Собрание сочинений. Том 3. Песни. Поэмы. Над рекой Истермой (Записки поэта).

Святое братство

Россия всех спаяла воедино, Красу и гордость гор и свет равнин, И потому она непобедима, Народ ее вовек неодолим. Кто шел с мечом в Россию, гибнул сразу, В бессильной злобе корчился и слеп, Кто доброту дарил и светлый разум, Тот получал очаг и добрый хлеб. Озера, родники, ручьи и реки, Холодные и теплые моря Россия отдала теперь навеки Своим народам, а они друзья. Подумать да получше разобраться, То вывод можно сделать лишь один: Мы все несем в сердцах святое братство, Одна у нас планета, мир един! 1982

ПОЭМЫ

Три Максима

— Пришло пополненье. — Отлично.— Комдив был доволен: — В России Резерв человечий По алгебрам неисчислим.— Ввалился детина в землянку. — Как имя? — тотчас же спросили. Он бросил пилотку. Разделся. Разулся. — Максим! Спросили ребята: — Чего твоя душенька хочет? — Пожрать бы… Простите, ошибся: поесть. — Какая твоя специальность? — А я… пулеметчик… Воюем полгода всего, А успел приобресть! Волгарь коренной я, Служил на барже водоливом. Воды от меня утекло — Не испить никакому полку. Мои сапоги Походили по волжским долинам. Ну, вы извините, а я прикорну в уголку. Румянец, улыбка Лицом водолива блуждали. Душа, как младенец Невинно во чреве, спала. Такого детинушку Где-нибудь Крепенько ждали. Невесты коль не было, с матерью — Волга ждала! Его подвели к пулемету, сказали: — Примай и знакомься Заранее с ним. Обнимешь покрепче, Согреет заместо казармы. — Я знаю его! Ну, здорово, «максим»! — Задача: Поддерживать с левого фланга Своих, а противника напрочь косить, Чтоб было ему не в отдельности — Вместе повадно В земле нашей русской Своими костьми погостить. Легло пулеметное тело На бруствер. Ромашка склонила к нему лепестки. — А ну-ка, «максим», По желанью Максима, За русских, Ударь-ка свинцом В оловянные эти мозги! Связались навечно теперь Мы с тобою. Так, так! Не отказывай, Верно служи! Чуму моровую к чему нам? Не пустим! А здесь остановим. Ага! Захлебнулся? Наелся землицы? Лежи! Отбита атака. К врагу засылают разведку. Стальному помощнику Надо от боя остыть. А тут политрук объявился. — А я вам… газетку… Она воевать помогает И кадры растить. Глядит на Максима Портрет земляка с папиросой. Он долго не думал, Отрезал, приклеил к щитку. — Здорово, Максим! Поживи, будем вместе бороться, Твои словеса Мы давно приравняли к штыку. Обжились, Обжались В земле, В пулеметной ячейке, И быстро легенду разнес По окопам народ: Три имени славных Воюют с врагами как черти: Писатель Максим, Пулеметчик Максим И «максим» пулемет. — Ну, как поживаете, Братцы Максимушки наши? — Нет-нет да окрикнут Бойцы Между воинских дел. — От щей, — отвечает Максим, — И от гречневой каши, У повара справьтесь, Отказов еще не имел! Эй, в сторону шутки! Так-так! Побежали! Так-так! Догоняй! Растатак твою, бей! — И оба Максима Железною злостью дрожали. А третий задорил их Вместе с собой: — Не робей! Ого! Поддают огоньку на Максима! И сверху и снизу, с обоих боков. — Умру, а не сдамся! Запомни мой лозунг, Россия! Не хочешь, а все же придется Припомнить богов. Бегут и горят по земле, Разрываясь, термиты. Набросил огонь на Максима Свою огневую петлю. Не мать ли ему говорит: — Потерпи ты! — Не ад ли кромешный Из сердца извлек: — Потерплю! Так-так! Ничего уж не видно за дымом. Так-так! Ничего не слыхать за огнем. — Максимушка, милый, Ужели с тобою загинем? Нет! Огненный обруч врага Богатырской рукой разогнем! И встал он тогда Неземным исполином. И голос взорвался его неземной: — Не трусом земля меня наша вспоила. Максим никогда не сдается! За мной! Их видели вместе На травке зеленой. И в грозной, жестокой красе Представлялися взглядам мужским: Портрет горьковчанина, В прах пепелённый, И пепел стальной, Перемешанный с пеплом людским. Комдив прикусил Побледневшие губы. Хотел помолчать, по привычке, И все же не смог: — Какая тяжелая, страшная убыль, И как еще много военных дорог. Эх, жить бы ему! Он двадцатого года. Максимы уж, видно, такие в роду: Все трое сгорели во имя народа. Эй, кто там заплакал? Огонь по врагу! 1949