Собрание сочинений в 3-х томах. Т. I.

Механизаторы зашумели, а из угла кто-то выкрикнул: «Вот так птичка-невеличка! Дает обороты!» — и нельзя было понять, то ли это было сказано в похвалу, то ли в осуждение.

Репинского бросило в пот. Он уже хотел как следует отчитать Ветлугину, но потом благоразумно решил превратить все в шутку.

— Моя вина, товарищи, каюсь! — благодушно заговорил Репинский. — Принял в механизаторы первую дивчину, а у нее, как у деточки в детском саду, капризов полно — того не хочу, этого не желаю. Послушай, Ветлугина, — обратился он к Нюше, — а если бы я тебе в приказе выговор объявил? Так ты тоже не согласилась бы?

— Смотря за что выговор! — буркнула Нюша.

— Видали? — обрадованно подхватил Репинский. — Послушать ее, так в эмтээс никакого руководства не надо. Мол, каждый тракторист сам себе директор. Сам пашет, сам учитывает, сам себя поощряет и наказывает. Ну нет, такого еще на свете не бывало. И я не затем сюда прислан, чтобы потакать всяким капризам...

— Как же все-таки с премией-то быть? — спросил Лощилин.

— Я своего приказа не отменяю! — заявил Репинский. — А туфли пока уберите в шкаф. Премия, так сказать, до востребования. Одумается дивчина — заберет.

Неожиданно попросил слова бригадир торбеевской тракторной бригады Василий Кочетков и, не дожидаясь разрешения, поднялся из-за стола.

— А я, товарищи, поддерживаю Ветлугину, — строго сказал он. — Правильно она поступила... честно, по-комсомольски! Действительно, неважно еще работали наши трактористы. Не заслужили мы пока премий. Вот, может, на будущий год докажем, на что мы способны. А пока, по примеру Ветлугиной, я тоже отказываюсь от премии. — И он положил на стол перед Лощилиным книжку ударника.

Репинский зачем-то принялся стучать по графину, хотя в конторе и без того было тихо.

— Черт те что! — выругался он. — Ты, Кочетков, часом, не заложил?

— Ни в одном глазу, товарищ директор!

Репинский вытер платком взмокший лоб и, махнув рукой, велел Лощилину читать дальше.

Механик быстро дочитал приказ, и на этом собрание закончилось.

СВОЯ БРИГАДА

Все повскакали с мест. Парни принялись вытаскивать в коридор скамейки. Гармонисты, словно моторы тракторов перед выездом в поле, опробовали гармони. В дверях уже толпились девчата из Кольцовки — наконец-то все трактористы в сборе и можно будет танцевать хоть до утра.

Нюша незаметно выскользнула за дверь — ей было не до танцев. На крыльце ее догнали подружки.

— Ой, Нюшка, а туфельки-то какие! — затараторила Зойка. — Отрада, загляденье! И почему только ты отказалась....

— Почему да зачем... — перебила ее Таня. — Нюшка же ясно сказала, совесть надо иметь. — И она с уважением посмотрела на подругу.

Горько и обидно, когда тебя незаслуженно ругают, а вот когда хвалят безо всякой причины, редко кто возразит против этого. Нюша же нашла в себе силы отказаться от незаслуженной похвалы. Значит, она все такая же, как и раньше, и не удалось Антону опутать ее. Вот если бы Степа знал об этом. Как бы он порадовался!

— А Кочетков-то как хорошо сказал, — заметила Феня. — «По примеру Ветлугиной»... И премию на стол.

К девчатам подошел Антон и шутливо распорядился:

— А ну, всем на танцы! Не срамить нашу бригаду!

Взяв Нюшу под руку, он отвел ее к мастерским и сообщил, что завтра они должны поехать в город, на областной слет передовиков-механизаторов.

— В область? На слет? — удивилась Нюша. — Да какие же мы передовики?

— Ну-ну, не прибедняйся. Начальство, оно знает, кого посылать. Все равно лучше нас с тобой в бригаде никто не работал... — Антон заглянул девушке в лицо. — Нам уже и командировки выписали. На три дня. Вот вместе и поедем.

Нюша покачала головой:

— После всего что было... Ну нет! Я на слет не ездок... Да и тебе не советую.

— Так командировки же готовы! — всполошился Антон.

— Пусть на других перепишут.

— И чудная же ты дивчина, — с сожалением сказал Антон. — Ей премию в зубы, а она брыкается.

— А тебе бы только жить по поговорке: дают — бери, бьют — беги, — усмехнулась Нюша. — Ну нет, я так не привыкла. У меня еще совесть есть.

— «Совесть, совесть»! — нахмурился Антон. — Да что вы одно заладили — то Фенька, теперь ты. Просто я работать умею. И машина меня слушается, начальство ценит. Что же мне теперь — от славы да от почета отказываться? И не моя вина, что в трактористы всякие недоделыши поналезли.

— Вон ты как о товарищах заговорил!

— Не о всех, конечно. Тебя я знаешь как уважаю. Ты любого парня за пояс заткнешь. — Антон схватил Нюшу за руку и привлек к себе. — Слушай, чего я думаю. Поработаем здесь еще годик, заручимся хорошими справками: так, мол, и так, передовики, премированные ударники, а потом в совхоз махнем. Или еще куда. Нам с тобой везде место найдется.

— Никуда я отсюда не собираюсь, — отстранясь, холодно сказала Нюша. — Ни с тобой, ни одна. И заруби себе на носу.

— Понимаю, — притворно вздохнул Антон. — Все дружка своего ждешь... Ковшова.

— Кого бы ни ждала — это моя забота.

— А дело-то с ним серьезнее получается, чем мы думали.

— Что — серьезнее? — насторожилась Нюша.

— Ну, это самое... хищение семенного зерна. Уже второй месяц следствие идет... Запутанное дельце, загадочное. Ты слышала, что в деревне начинают поговаривать? В тюрьме, мол, ни за что ни про что так долго держать не будут.

— Да ты что?.. — Нюша даже отступила назад. — И ты веришь этому?

Антон неопределенно пожал плечами:

— Я к тому, что всякие слухи пошли... И вообще, зачем тебе все это... Ну, скажем, вернется когда-нибудь Степка. А клеймо на нем все равно останется: в тюрьме побывал парень. Как тавро на лошади, на всю жизнь. Тебе-то каково будет... Подумай только.

У Нюши перехватило дыхание.

— Уходи, Осьмухин... Уходи! — хрипло выдавила она и бросилась прочь от мастерской.

Навстречу ей спешили девчата.

— О чем он с тобой? — нетерпеливо спросила Таня.

— Да так... о всяком, — тяжело дыша, ответила Нюша. — В город зовет... на слет ударников.

— Ну, а ты?

— Отказалась... Какая же я ударница! Только чужое место на слете занимать.

— Вот и зря, — сказала Таня. — Степу бы навестила, передачу ему отвезла... Поезжай, не отказывайся.

«И впрямь надо поехать», — подумала Нюша и обратилась к девчатам:

— Вы потанцуйте, коли охота. А я домой пойду... Что-то ноги гудят.

Подруги переглянулись.

Таня, в свою очередь, пожаловалась, что у нее от табачного дыма закружилась голова, Феня вспомнила про заболевшую мать, и девчата направились к Кольцовке. Зойка покосилась на дверь конторы, откуда доносились звуки гармошек, отчаянный топот ног и, вздохнув, поплелась за подружками.