Но для Мак-Магона открыт еще один путь. Мы только что сказали, что он действовал так, как будто Бельгия принадлежала ему. А что если он в самом деле так думал? Что если тайное основание этой необъяснимой стратегии целиком состояло в твердом решении воспользоваться бельгийской территорией, как если бы она принадлежала Франции? Из Шарльмона по бельгийской земле идет прямая дорога через Филипвиль к французской территории у Мобёжа. Эта дорога составляет лишь половину расстояния от Мезьера до Мобёжа по французской территории. Что если Мак-Магон намеревался воспользоваться этой дорогой для своего спасения в случае, если он был бы поставлен перед крайней необходимостью? Он может рассчитывать, что бельгийцы не в состоянии будут оказать действительного сопротивления столь сильной армией, какой он располагает, а когда немцы, что весьма вероятно, последуют за Мак-Магоном на бельгийскую территорию, в случае если бельгийцы не смогут остановить его, — что ж, тогда возникнут новые политические осложнения, которые могут улучшить, но не могут намного ухудшить нынешнее положение Франции. Кроме того, если Мак-Магону удастся отбросить хотя бы один германский патруль на бельгийскую территорию, то тем самым нарушение нейтралитета станет фактом, а это послужит оправданием для последующего нарушения им самим прав Бельгии. Такие мысли могли прийти в голову этому старому алжирцу: они соответствуют африканским способам ведения войны, и, пожалуй, только ими можно оправдать применяемую им стратегию. Но его могут лишить даже и этой возможности: если кронпринц будет действовать со свойственной ему быстротой, он сможет, видимо, достигнуть Монтерме и слияния рек Семуа и Мааса раньше Мак-Магона, и тогда Мак-Магон окажется запертым между Семуа и Седаном на таком приблизительно пространстве, какое требуется для расположения его войск лагерем, без всякой надежды кратчайшим путем пересечь нейтральную территорию.

Напечатано в «The Pall Mall Gazette» № 1733, 2 сентября 1870 г.

ФРАНЦУЗСКИЕ ПОРАЖЕНИЯ

Большая армия, поставленная в безвыходное положение, не сдается сразу. Понадобилось прежде всего три сражения, чтобы войска Базена поняли, что они действительно заперты в Меце, а затем — отчаянное 36-часовое сражение, продолжавшееся днем и ночью в минувшие среду и четверг [49] , чтобы убедить их — если это их могло убедить, — что у них нет никакого выхода из ловушки, в которую их поймали пруссаки. Боя, происходившего во вторник, также оказалось недостаточно, чтобы заставить Мак-Магона сдаться. Понадобилось еще одно сражение в четверг, — по-видимому, самое крупное и кровопролитное из всех [50] , — и ранение самого Мак-Магона, прежде чем он понял свое действительное положение. Первое сообщение о бое близ Бомона и Кариньяна кажется в основном верным, за исключением того, что французским корпусам, сражавшимся при Бомоне, путь отступления по левому берегу Мааса на Седан, вопреки сообщению, не был полностью отрезан. Некоторая часть этих войск, по-видимому, отошла по левому берегу к Седану — по крайней мере, на том же берегу в четверг снова произошел бой. Затем возникает некоторое сомнение относительно даты боя при Нуаре, который, как склонен полагать штаб в Берлине, произошел в понедельник. Эта дата, конечно, позволяет лучше согласовать германские телеграммы, и если она верна, то отпадает также версия об обходном движении, приписываемом французскому 5-му корпусу.

49

Энгельс имеет в виду неудачную попытку прорыва Рейнской армии из Меца в северо-восточном направлении 31 августа — 1 сентября 1870 года. В результате боев, получивших наименование сражения при Нуасвиле, обе стороны остались на своих прежних позициях.

50

Речь идет о завершающем сражении 1 сентября 1870 г. между Третьей и Четвертой прусскими армиями и Шалонской армией Мак-Магона, в результате которого окруженная войсками пруссаков французская армия была разгромлена. 2 сентября французским командованием был подписан акт о капитуляции, согласно которому сдались в плен свыше 80 тысяч солдат, офицеров и генералов во главе с Наполеоном III.

Седанская катастрофа ускорила крах Второй империи и привела к провозглашению 4 сентября 1870 г. республики во Франции.

С разгромом французских регулярных армий и провозглашением республики, когда со всей очевидностью проявились завоевательные стремления прусской военщины, юнкерства и буржуазии, война полностью утратила оборонительный характер со стороны Пруссии. С этого времени одной из важных задач международного пролетариата стала организация поддержки Франции в ее оборонительной войне против прусских завоевателей. Вопрос об изменении характера войны и о задачах, вставших в связи с этим перед пролетариатом, Маркс рассматривает во втором воззвании Генерального Совета о франко-прусской войне (см. настоящий том, стр. 274—282).

