Собрание сочинений (Том 2)

– Забудь ты его, забудь, - начинает отец.
– Из головы ты злодея выброси.

Но не забывает Мария Андреевна Поджио.

Летят её письма в далёкие дали: в Якутск, в Верхоянск, в Верхне-Колымск, Туруханск, на Витим. По многим местам Сибири разослал декабристов царь. Может, Поджио именно здесь?

Приходят ответы из дальних далей. Во всех ответах одно слово: короткое слово "нет".

– Помоги, разузнай, - просит Мария Андреевна отца.
– Ты сенатор, ты генерал, ты у царя в почёте. Неужели тебе откажут?

Пообещал генерал Бороздин. Слово сдержал. Через неделю принёс ответ.

– Разузнал. Помер давно злодей.

Плачет Мария Андреевна. Не верит.

Идут годы. Один за другим. Не верит Мария Андреевна. Всё ждёт: вот-вот откроются двери, хотя бы письмо принесут от мужа. Десять лет дожидалась она вестей. Наконец сникла, смирилась. Поверила - нет в живых Поджио.

А Поджио был и жив и здоров. Томился он в Шлиссельбургской крепости. Сам Бороздин декабриста туда запрятал. Не зря он сенатор, не зря генерал, не зря у царя в почёте.

Не хотел генерал Бороздин, чтобы дочь вслед за мужем в Сибирь уехала.

– Я хитрее других, - хвастал друзьям Бороздин. И Трубецких и Раевских. Я свою дуру обвёл вокруг пальца. Ради счастья её старался.

А какое у Марии Андреевны счастье? До самой смерти она томилась. Всё вспоминала Поджио.

ЖЕНА КАВАЛЕРГАРДА

– Я выйду замуж за русского!

– Что за фантазии?!

– За русского, за русского, - смеялась Полина Гебль.

Полина Гебль родилась во Франции. И вдруг сложилось так, что девушка приехала в Россию, в Москву. Здесь в Москве Полина Гебль и познакомилась с молодым гвардейским офицером, будущим декабристом кавалергардом Иваном Анненковым.

Редкой преданностью отличалась Полина Гебль. Когда Анненков был арестован, она немедленно приехала из Москвы в Петербург, бросилась к Петропавловской крепости, добилась с ним встречи.

– Кто вы? Куда? Тут и жён не пускают, - преградили ей путь дежурные офицеры. И всё же уступили просьбам молодой девушки.

Пропустили её офицеры, а потом сами же поражались: "Как это мы её пропустили?!"

Полина Гебль и вторично проникла в крепость. Прошёл слух, что Анненков собирается кончить жизнь самоубийством. Стояла ночь. Мосты через Неву были разведены. Шёл лёд. Казалось, перебраться на противоположную сторону нет никакой возможности. И всё же Полина Гебль уговорила старика лодочника.

– Погибнем же, милая, - отговаривался старик.

– Прошу тебя, дедушка.

– Не пропустит Нева, не думай.

– Пропустит, дедушка, пропустит!
– твердила Полина Гебль.

Сдался старик, перевёз её на ту сторону. Перевёз, а потом сам же и поражался: "Как это я её перевёз!"

Дежурные офицеры остолбенели, увидя Полину Гебль. Разрешили они ей второе свидание с женихом. Разрешили, а потом сами же и поражались: "Как это мы ей опять разрешили?!"

После объявления Анненкову приговора Полина Гебль решила ехать за ним в Сибирь. Но для этого нужно было получить согласие царя. Узнав, что Николай I будет на военных манёврах под городом Вязьмой, Полина Гебль помчалась под Вязьму. В день манёвров ей удалось подойти к царю. Николай I нахмурился:

– Что вам угодно? Кто вы, жена?

Раздражённо поморщился: "Свои надоели. Так вот тебе на, тягайся теперь с француженкой".

И всё же разрешил Николай I Полине Гебль поездку в Сибирь. Разрешил, а потом сам же и поражался: "Как это я ей разрешил?!" Хотел отменить согласие. Да оказалось - поздно.

И вот Чита. Читинская церковь. Священник. Алтарь. Кадило.

Стоят рядом Полина Гебль и Иван Анненков.

– Да соединит вас господь на веки веков, - выводит батюшка и машет кадилом.

– На веки веков...
– тянут певчие.

В Сибири закончилась история француженки Полины Гебль. Она стала Прасковьей Егоровной Анненковой.

Прямо из церкви, заковав в кандалы, Ивана Анненкова вновь увезли в острог.

ОКНА

По Петербургу ходили слухи:

– Вы слышали, тюрьма-то без окон.

– Без окон?!

– Без окон, без окон. Как гроб!

За Байкалом на Петровском заводе для декабристов построили специальную тюрьму. Привезли заключённых, смотрят они на тюрьму - нет окон. Даже хотя бы самых маленьких, даже с решётками, хотя бы у самого потолка...

– Как - без окон?!
– возмутились декабристы.

Но не заключённым тюрьму выбирать по вкусу.

– Как - без окон?!
– негодовали жёны.

Окружили они со всех сторон генерала Лепарского:

– Фельдфебель!

– Жандарм!

– Палач!

– Будьте благоразумны. Будьте благоразумны, - повторял генерал Лепарский и отступал под защиту тюремных стен. Уж больно грозным был вид у женщин.

Вечером Лепарский вызвал к себе Трубецкую. Из всех жён была она самой решительной.

– Вот посмотрите.

Лепарский показал Трубецкой план Петровской тюрьмы. По плану окна не полагались. Снизу стояла подпись: "Быть по сему. Николай".

– Вот так, Екатерина Ивановна, - сказал генерал Лепарский.
– Тут всё выше моей генеральской власти. Только об этом, о том, что видели, очень прошу - молчок.

Не выдали женщины генерала Лепарского. Однако в тот же день в Петербург помчались десятки писем. Жёны декабристов писали родным, знакомым, друзьям, подругам, соседям близким, соседям дальним, друзьям родных, друзьям знакомых и даже тем, кого вовсе почти не знали. И в каждом письме об одном: о Петровском заводе - тюрьме без окон.

Вскоре весь Петербург уже говорил об этом.

Поражался царь Николай. Со всех сторон слышит он об одном и том же. И даже жена царя царица Александра Фёдоровна:

– Николя! Это верно - тюрьма без окон?! Кто это сделал? Фи!

Пришлось отступить царю.

– Да это не я. Вовсе не я. Я ничего не знал. Это же всё генерал Лепарский, - свалил он вину на сибирского коменданта.

Отдал царь Николай I приказ прорубить на Петровском заводе окна.

Что касается генерала Лепарского, то тюремщиком он был терпимым. И там, где мог, содействовал декабристам. Уважали его декабристы.

Пребывая в настроении добром, Лепарский любил говорить:

– Лучше иметь дело с тремястами государственными преступниками, чем с десятью их жёнами. Да где с десятью, - генерал лукаво посматривал на Трубецкую, - тут и одной достаточно.

ПОКЛОНИСЬ

В далёкой Сибири среди многих могил - могила. Часовня стоит над ней.

Если ты будешь когда в Сибири, поклонись дорогой могиле. Русской женщине поклонись.

Александра Григорьевна Муравьёва - жена декабриста Никиты Муравьёва общей была любимицей. Редкой она красоты, редкой она доброты.