Собрание сочинений в четырех томах. Том второй. Лирика, повести в стихах, сатира, пьесы

II. 1946-1956

Игрушечка

В Нью-Гавре (Америка, Коннектикут) Висит объявленье… О чем бы? О том, что на фабрике выпуска ждут Игрушечной атомной бомбы! Румяный ребенок с папашей своим Придет в магазин, и приказчик, Сияя улыбкой, откроет пред ним Наполненный бомбами ящик. «Вам бомбочку нужно? Пожалуйста, сэр. Швырните одну для проверки. Вот мелкий, вот средний, вот крупный размер. А это для них — бомбоньерки!» Выходит малыш из стеклянных дверей Еще веселей и румянее. Спешит он домой, чтоб начать поскорей Учебное бомбометание. Для практики бомбу бросает дитя В кота, петуха и наседку, Потом в гувернантку швыряет шутя, И в тетку, и в бабку, и в дедку! Всерьез ли такою игрушкой бомбят Иль только немного калечат, — Пока неизвестно. Но души ребят, Наверно, она изувечит! Убийцы, детей превращая в калек, Дают им игрушечный «атом». Но мирный, здоровый, простой человек Защитником будет ребятам! Намного сильнее он всех королей — Железных, стальных или пушечных. Так пусть же он землю избавит скорей От бомб настоящих, а малых детей — От самых зловредных: Игрушечных!

Распродажа

Агентство Рейтер сообщает, что в Лондоне были проданы с аукциона 134 письма Бернарда Шоу к его другу, артистке П. Кэмпбелл. Письма приобретены по телеграфу дельцом из Нью-Йорка за 1100 фунтов стерлингов.

Сказать по правде, хорошо Дельцы не знают, кем был Покойный мистер Б'eрнард Шоу И кто такая Кэмпбелл. И все ж владелец кошелька, Отнюдь не склонный к риску, По телеграфу с молотка Купил их переписку. Вот молоток стучит о стол. Растут на письма цены. На сотни фунтов счет пошел… — Кто больше, джентльмены?! Пока ведет над Темзой торг Компания скупая, Телеграфирует Нью-Йорк: «Бернарда покупаю». Побили янки англичан, Почти удвоив цену. И вот идет за океан Посылка к бизнесмену. И говорит своим друзьям Владелец переписки: — Вот эти письма сам Вильям Шекспир писал артистке! — Шекспир? — Нет, впрочем, Шеридан… Не помню точно, с кем был Когда-то в Лондоне роман У этой самой Кэмпбелл…

______

Как жаль, что Шоу Джордж Бернард Не написал комедии О том, как лондонский ломбард Сбывал его наследие!

Бездонный чан

Спасти желая Гоминьдан, Банкиры-торгаши Бросали деньги в старый чан — Бездонный чан-кай-ши. Но все, что дали янки — Орудия и танки, И банки молока, Табак, автомобили, — В боях перехватили Народные войска. Теперь бездонную лохань Прибило к острову Тайвань, И там ее останки Чинить собрались янки. Но, дядя Сэм, ты свой карман До дна опустоши, А не спасешь дырявый чан, Бездонный чан-кай-ши. Как ни старайся, всё равно Не будет дна у чана. Быть может, он увидит дно, Но только — океана!

Симеоны без короны

Гостит в Мадриде Симеон — Без отчества, фамилии, Но Симеона почтальон Отыщет без усилия. Не нужно для таких персон Фамилии и отчества. Ведь он — не просто Симеон, А бывшее «высочество»! В Мадрид приехав, Симеон Сказал корреспондентам, Что он себя на царский трон Считает претендентом, Что по рожденью своему Он бывший принц болгарский И очень хочется ему Присвоить титул царский. «По Сеньке шапка», говорят. Но в лавках шапочных навряд Отыщется корона Для принца Симеона. На свете принцев — что котят — Несметное количество! И все «высочества» хотят Пробраться в «их величества». Для этих принцев и принцесс, Напрасно ждущих царства, Холодный душ или компресс — Отличное лекарство!

Сваха из СЕАТО

Сваха странствует по Азии, Тут попьет, а там поест. У нее – разнообразие Женихов для всех невест. Говорит она, усталая, Опускаясь на диван: — Нынче браком сочетала я Анкару и Пакистан. Но с невестами арабскими Не поладить мне никак, Хоть давно цепями рабскими Я опутала Ирак. Ох, мне плечи давит гирею Новый заданный урок: Я должна Ливан и Сирию Заманить в такой же блок. Я показываю, сватая, Им портреты женихов. Генералы есть усатые, Адмиралы без усов. Есть дельцы заокеанские. Пожелай – озолотят! Да красавицы Ливанские Что-то замуж не хотят! Побывала и в Каире я, Не жалея старых ног. Но Египет, как и Сирия, Указал мне на порог. Вот какое безобразие! Изменился белый свет. Прежней Африки и Азии И в помине нынче нет!..

