Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности

МЕЙЛ-АРТ

Плавая пряной приправой в суперискусствеЮккер ел свой Бекон и запивал игристым РаушенбергомВ это время Рей Джонсон и Шозо Шимамозо с азартомРазделывали тушу коровы – все в крови и навозеПетер Костерман из Ганновера – бокс 26. 44И Ры Никонова из Ейска что само по себе фантастичноОн ей послал свой бокс и двух псов-боксеровОна ему – свое «ры» пенсне и бородкуШозо посылаю мимозу твоим шизоидамДжонсон посылаю тебе Рея – смотрите не подеритесьИз Австралии – пакет: в нем – Москва и ПекинВесь мир из себя выворачивается – опоздал – он уже наизнанкуИз конверта сыплются зеленые человечки – Господи!Кто-нибудь! пришлите мне отпечаток большого пальца Бога

ПАРИЖ

Оскару Рабину

Люблю Париж – с утра он пуст и чистПод тентом стулья расставляя ловко(Туристы – собирается массовка)Гарсон свистит – скучающий артистКвартал Марэ лилово-серебристНа заднике – дождь брызнул – растушевка —Античный хлам – блестящая дешевка«Макдоналдс» вылез как из-за кулисПо вечерам – теней и света драма —Мысль Эйфеля и думы Нотр-Дама —В аквариумах – розы и амор…Но в сущности Париж мочою пахнетА над Монмартром – призрак в небесах – нет!Белея куполом сверкает Сакрекер

ЭТО ВСЕ О ПАРИЖЕ

В щеголеватых кафе арабы и негры как домаМосква просто разваливается на куски асфальтаВ Иванове – Вознесенске из окна гостиницы глядяЗа трамвайным кругом – овраг и конец светаМне снилась Европа – в подвале поют эмигрантыГолоса за дверями – репетиция в сельском клубеШел я к станции полем – посвистывали птицы – светалоДоисторический пляж и взбесившийся желтый ЛаманшИ снова литература: эклектика восьмидесятыхСолнце уже перешагнуло наискосок в комнатуГосподи! прости – постоянно обрываются связи – моя винаКак быстротекущие ручьи которые черны ото льдаЦеловались на скамье возле памятника РублевуВ длинной шинели стараясь на нас не глядеть… Это всё о Париже

СОНЕТ

Синела даль, синели: луг и лес,Гладь озера сверкала, словно сталь…Сирень в цвету, а тополь уж белес.Жгут хворост. Полдень. Солнце. Гарь.В саду мальчишка на березу влез,Ломает ветки. И еще деталь:Во рву пропойца, над ним лазурь небес —А он – обшарпанный, небритый, как сизарь.С ним рядом пёс. Зовут его Пострел.Сожрал блевотину и тоже захмелел.И вдруг завыл навзрыд, не по-собачьи…Таков пейзаж, где я живу на даче.Муж на работе, комната-тюрьма,И скука, скука, хоть сходи с ума.

