Собрание сочинений в 4 томах. Том 1. Вечерний звон

— В общем-то социал-демократы люди неторопливые, — насмешливо вставил Николай. — Любопытно, что они в этой бумаге написали.

— Флегонт так посмотрел на сына лавочника, что тот сразу осекся.

— Непонятное говорите, но все уж равно, — вздохнул Андрей Андреевич.

Флегонт начал читать о крестьянских волнениях на Украине. Когда Флегонт прочел, что усмирители отдали крестьянских девушек казакам, Андрей Андреевич вскочил и закричал:

— Ах, сучьи дети!..

— Не перебивайте, Андрей Андреевич, — умоляюще сказала Ольга Михайловна.

— А вы, барышня, мне не указывайте. Я не могу молчать, когда у меня душа ходуном ходит.

«Точно орда дикарей-завоевателей ворвалась в покоренную страну, — читал Флегонт, — и творила свою расправу над беззащитным населением. Мы уже не говорим о том, что весь хлеб, взятый у помещиков, был полностью возвращен. Мало того, во многих случаях отнимали те немногие запасы, которые составляли заведомую крестьянскую собственность…»

— Ну, что ты скажешь?! — опять взорвался Андрей Андреевич.

И все тотчас набросились на него.

— Вы, молокососы, горя не хлебали, у вас сердца каменные А мое житье — вставши, за вытье! Так что я этих горемык вот уж как понимаю.

— Чего ты орешь? — накинулся на него Петр.

— Не я ору, горе мое орет! — бушевал Андрей Андреевич. — Ахти, сердешные! Барышня, вы-то хоть уразумейте. Избили, да еще голышом оставили, да из закромов все повычистили. Или царь о том не знает?

— Погоди, дядя Андрей, сейчас и до царя доберемся. — Флегонту нравилась горячность Андрея Андреевича.

— Ну, читай. Читай бумагу. Все нутро ты мне ею перевернул.

И долго еще Андрей Андреевич охал и кряхтел.

Когда Флегонт начал читать о царе, который в прокламации был назван главным виновником расправы, Андрей Андреевич решительно прервал чтение:

— Нет, парень. Эта бумага написана хлестко, да не для нас. Ее господа писали. Написано всего много, слов кошелка, поди разберись, что к чему. — Андрей Андреевич сдвинул шапку на лоб, почесал затылок, обросший редкими волосами. — Главное, ничего про землю не написано, Нам без земли — крышка, а ты нам про царя. Нет, нам нужна такая бумага, где бы писалось, как, скажем, нам воротить нашу землю, как нам земского обработать. Вот это была бы грамотка! А что ты читал — умно, так умно, что иное слово и не понять, к чему оно… А мы пропадаем, понял? Пропадаем мы! — закричал Андрей Андреевич, и все на него зашикали.

Листрат, Флегонт и Сергей смеялись, Петр и Волосов мрачно молчали. Николай кривил рот и грыз ногти, а Ольга Михайловна, молча наблюдавшая эту сцену, то и дело понимающе переглядывалась с Флегонтом.

— Замолчи, Андрей! — крикнул Николай. — Правильно я сказал: сочинения социал-демократии хороши, а толку от них никакого.

— Чего ты там бормочешь? — разъярился Андрей Андреевич на лавочникова сына. — А ты знаешь, кому Улусов землю сдал, с кого он нынче денежки получить должен?

— Почем я знаю! — с дрожью в голосе ответил Николай.

— Ах, не знаешь?.. А ты в среду вечером не хлестал водку с отцом и Улусовым? Они не при тебе договор писали?

— Какой такой договор? — насторожился Петр.

— Какой? Пускай студент скажет, какой.

— Какой договор? — приходя в бешенство, спросил Петр. — Ты чего дрожишь, куриная душонка?

— Ну, ну, ты не очень!.. — Николай отодвинулся от Петра.

— Сжечь! — яростно заговорил Петр. — К чертовой матери! И Улусова и лавочника.

— Сжечь обоих! — крикнул Андрей Андреевич.

— Чепуха, — хладнокровно сказал Флегонт. — Сожжете их, придут солдаты, как пришли в Харьковскую губернию, и сожгут все село. Давайте спокойно думать, как быть.

— Я не могу быть спокойным, когда у меня из-под ног землю вытаскивают! Ты что же до сей поры молчал, елова шишка? — Петр схватил Николая за воротник тужурки. — Ты что же в набат не вдарил, а?

— Отстань ты от меня, пожалуйста! — брезгливо отстранился Николай. — Нужна мне земля!

— Пригодится, — иронически заметил Сергей. — Еще поторгуешь землицей…

— Что вы на него накинулись? — вступилась Ольга Михайловна. — Действительно, при чем тут Николай?

— Тоже нашли на кого лаяться, — поддержал ее Листрат.

— Ну, ладно. — Петр отпустил Николая. — Ладно. Я по сходкам не ходил, а нынче пойду. Нынче мы на сходке поорем. Слышь, Миколай, ежели я твоего отца за бороду буду таскать, — молчи.

— А что мне за дело, право. Ну вас к чертям! — Николай оправил воротник тужурки.

Андрей Андреевич охал, качал головой, восклицая время от времени: «Ах ты, боже мой, ах ты, заступница!» — мял в руках шапчонку, то снимал, то надевал ее и безнадежно махал руками.

Сергей наблюдал за происходящим совершенно равнодушно; он не верил, что земля останется за мужиками.

— Теперь так, сказал Андрей Андреевич. — Почитал ты, объяснил ты нам. Объясни теперь, как же насчет земли?

— Объясню, дядя Андрей.

— Мне земля нужна, — устало сказал Андрей Андреевич. — Все равно какая, лишь бы земля.

— Правильно. Вот ты нынче на сходке, без скандала, без драки, скажи Улусову: мужикам, мол, надо бы вернуть отрезки…

— А он скажет: «На, мол, держи карман шире», — ядовито усмехаясь, ответил Андрей Андреевич.

— Тебе нужна только земля или еще чего-нибудь надо? — допрашивал Андрея Андреевича Флегонт.

— Мало ли что нам нужно, Лукич.

— А я знаю, что тебе надо еще, Андрей. Ты хочешь, чтобы тебе вернули деньги, которые ты заплатил за свою несчастную земельку? Хотел бы ты, чтобы тебе вернули выкупные?

Все сказали, что это нужно позарез.

— А круговая порука вам сладка? — спрашивал Флегонт Вам на руку, что вы из общины ногой не можете на сторону ступить, все со спросом?

Это уж было по части Петра. Он больше всех тяготился круговой порукой. Он и ответил за всех:

— К чертовой матери круговую поруку!

— Теперь… За аренду Улусов драл с мужиков немыслимую цену, так это или не так?

— Верно, верно, парень! — подтвердил Андрей Андреевич. — В корень ты смотришь!