Собрание сочинений в 10-ти томах. Том 10

Искусство, как известно, бывает разное. Есть и такое, которое спокойно отлеживается под стеклянными колпаками посмертных издании, прохладных музеев и замогильной мглы. Молодые поколения любуются музейными экспонатами, поглаживают ветхую кожу переплета и уходят, предоставляя мертвецам хоронить своих мертвецов.

В данном случае происходит нечто противоположное. Гюго когда-то провозгласил: “Живут те, кто борется!” Сам он тоже продолжает бороться на стороне живых.

Его постоянные ссылки на Эсхила, Данте, Шекспира и других великих стариков как прямых предшественников-это не поиски знатных предков для установления родовитой родословной для себя лично. Это поиски союзников для воздействия на возможно больший круг людей разного возраста и разных языков. Это сознательная тактика борца. Гюго знал, что для устрашения врага требуются сверкающие латы, яркие знамена, громкие фанфары. И он выходил в бой, блистая и гремя эрудицией, именами, метафорами. Он умел перекричать и ураган и канонаду и этим умением великолепно пользовался.

Страстно веруя в силу поэтического слова, Гюго никогда не преуменьшал своего значения. Напротив, он считал себя не только поэтом, но и пророком, вождем человечества на пути к светлому будущему.

Этим он снова и снова утверждал не личное свое достоинство как художника, но высокую правоту.

Для Гюго немыслим тираж в пятьсот нумерованных экземпляров, отпечатанных на особо дорогой бумаге для узкого круга друзей н любителей. Для них он не написал ни одной строки. Он не привык к комнатному, камерному резонансу. Это поистине демократическое творчество - образец для многих н многих поэтов, пришедших после Гюго. Еще раз: Гюго - это прежде всего нравственное здоровье, чистота помыслов, ясность духа.

В одной из его трагедий прадеды действуют рядом с правнуками. Богатырские их голубые седины падают па плечи, закованные в латы. Жилистые руки по старой памяти сжимают иззубренные мечи. Они кажутся легендарными. Они мудры в старческой наивности и полны неисчерпаемой любви к живому делу жизни.

Нечто подобное происходит с самим Гюго. Ему более полутораста лет, по голос его не надтреснут и звучит по-юношески звонко, зоркие глаза горят молодой отвагой, а сердце полно любви к людям, которые всегда готовы ответить ему тем же.

Павел Антокольский