РУНДАЛА (1984) ПОЭМА

у т р о м – воспоминаниеЖивыми были мы когда-тои на фронтоне герб и датаМы только выглядим музееммы тьму таим и страхи сеемвошли и в камни и в картины —и самый воздух развратилии смотрим окнами на свет —лукаволикий барельеф / менуэт (в воздухе как бы слышатся звуки поцелуев — прищуренные глаза и улыбка в ямочку) д н е м – посетителиОскорбляя фрески вазы даже мебель пошлым видомпо дворцу гуляют стадом бестолково-деловитымОтошел – и сразу пусто – из проема смотрит герцоги со стен – глаза улыбки… чуть не выскочило сердце! (треск рвущегося полотна) в с у м е р к а х – табличка МУЗЕЙ ЗАКРЫТОкна синей… Тишина просыпаетсяЖемчуг в шкатулке пересыпаетсяВидят их в сумерках после закрытия…Оконная штора идет на смотрителяИ старый губами жует – беспокоитсяКрасавица! – белая роза у поясагордая шейка копною парик —взглянет надменно: что ей старик! —и шарфом обвеет его равнодушнокоторым когда-то была задушена (постукивание костяшками о стену) в е ч е р о м – когда идешь и пугаешься собственных шагов За окнами чернеет – там розарийвдруг явственно пахнет могилой в залеи потолок простертый бурной фрескойблеснет какой-то гадиною мерзкойПрочь! – пробует рука перекреститьсяно с потолка слетает тень как птица —сбивает крест (свист) в п о л н о ч ь – сонУснул укрывшись кофтой реставраторна подмостях… Здесь в общем сыроватоВ газетах шебуршанием крысинымпо лицам пробежало – по картинами задрожало в зале клавесином — х о з я е в аСпит беспокойно дышит реставраторПробили ангелочки хрипловатоИ слышно как подъехала каретаСо всех сторон съезжаются кареты!Дом освещен богато: море света!Крик ржанье щелканье кнута из кабинета — х о з я е в аДве девочки – две бледные лолитыглядят как запрокинулся небритый… и снова этот следователь – берет за книгой книгубрезгливо перелистывает… Отца увозят в РигуКаркнул ворон Берия! Крикнул барин Бирон!Сгинь ты серый вурдалак! Уходите с миром х о з я е в а(хриплое дыхание нездорового человекапереходящее в мучительный храп) п о д у т р о – рассказ очевидцаПриехали затемно. Свадьба из РигиДевчонки дрожат от ночной холодрыгиУ ворот моторы: притушены фарысмех разговоры – протопали в залыНочь гуляли пили и еще осталось…Лысый композитор почти Раймонд Паулссел откинув фалды – и желтый клавесиндребезжащим звуком к танцам пригласилРундала Рундала – дом как рундуквыдуло кружево мятый сюртук…Из стены означилось платье с треном длинным —то ли тленом то ли нафталином…В погребе лезет рука из колодца…Кувшин развалился и выдал уродца…Из пепла в камине – фигура без слов —встает итальянец и к танцу готовРундала Рундала – смотрит жених:странные гости да сколько же их!С высохшей мумией пляшет приятельА этот в камзоле – похоже он спятил —почти не касаясь… почти как на льду…но раздевает у всех на виду!Фарфоровой куклою стала невеста —вдруг оба исчезли… куда – неизвестноЖених докажи что и ты не монахне огородная крынка в штанахГлазами смеется зовет незнакомкаСхватил – кисея – в кулаке ее скомкалк ней наклоняется – там между ногв темной пещерке блестит огонек…Фу! – и погас… Тьфу! – и развеял…Балдеет жених постепенно трезвеяТяжелеют веки – светлыми глазамиуставился наш Янис на свечу – на пламяВенецейский столик а на нем – СТОЛИЧНАЯВот и получилась компания отличная…Но к рассвету пламя стало шевелитьи старый реставратор спешит себе налить…Течет из горлышка в стакан – и падает из рук…Рундала Рундала… Дом как рундук…Тук-тук-тук тук-тук-тук тук-тук-тук тук (постукивание костяшками пальцев по дереву стола) н а р а с с в е т е – трезвеющее сознаниеНичего луна не освещаетбелая – так только для близираСвет в себе и тени совмещаетитальянский циркуль маска лираПроступает на заре громадаздания свободно и капризноа за ней видна громада сада —и луна в углу стоит как призракВот идет и сам о двух персонахв воздухе так четко нарисованМолодой Растрелли стоить началПожилой весь план переиначилЖизнь прошла – и в этом промежуткепугалом глядит необитаем…Только мы как не своем рассудкес криком над руинами летаем (карканье духов)

СТИХИ ДЛЯ ПЕРСТНЯ (1979–1980)

Поскольку все, что в мире существует,Уйдет, исчезнет, а куда – Бог весть,Всё сущее, считай, не существует,А всё несуществующее есть.Омар Хайям

ГОЛОС

1

В труху истерлось, в пыль смололось…И лишь один в пустом домуЖивет чужой и страшный Голос.Прислушиваюсь я к нему.

2

Сам по себе я был еще с утра:Мне завтракалось, думалось, читалось.Я весь разъят! Я – пепел! Я – дыраОрущая!.. Просвечивает хаос…

3

Язык, печенка, селезенка —Я вынут весь, один костяк.Сквозь эту ветошь ярче солнцаО, Господи! сверкаешь как!

КУВШИН

1

Кусок ноздреватого серого хлебаИ глиняный – черный от света – кувшинИ небо, оно помещается слева,А мы – перед э т и м. И мы не спешим.

2

Земля и море – облака —В огромном глиняном сосуде…Бегут машины, ходят люди.И зреет персик – мысль о Божьем Чуде.

3

Твое вино давно смешалось с морем.Но вот со дна берут тебя, несут…Я, как и ты, кувшин, пустой сосуд.Мы оба пятен времени не смоем.

ХРАМ

1

Загажен пол. Верстак, малярный хлам,Яйцо, бутылка… Свет ложится скупо.А там вверху – и день и шорох там —Там весь из крыльев дышит купол.

2

Я был разграблен. Был товарным складом.Я был сортиром, холодом и смрадом.Но даже взорван будучи, тем самымНе перестану быть Звездой и Храмом.

3

Кто строить самого себя привыкТот знает План и Дисциплину.А Время так упорно месит глину.Что даже глину превращает в Лик.

РИСУНКИ

Илье Кабакову

1

Не мотыльком, не завитком —Изображу Тебя квадратом,Салфеткою, воротничком,Где чист до хруста каждый атом.

2

– Что это?– Синусоида.– А кто это?– Скорей всего, животное какое-то.

3

Точка. Тут, где поставил, стой.Нет, она вырастает, катится…Ах, всего засрала каракатицаНе чернилами – грязью густой!

4

А жизнь – такая скользкая тварюга:Все б выплеснуться, выпрыгнуть, уйти…Но кроме смерти, видно, нет путиСознанию из замкнутого круга.

5

Есть в пуговке малой отверстие вкось,Куда я однажды нырну на авось.Блескучий и звонкий – не добрый, не злой,Душа моя – рыбка, я стану иглой.

6

Когда кругом все морщится и мнетсяОт скрытых мук, мне чудится и мнится:Земля и небо – бледная страница.И Твой рисунок скоро разорвется.