Результаты боев, происходивших во вторник, оказались катастрофическими для участвовавших в них французских корпусов. Свыше 20 орудий, 11 митральез и 7000 пленных — это результаты, почти равные результатам сражения при Вёрте, но достигнутые гораздо легче и со значительно меньшими жертвами. На обоих берегах Мааса французы были отброшены назад непосредственно к окрестностям Седана. После сражения их позиция на левом берегу, по-видимому, ограничивается на западе — рекой Бар и Арденским каналом, которые протекают по одной и той же долине и впадают в Маас у Виллер, между Седаном и Мезьером; на востоке — оврагом и ручьем, текущим от Рокура к Маасу у Ремийи. Обеспечив себе, таким образом, оба фланга, главные французские силы заняли, вероятно, промежуточное плато, приготовившись отразить атаку с любой стороны. На правом берегу Мааса французы после сражения, происходившего во вторник, должно быть перешли реку Шьер, впадающую в Маас напротив Ремийи примерно четырьмя милями выше Седана. В этой местности имеются три оврага, расположенные параллельно на север и на юг от бельгийской границы: первый и второй по направлению к реке Шьер, третий, самый большой из них, находящийся непосредственно перед Седаном, — тянется по направлению к Маасу. Во втором овраге, близ его начала, расположена деревня Серне; в третьем, выше, там, где его пересекает дорога, идущая на Буйон, в Бельгию, находится Живонн; и ниже, где овраг пересекает дорога в Стене и Монмеди, расположен Базейль. Во время сражения, происходившего в четверг, эти три оврага должны были явиться тремя последовательными оборонительными линиями для французов, которые, естественно, с наибольшим упорством удерживали бы последнюю и самую сильную из них. Эта часть поля боя напоминает поле сражения у Гравелота, но, тогда как там овраги могли быть, и действительно были, обойдены через плато, где они берут свое начало, здесь близость бельгийской границы делала попытку их обхода очень рискованной и почти вынуждала к прямой фронтальной атаке.

В то время как французы укреплялись на этой позиции и подтягивали те войска, которые во вторник не принимали участия в сражении (среди них, вероятно, был 12-й корпус, включая мобилей из Парижа), у немцев был один день для сосредоточения их армии; и когда в четверг они пошли в наступление, то вся Четвертая армия (гвардия, 4-й и 12-й корпуса), и три корпуса (5-й, 11-й и один баварский) Третьей армии были на месте — силы, морально, если не численно, превосходившие силы Мак-Магона. Сражение началось в половине восьмого утра, и в четверть пятого, когда прусский король послал телеграмму, оно еще продолжалось, причем немцы успешно наступали со всех сторон. По бельгийским сообщениям, деревни Базейль, Ремийи, Виллер-Серне были охвачены пожаром, а часовня Живонн находилась в руках немцев. Это указывает, что

обе деревни на левом берегу Мааса, на которые в случае отступления опирались бы фланги французов, были либо взяты, либо сделаны негодными для обороны; тем временем первая и вторая линии обороны на правом берегу были захвачены немцами, а третью, между Базейлем и Живонном, французы готовы были оставить с минуты на минуту. В такой обстановке к наступлению ночи немцы, несомненно, должны были оказаться победителями, а французы отброшенными назад к Седану. Это, действительно, подтверждается телеграммами из Бельгии, сообщающими, что Мак-Магон был полностью окружен и что тысячи французских войск переходят границу и разоружаются.

Мак-Магону при таких обстоятельствах оставалось лишь одно из двух: либо капитуляция, либо стремительное продвижение через бельгийскую территорию. Разбитая армия, запертая в Седане и вокруг него, то есть в лучшем случае на участке не большем, чем требуется для расположения лагерем, не сможет удержаться; и даже если бы она была в состоянии обеспечить за собой коммуникации с Мезьером, который находится приблизительно в 10 милях к западу, то она все же была бы окружена на очень ограниченной полосе территории и неспособна устоять. Таким образом, Мак-Магон, который не в состоянии пробиться через расположение противника, должен либо перейти на бельгийскую территорию, либо сдаться. Случилось так, что Мак-Магон, обессиленный от ран, был избавлен от мучительного решения. Сделать заявление о сдаче французской армии выпало на долю генерала де Вимпфена. Сведения о решительном отпоре, оказанном Базену при его попытках вырваться из Меца, если эти сведения достигли Мак-Магона, по всей вероятности, должны были ускорить этот заключительный акт. Немцы предвидели намерение Базена и были готовы дать ему отпор во всех пунктах. Не только Штейнмец, но и принц Фридрих-Карл (это видно из упоминания о 1-м и 9-м корпусах) был настороже, а тщательно подготовленная сеть окопов еще более усилила барьер, окружающий Мец.

Напечатано в «The Pall Mall Gazettes № 1734, 3 сентября 1870 г.

ЗАМЕТКИ О ВОЙНЕ. — XVI

Капитуляция Седана решает судьбу последней полевой французской армии. Она решает в то же время судьбу Меца и армии Базена; об освобождении этой армии теперь не может быть и речи; ей также придется капитулировать, быть может, на этой неделе, и, почти наверное, не позже следующей.

Остается еще огромный укрепленный лагерь — Париж, последняя надежда Франции. Укрепления Парижа образуют самый большой комплекс фортификационных сооружений из всех когда-либо построенных, но они еще ни разу не подвергались испытанию, и поэтому мнения об их достоинствах не только расходятся, но даже совершенно противоречат друг другу. Рассмотрев относящиеся к этому действительные факты, мы будем иметь прочную основу для своих выводов.

Монталамбер, французский кавалерийский офицер, но в то же время военный инженер выдающегося и, возможно, не имеющего себе равного дарования, первым предложил и разработал во второй половине XVIII столетия план окружения крепостей отдельными фортами на таком расстоянии, чтобы защитить саму крепость от бомбардировки. До него внешние укрепления — цитадели, люнеты и т. д. — были в большей или меньшей степени связаны с крепостной оградой или валом крепости и вряд ли когда-нибудь находились дальше от них, чем подошва гласиса. Он предложил создать достаточно большие и сильные форты, способные самостоятельно выдерживать осаду и удаленные от крепостных валов города на 600— 1200 ярдов и даже более. Во Франции к этой новой теории в течение многих лет относились презрительно, между тем как в Германии, где после 1815 г. нужно было укрепить линию Рейна, она нашла ревностных последователей. Кёльн, Кобленц, Майнц и позже Ульм, Раш-татт и Гермерсгейм были окружены отдельными фортами. При этом предложения Монта-ламбера были несколько