Собрание сочинений. Т.26. Из сборников: «Поход», «Новый поход», «Истина шествует», «Смесь». Письма
Шрифт:
Вам нужно как следует лечиться, чтобы зимой вернуться к нам молодцом. Вы тоже из верных; Вы наш защитник в этой громадной России, которая только и жаждет знаний и освобождения. Ну что ж, надо твердо надеяться: свобода приближается.
Фотографии несколько сероваты. Я попытаюсь сделать сносные отпечатки и, когда вернусь, вручу их Вам. До возвращения постараюсь как можно больше продвинуть свой новый роман.
Передайте наш дружеский привет г-же Семеновой и всем Вашим и примите мои сердечные пожелания.
ЛЕ ГРАНДЕ, руководителю газеты «Либертер»
Париж, 14 октября 1901 г.
Дорогой господин Ле Гранде!
Вы любезно предлагаете мне быть почетным председателем на митинге протеста против незаконного осуждения моего собрата по перу и друга Лорана Тайлада. [166]
Я
166
Поэт Лоран Тайлад опубликовал крайне резкую статью против Николая II в связи с его визитом во Францию и был приговорен за это к одному году тюрьмы. Франсис Журден — сын архитектора Франца Журдена, друга Золя, в знак протеста устроил банкет в честь Лорана Тайлада.
Братский привет всем вам.
1902
ЭРНЕСТУ ВОГАНУ
Париж, 14 мая 1902 г.
Дорогой Воган!
Я думаю, что не должен больше молчать, я обязан самым категорическим образом опровергнуть г-на Гюга Леру.
Никогда Альфред Дрейфус не подписывал прошения о помиловании, никогда не признавал себя виновным даже в малейшем отклонении от служебных обязанностей; сегодня, как и раньше, я утверждаю, что он совершенно невиновен, по-прежнему он вызывает во мне величайшее восхищение и величайшее сочувствие.
Я верю, правосудие восторжествует, но мое ожидание отравлено чувством горечи: ни один из тех, у кого есть для этого и сила и умение, не находит в себе мужества вылечить Францию от постыдного недуга, которым она все еще страдает.
С дружеским приветом.
АЛЬФРЕДУ БРЮНО
Медан, 8 августа 1902 г.
Дорогой друг, я закончил наконец эту ужасную «Истину», которая целый год требовала от меня неимоверных усилий. Роман не менее длинен, чем «Плодовитость», и в нем столько разных действующих лиц, так сложно переплетены события, что мне приходилось, как никогда, придерживаться в работе жесткой дисциплины. Все-таки я выкарабкался из всего этого довольно бодрым, только голове нужен отдых. Публикация «Истины» начнется в «Орор» 10 сентября и продлится приблизительно до 20 января.
В начале будущей недели я жду Шарпантье с женой и рассчитываю отдохнуть, пока они будут здесь. Вокруг меня станет шумно, кончится наше затворничество. Надеюсь, что это оживление поможет мне проветрить мозги. Потом, в сентябре, я подумаю о Вас; примусь за одну из поэм, еще не знаю, за какую. Ваша борьба становится такой жестокой, что во мне заговорила совесть. Конечно, я утверждаю, что в творчестве надо идти прямо к цели, не поддаваясь никаким случайным обстоятельствам. Но когда музыкант может знакомить публику со своими вещами только в двух театрах, когда на его пути возводят всяческие препятствия, разумеется, трудно целиком углубиться в произведение и не беспокоиться о его судьбе. Хуже всего, что, если силы полностью уйдут на борьбу за успех, можно оказаться совершенно парализованным.
Уже несколько дней раздумываю над нашими тремя сюжетами, но все еще нахожусь в нерешительности. В конце концов единственно верное и мудрое решение — взяться за один из них; а там видно будет, поговорим, когда встретимся в Париже.
Новостей ниоткуда нет. С тех пор как я здесь, я почти не вставал из-за письменного стола. Как-то раз мы провели два послеобеденных часа с Лара. Мирбо и его жена, должно быть, в Ульгате, зайдут к нам только после возвращения. Супруги Луазо все еще в Морсалине, к ним отправилась и наша кузина Амели; вероятно, она тоже вернется лишь в сентябре и тогда пробудет с нами несколько дней. Что касается Демулена, то он в Брюгге, копирует примитивов.
