Собрание сочинений. Том 2. Стихотворения

Ах, как ягода таяла, млела, Откровенно горчила во рту. Сердце вдруг над снегами запело, Словно иволга на лету. Как горячие уголья, грозди Ветерок на ветвях раздувал. Снег в январские, рыхлые ноздри Горечь втягивал и смаковал. Долго длилось лесное свиданье. Был свидетелем этому лес. Я калине сказал: — До свиданья! — И в деревню по снегу полез. 1973

* * *

Зазывает жизнь меня То на рынок, где капуста, То на вишню у плетня, То на сцену, где искусство. Удивляет жизнь меня То походкой стройной девы, То игривостью коня, То пленительным напевом. Обновляет жизнь меня Травостоем и покосом, Чистым пламенем огня, Неожиданным знакомством. Вдохновляет жизнь меня, Я ей очень благодарен За большие крылья дня И за то, что день подарен. 1973

Благодарность

Мне молодость твоя свежей озона, Мудрей Гомера и седых веков. Трава некем не мятого газона, Глоток воды с эльбрусских ледников. Мне молодость твоя — миндаль цветущий, Далекий белый домик на горе, Дождь, по заявкам с вечера идущий, И снег, что выпал только в январе. Мне молодость твоя как брызги моря, Как царственные линии линя, Как тот ковчег под управленьем Ноя, Который многих спас и тем сберег меня! Благодарю тебя за эту малость — Ходить со мной, не думать ни о ком, За то, что ты шутила и смеялась И снег, как божий дар, ловила ртом. 1973

Каменотесу

Каменотес! Податлив ли твой камень? Поклон мой низкий твоему труду. Я тоже, как и ты, держу руками Кирку, что бьет в словесную руду! Каменотес! Из мертвого гранита Усилием таланта, волей рук Вдруг возникает грудь, лицо, ланиты И губы излучают теплый звук. Каменотес! И из моих словечек, Слетевшихся на мой словесный пир, Растет разнообразие крылечек, Улыбки женщин, грустный, добрый мир. Каменотес! Ты бог, творящий диво. Посмотрим, а каков твой результат. Вот линия бедра — она правдива, Вот руки — это лебеди летят! Художник ты! Чего еще добавить? И так уж мир устал от лишних фраз. От бога мы, и нам не подобает Ни в камне, ни в строке солгать хоть раз! 1973

* * *

И зрячие бывают слепы, Хотя глядят из-под ресниц. И глухо запирают в склепы Живую жизнь и пенье птиц. И зрячие порой не видят На расстоянье трех шагов И лютой злобой ненавидят Воображаемых врагов! Жалка такая близорукость, Жалка такая слепота. Она трагична, как безрукость, В ней гнезда вьет недоброта. 1973

Крылатый ветер

Ветер выпал из гнезда — Не разбился. Он летать, как птенец, Научился. Глянь, у ветра крыло За спиною, Полетел, полетел Над страною. Стукнул ветер в окно Под Тамбовом, Стал тотчас пареньком Чернобровым. Вышла девушка-свет На крылечко, Застучало у ветра Сердечко. Целовал тамбовчанку Он крепко. Так увлекся, Что съехала кепка. Тут девчонка его Устыдила: — Ветром, что ли, б тебя Остудило! Ветер скромно теперь Целовался. Что он ветер — Никак не признался. Со свиданья вернулся Довольный, Гулеван, атаман, Ветер вольный. В камышах На кулиге озерной Задремал озорник Беспризорный. 1973

Зубр

Это было, было в Беловеже, По кустам уже стелилась темь. Спросите меня: «Точнее, где же?» А точней — в квадрате «27». В сумерках лесных он показался, Привиденьем древности возник. Посмотреть — ни силы, ни азарта, Нем и неподвижен, как ледник. На губе зеленая травинка Шевелилась — зубр стоял и ел. Глухомань, таежная тайнинка Стерегла его лесной удел. Призраком неслышным пробирался Зубр среди кустов, травы и звезд. Зверобой-травою пробавлялся, Как аскет, блюдя монаший пост. Лось лесину где-то громко выгнул, С треском, с шумом поднял на рога. Зубр мгновенно в чащу леса прыгнул И пошел в атаку на врага. Двигался быстрее самолета, Обгоняя лис и легких птиц, Расступалось в панике болото, Молодой березник падал ниц. В крошку превращался хрупкий хворост, А зверье шарахалось кругом. Кто бы предсказал такую скорость В существе уже немолодом.