Куры и базы

Пишут, будто окружен До сих пор туманом Флирт, который Вашингтон Начал с Пакистаном. Будто вице-президент, Хитроумный Никсон. Свой покинул контитент, Чтобы сделать книксен. Будто с севера летит Он на юг горячий, Чтобы вежливый визит нанести Карачи. Сердце Никсона полно Страстью к Пакистану, Но поверить мудрено Этому роману. Не секрет ни для кого, Что дельцы-пролазы Строят куры для того, Чтобы строить базы!

«Сторожевой пес»

Балканскую комиссию американские газеты откровенно называют «сторожевым псом на Балканах»

Из газет

Политики за океаном, Решая каверзный вопрос, Постановили, что Балканам Необходим усердный пес. Как будет этот пес Полкан Стеречь спокойствие Балкан? Приставлен он не для дозора, А вся его задача в том, Чтоб охранять получше вора И не пускать хозяев в дом.

Антиамериканская деятельность мистера Т`oмаса [7]

Давно ли мистер Томас Метал раскаты грома С трибуны на врагов И всем грозя террором, Был главным контролером По линии мозгов? А ныне где же Томас? Лакей твердит: — «Нет дома-с. Ушли они в конгресс!» Но нет его в конгрессе. Он, если верить прессе, Уехал на процесс. Кого же там он судит? Кто новой жертвой будет? Нет, вызванный к судье, Не за столом судейским, А рядом с полицейским Сидит он на скамье… В комиссии сената Он чистил всех когда-то Безжалостен и строг. И так «очистил» Штаты, Что совершил растраты И угодил в острог.

7

Мистер Томас был председателем комиссии по расследованию антиамериканской деятельности (Прим. автора.)

Холодный дом

В газетах сказано о том, Что продан Диккенсовский дом. Публично, именем закона, Дом «Копперфильда» и «Сверчка» Оценщики аукциона На днях пустили с молотка. Бедняга Диккенс много лет Лежит в Вестминстерском аббатстве. Он не узнает из газет Об этом новом святотатстве… Клубится лондонский туман И с фонарями улиц спорит, Как в дни, когда писал роман Покойный автор «Крошки Доррит». По-прежнему издалека Мы слышим крик зеленщика, И запах устрицы и травки Доносится из ближней лавки. Во мгле, продрогнув до костей, По переулкам бродят дети… Но нет уж Диккенса на свете. Певца заброшенных детей. Его уж нет. И продан дом, Где жил поэт, чудак, мечтатель. Пойдет ли здание внаем Иль будет отдано на слом, — Решит случайный покупатель… Будь этот дом в стране труда, А не в краю капиталистов, Его бы, право, никогда Не описал судебный пристав. В музей он был бы превращен, Очищен от столетней пыли. Туда бы школьники ходили По воскресеньям на поклон. И вновь бы ожил дом холодный, Видавший столько перемен… Среди его старинных стен Не умолкал бы шум народный. Согрел бы их людской поток. И жадно слушали бы дети, Не затрещит ли в кабинете Приятель Диккенса — сверчок…

1949

Голливуд и Гайавата

Если спросите: откуда Изгнан старый Гайавата, Я скажу: из Голливуда, Я отвечу вам: из Штатов. Те, кто любит в день погожий Слушать древние сказанья, Спросят, может быть: за что же Гайавате наказанье? Я отвечу им: Поквана — Трубка Мира — виновата В том, что вынужден с экрана Удалиться Гайавата. Вы узн'aете, в чем дело, Прочитав две-три цитаты Из описанных Лонгфелло Похождений Гайаваты: «…Из долины Тавазэнта, Из долины Вайоминга, Из лесистой Тоскалузы, От скалистых гор далеких, От озер страны полночной Все народы увидали Отдаленный дым Покваны, Дым призывный Трубки Мира…» Голливуд, читая строки Из народного сказанья, Обнаружил в них намеки На Стокгольмское воззванье. Сразу отдал он команду: «Чтоб спасти от бунта Штаты, Прекратите пропаганду Коммуниста Гайаваты!..»

Новые приключения «Мурзилки»

С пометкой «запрещено» в СССР возвращаются из Франции такие издания, как журнал «Мурзилка».

Из газет

Французская почта В Советский Союз На днях возвратила посылку. В почтовой посылке чиновник-француз Узнал по обложке «Мурзилку». — «Мурзилка!» — испуганный цензор вскричал И весь покраснел — до затылка. — Ведь это же школьный Крамольный Журнал С названием страшным: «Мурзилка»! Отправить назад он велел этот груз — Учащихся орган печатный. С французской границы в Советский Союз Помчалась «Мурзилка» обратно. А так как известно, что я состою Сотрудником нашей «Мурзилки», Французским властям я вопрос задаю По поводу этой посылки: Какую опасностью Брюн или Кэй [8] , Была продиктована мера, Закрывшая доступ «Мурзилке» моей В отчизну Вольтера, Мольера? Мы знаем, почтенные Брюн или Кэй, У вас не трясутся поджилки При виде заморской стряпни для детей Где столько убийц и зарытых костей. (Чего не бывает в «Мурзилке».) Зачем о свободе печати кричать Пред каждою выборной урной? Одна у жандармов свободна печать, А именно: штемпель цензурный!

8

Шарль Брюн и Анри Кэй — бывшие министры внутренних дел во Франции. (Прим. автора).