Сегодня
утром мы получили письмо от Вашей жены — в ближайшее время моя жена ей ответит; мы очень рады отличным новостям, которые она нам сообщила. Кажется, вы с Сюзанной становитесь замечательными ловцами креветок. Вы вернетесь все трое пышущими здоровьем, а оно-то и нужно, чтобы победить судьбу.Нежно, от всего сердца обнимаю Вас.
АРМАНУ ДЭЙО [167]
Медан, 25 сентября 1902 г.
Дорогой собрат и друг!
Это мне следует благодарить Вас за то, что Вы вспомнили обо мне и ввели в Комитет по установке памятника Ренану в Трегье. Берите мое имя и пользуйтесь им, как Вам заблагорассудится. Это окажет ему честь.
С дружеским приветом.
167
Это письмо Золя адресат получил уже после смерти писателя.
КОММЕНТАРИИ
Золя был прирожденным журналистом. Часто, особенно в молодые годы, журналистика спасала его от голода. Но не только денежные соображения заставляли Золя писать в газеты. Он чувствовал необоримую потребность в прямом разговоре с читателем. Ему было что сказать, и в каждой его статье и даже небольшой библиографической заметке или хронике мы найдем свежую мысль, остро и оригинально поданный материал. Журналистская работа сопутствовала Золя всю жизнь. Он любил ее и умело сочетал с художественным творчеством.
Утверждение нового метода в литературе требовало от Золя огромного мужества. На него нападали, его обливали грязью: «Вот уже тридцать лет, как я каждое утро, прежде чем сесть за работу, раскрываю семь или восемь газет, которые подают мне на стол, и проглатываю свою жабу». И Золя не оставался в долгу, он не только защищался, но и нападал, убеждал, доказывал. Около двух тысяч статей принадлежат перу Золя, и это далеко не все, что учтено современной золяистикой. Конечно, среди этого множества газетных публикации не все равноценно. Многое кануло в Лету и вряд ли нуждается в воскрешении. Всегда строгий к себе, Золя отбирал лучшее, объединяя в сборники. Главным образом, это статьи, посвященные искусству, литературе, театру, но это также и публицистика, — воинствующая, откликающаяся на самые злободневные вопросы современности. И порою трудно заметить грань, разделяющую Золя художественного критика от Золя — публициста.
Начало публицистической деятельности Золя относится ко времени Второй империи. В эту глухую пору истории Франции молодой Золя открыто заявляет о своих республиканских взглядах. В 1862 году он сотрудничает в газете «Ле Травай» — еженедельнике республиканской оппозиции, основанном группой студентов во главе с молодым и в то время радикально настроенным Жоржем Клемансо. В одном из номеров этой недолго просуществовавшей газеты Золя опубликовал стихи, в которых были такие строчки:
О! век мой отважный, вперед и вперед! Когда же кровавое солнце взойдет?Эти наивные строки не были какой-либо программой, но они свидетельствовали о жажде перемен, о ненависти к режиму Империи, о солидарности с оппозиционно настроенными кругами. Через четыре года, публикуя отдельным изданием статьи «Мой Салон», Золя напишет в посвящении Сезанну: «Знаешь ли ты, что, сами того не ведая, мы были революционерами?»
Еще работая в книжной фирме Ашетта, Золя втягивается в газетную работу и сотрудничает в «Пти журналь», куда он еженедельно сдает небольшие заметки в сто пятьдесят строк. Кроме того, каждые полмесяца он поставляет критические статьи для лионской «Салю пюблик». Расставшись с Ашеттом, Золя расширяет свою журналистскую деятельность и пишет статьи для «Ревю контампорен» и «Эвенман». Позднее он отберет лучшие из статей и составит два сборника: «Что мне ненавистно» и «Мой Салон» (о них уже говорилось в литературном комментарии к тому 24 настоящего Собрания сочинений в связи с характеристикой эстетических взглядов Золя). Статьи в этих сборниках, как правило, посвящены искусству и литературе. Однако именно в них мы обнаруживаем характернейшие черты Золя-публициста. Им свойственна прямота суждений, резкость контрастов, задор и пафос молодости, убежденность в правоте, удивительная эмоциональность.