Собрание сочинений в 4 томах. Том 1. Вечерний звон

— Как доехал? — осведомился Викентий.

— Слава богу, в полном благополучии. Что на селе делается? Новостя какие? — Лука Лукич сказал это так, между прочим.

— Да ты батюшку спроси! — вскричал Андрей Андреевич. — Ты спроси, что он тут отвалил.

— Что такое, батюшка? Вона как Андрей всполошился! Или из «Ведомостей» что вычитали?

— Какое там ведомости! Тут дела поважнее, — заговорил с сияющим лицом Фрол. — Да тут такое дело…

— Я, Лука Лукич, решил отказаться от собственной земли в пользу мира. Пускай мир поступает с ней как хочет.

— Негоже ты, батюшка, выдумал! — запальчиво перебил Викентия Петр. — И сам без земли останешься, и добра людям не будет. Передерутся из-за этой земли, кровищу друг из друга повыхлестают, а попадет она черт знает кому. Пустая выдумка!

— Та-ак… — протянул Лука Лукич, обдумывая услышанное. — Это, конечно, очень интересно. — Он сбоку поглядел на попа. — Только, думаю, не допустит начальство. Соблазн большой, оттого и не допустит.

— Ничего, допустит! — восторженно выкрикнул Андрей Андреевич. — Допустит, батюшка! Раз такая твоя воля — допустит.

— Все-таки могут пресечь, — подумав, заметил Лука Лукич.

— Могут! — подтвердил Петр. — Сдай ты ее лучше мне в ренду.

— Слышите, мужики! — взревел Андрей Андреевич. — Отдай, мол, мне, батюшка, свою землю в ренду, а я Козла в плуг впрягу, он мне ту землю за грош обделает!

— Не тебе же ее отдавать, — взорвался Петр.

— А что я, глупее тебя? Или в хозяйстве меньше понимаю, — разозлился Андрей Андреевич. — Детишки меня по рукам-ногам связали, землица у меня худородная. Будь по-другому, я бы показал тебе, какой хозяин Андрей Козлов, сопляк!

— И верно, — поддакнул Фрол. — Все-то ты, Петька, норовишь под себя подмять. Знаем мы, куда он прет! Недаром с «нахалами» водку жрет у лавочника, у Ивана Павловича, присобачивается к богатеям, подмоги у них ищет. Разорит он тебя, Лука, вот помяни мое слово!

— Разорять не собираюсь, а насчет раздела опять скажу, — угрюмо пробормотал Петр. — Пора нам делиться, дед.

— Помолчи-ка, — одернул его Лука Лукич. — Сказано, тому не бывать, пока жив. Н-да… — Он глядел в потолок и обдумывал странное решение попа. Сам Лука Лукич никогда бы не отказался от тридцати десятин самой лучшей в селе земли.

— Ну что ж, — сказал он, как бы оканчивая разговор. Воля, ясно, хозяйская. Хозяин богом поставлен, так и в Писании сказано.

— Бог, он всегда вроде стенки, прячься за него, он ничего не скажет! — возмутился Петр. — Не бывать этому!

— Бывать, бывать! — возбужденно твердил Фрол. — Раз Лука сказал, что это божье дело, значит, так тому и быть. И не спорьте со мной…

— Эка разошелся! — прикрикнул на него Андриян. — Замолчи уж, тарахтелка. — И, решив, что приличие соблюдено в полной мере, обратился к Луке Лукичу: — Ну, хозяин, как дела? Что в сенате решили насчет нашей нужды?

— Плохие наши дела, — ответил Лука Лукич. — Отказали нам, сенат отказал. Конец делу.

— Да как же это так? — с тоской проговорил Андрей Андреевич. — Да что же это такое?..

— Земля — хозяйская. Хочет, сказано, — сдает, хочет — не сдает. — Лука Лукич вздохнул.

— Как же мы теперь жить-то будем, братцы? — спросил Андрей Андреевич. — Ведь это нам петля вышла.

— И долги с нас велено взыскать, — сказал Лука Лукич.

— Какие такие долги? — истошно закричал Андрей Андреевич и выругался.

— Не кричи, — остановил его Лука Лукич. — От крика толку нет. Наши долги. Те самые, за которые с немцем судились. Сенатское определение: хочешь не хочешь — плати.

— И то нам вторая петля, — мрачно сказал Андриян.

— Сенат, сенат… А что это такое — сенат? Контора царева или как? — спросил попа Фрол. — Царь там заседает или кто?

— В сенате заседает не царь, — объяснил Викентий, — там заседают сенаторы.

— А они из каких, эти самые сенаторы?

— Из князей да из графов. Из господ, одним словом. Стенка между царем и народом.

— Стало быть, это еще не царево определение? — переспросил Петр.

— Ах ты, господи! Да что же это теперь людям делать-то? Как же нам без земли-то? — Фрол устремил на попа вопрошающий взгляд.

— Земля ничья, земля божья. Улусов не должен отбирать у мира эту землю, а мир пусть по-прежнему пашет ее. — Сказав это, Викентий долго молчал.

— Стало быть, с дубьем на него идти? — спросил Лука Лукич.

Викентий не ответил.

— С дубьем пойдем! — выкрикнул Андрей Андреевич.

— Молчи, образина! — загремел Лука Лукич. Долго сдерживаемые чувства прорвались наконец. — Конечно, наш народ на все способный. Только на сей раз надо по-доброму. Миром с Улусовым надо, — добавил он. — Сходку надо в воскресенье собрать, народу все сказать. А что я скажу ему, горюшко ты мое? И, обратно, что миру решать?

— Он что-нибудь придумает, народ-то, — усмехнулся Андрей Андреевич. — Он смелее тебя.

Петр поднялся.

— Прощайте, батюшка. Ежели надумаете, возьму у вас землю. Андриян, ты, смотри, не проспи завтра.

— Ладно, ладно! — со злостью ответил Андриян.

Петр ушел.

— Ух, тяжеленек Петр стал! — заметил Фрол. — Крутой мужик растет.

Все помолчали.

— Иван Иванович ныне сказал, будто вы церковь новую строить задумали? Это верно? — обратился Андрей Андреевич к Викентию.