Собрание сочинений в 5-ти томах. Том 4. Жена господина Мильтона, Стихотворения

Бледное небо над ними. Близко бурлит вода.

Дома, погруженные в сон, недоброе их молчанье.

Некто - двойник ли, призрак - бредет по твоим следам.

Камни - отметины миль - отмечают душевные сдвиги:

Гнев - безнадежность - раскаянье - грусть.

А лицо ее кружится в памяти и дрожит,

Такое привычное, выученное наизусть.

Того, кто решил наконец повернуть домой

И прошагать еще миль пятнадцать назад,

Больше научит заря, чем пока научила любовь, -

Ранняя зорька, когда петухи закричат.

Последние мили даются совсем легко.

Правда ясна, и для выдумок поводов нет.

Дом перед ним. Сонно падают капли со скатов крыши,

В окнах пылает неудержимый рассвет.

СИМПТОМЫ ЛЮБВИ

Любовь - это всемирная мигрень,

Цветным бельмом в глазу

Она рассудок застит.

Симптомы подлинной любви всегда -

Суть ревность, худоба

И вялость на рассвете,

А признаки и призраки ее -

Тревожно слушать стук,

Ждать с нетерпеньем знака:

Прикосновения любимых пальцев

В вечерней комнате

И пристального взгляда.

Так наберись же мужества, влюбленный!

Сумел бы ты принять такие муки

Не из ее неповторимых рук?

ИДЯ ПО ОСТРИЮ

Просить я и сейчас не смею

Подарок или порученье,

Иль обещание любви - не откажи

Принять, что принесу, - прими

И пожалей обоих нас, но выбирай как надо,

Идя по острию, где смерть граничит с адом.

ФРАГМЕНТ

Взволнованы ли вы, возбуждены

Шепотом любви?

Очарованное словом,

Остановится ли время,

Когда спокойные и серые ее глаза -

Распахнутая в небесах гроза,

А облака волос -

Как бури, что несутся мимо?

ОСТРОВ ЯБЛОК

Хоть море до гор затопило залив,

И хижины разнесло,

Наш виноград на корню просолив,

Хоть ярко луна и опасно плывет,

И цикл у нее иной,

Чем солнечный цикл, завершающий год,

Хоть нет надежды добраться с тобой

На остров яблок вдвоем,

Но если не буду сражен я судьбой,

Зачем мне бояться стихии твоей,

И зеркала - полной луны,

И яблока с этих священных ветвей?

ЗВЕЗДНОЕ ПОКРЫВАЛО

Нелегок подвиг подлинных влюбленных -

Лежать в молчании, без поцелуя,

Без еле слышных вздохов и объятий

И только счастьем согревать друг друга.

Неоценима ласка рук и губ,

Как средство заверенья в постоянстве,

Или значенье слов, когда в смущенье

Сердца стремятся слиться в темноте.

Но только те, кто высший смысл постиг -

Уснуть и видеть сны одни и те же,

Под звездным покрывалом распластавшись,

Любовь венчают миртовым венком.

ТЕПЕРЬ УЖЕ РЕДКО

Теперь уже редко - достоинство

Безудержной нашей любви,

Редко - свидание,

Вечно - присутствие

Без обещаний и клятв.

А если б мы были иными,

Но птицами общей породы

В клетке обычного дня,

Смогли бы мы пламени призрак

Добыть из земли, как теперь?

ПРОЖИВИ ЗДЕСЬ ЖИЗНЬ

Взглянув в дорожное окно однажды,

Наверно, ты в поездке поражался

Благословенным уголкам, манящим:

"Останься! Проживи здесь жизнь".

И если бы ты был простосердечным,

То, может быть, деревня появилась

Из бесконечной быстрины пути,

А по бокам дороги встал ольшаник, и под ольшаником - золотоцвет,

Холмы, покосы, мельницы, сады и неказистый,

Но тот самый

Дом среди столетних тутовых деревьев.

Как чудо, вырос бы - незаселенный!

Увы, ты не решился бы сойти,

Почувствовать, как тряска беспощадна -

Общественный не приспособлен транспорт

Для радостных, случайных остановок;

Есть жесткий свод особых обстоятельств:

Бандиты, оползни, землетрясенье или еще какая-то беда.

И смелости не хватит, чтобы крикнуть:

"Особый случай, стойте, я сойду!" -

Затормозить; но все, что ты увидел

Исчезло навсегда.

Когда приедешь

(Как прошептал бы внутренний наставник),

Уже смешно - машину нанимать,

К покинутому дому возвращаться…

Все запоздало, все вдали:

Решительно владельцы в дом вошли…

СОЖГИ ЕЕ!

Дай-ка сюда свою книжку!

То, что без передышки

От рождества до весенних дней

(Целых полгода!) ты бился с ней,

Только особую сладость прибавит

Этой свирепой и скорой расправе.

Писчей бумаги и перьев пена

В цену лишнего опыта ляжет сполна.

Не помышляй уберечь от огня

Ни строчки. Ты знакам дорожным не внял,

Свернул неудачно. Где были глаза?

Поздно теперь возвращаться назад.

Дай-ка сюда свою книжку!

Не бойся, сожги, и крышка!

Хотя бы за то благодарен будь,

Что все-таки знаешь, где правда и в чем твоя

И ты еще что-то лучшее скажешь:

По-своему, смело и не для продажи.

РУБИН И АМЕТИСТ

Две женщины: одна добра, как хлеб,

Все делит на двоих;

Две женщины: одна редка, как мирра,

Все лишь себе берет.

Две женщины: та, что добра, как хлеб,

Верна своим словам;

Две женщины: та, что редка, как мирра,

Не произносит слов.

Та, безупречна что, украшена рубином,

Но ты, прохожий, думаешь - стекло,

И взгляд скользит, не задержавшись долго,

Невинно так она его несет.

Две женщины: той, что добра, как хлеб,

Нет выше и знатней;

Две женщины: той, что редка, как мирра,