Собрание стихотворений

70–71. По небу полуночи… — Последние новости. 1933.9 апреля. № 4400. С. 4. Без разделения на 2 части, с разночтением в 28-й строке («Томительнейших строк») и с дополнительными 5 строфами после 4-й строфы:

Кавказ манил, как слава, Печальных северян, Как сладкая отрава, Как рыцарский роман. Кавказ манил батальным Конем во весь опор И воздухом хрустальным Еще свободных гор. Прикрывшись перед нами Язвительным смешком. Гусарскими стихами, Армейским сюртуком — Душа из шума бала Летела на свинец, На грохоты обвала, Когда всему конец, Уже ей снилось небо И райских пальм покой, И черствой корки хлеба Ей мало под луной.

Несколько лет спустя переработанный вариант был напечатан в альманахе (Круг. 1936. № 2. С. 103–105) и уже в этом виде включен в книгу.

72. «Достойнее нет для поэта…»— Последние новости. 1933. 30 апреля. № 4421. С. 3. Под названием «Мельницы на ветру», с разночтениями и дополнительными строфами 1–3, 7-12 и 15–16. Ниже ранний вариант приводится целиком:

МЕЛЬНИЦЫ НА ВЕТРУ

Еще живут на этом свете Мечтатели и чудаки, Что спать ложатся на рассвете И спать не могут от тоски, Приветствуют луну стихами И со слезами на глазах Подносят розу юной даме, Живущей где-то в облаках. Все души надевают платья, Слетая с неба в низкий мрак — Кто паты, бархат и запястья, Кто рубище, а кто и фрак. И нет приятней для поэта Одежды, чем дырявый плащ — Накидка голубого цвета Среди зимы, ветров и чащ. Он в этой легкой пелерине Немного зябнет на ветру, На мировой огромной льдине Его знобит в большом жару. Но даже в холоде хрустальном Он всех на небеса зовет И с миром грубым и реальным Сражается, чернила льет. Он машет длинными руками, К нему летят — то паруса, То замки, мельницы с крылами, То огненные небеса. А люди в теплой бумазее, В добротных шубах и в сукне, Земное естество лелея, Не видя неба и во сне, Устраивают понемногу Благополучье на земле. Глядишь — все гладко. Слава Богу, Брюшко и домик, жизнь в тепле. Конечно, для пищеваренья Немножко можно помечтать, Послушать музыку — биенье Большого сердца, и — в кровать. Или на новую программу Сходить с подругой в синема, Смотреть на герлс, на мелодраму «Любовник леди»… — страсть сама. Так жизнь размеренно, уютно, В трудах и день за днем течет. Никто не слышит смутно, смутно. Что рушится небесный свод. Так с мельницами Дон-Кихоты Сражались в пламени страстей, И ветер от круговорота Ревел средь мельничных снастей. Так Санхо-Панчо в страшном мире За рыцарем во всей красе Труся, мечтали о трактире, О выпивке и колбасе. И этот страшный мир в тумане Шумит, как голова в жару, Как из кастильского романа Мильоны мельниц на ветру. Как мельницы шумят крылами В прекрасном небе голубом! А рыцарь умирает… Даме — Последний вздох… Народ кругом…

74. Из Библии («Одно назначенье…») — Последние новости. 1933.18 мая. № 4439. С. 3. С дополнительной второй строфой: «Душе твоей гласа / Небесного зов, / Судьба свинопаса / Под сенью дубов».

75. «Душа моя, ты — чужестранка…»— Последние новости. 1932.3 ноября. № 4243. С. 3.

77. История солдата («Служил как надо…») — Последние новости. 1933.12 марта. № 4372. С. 3. С многочисленными разночтениями, ранний вариант ниже приводится полностью:

ИСТОРИЯ СОЛДАТА

Служил как надо Солдат Иван, Краса парада Под барабан. Надежда в мире Свинцовых пчел, Всегда в мундире, Всегда орел. Начищен мелом Орленый ряд — Душой и телом Он был солдат. Он даже горы Переходил, Он мерз в дозорах И грязь месил. Спал под шинелью И грыз сухарь, А для веселья Был друг шинкарь. Всегда служивый Клал в свой мешок Иглу, огниво И табачок. Таскал, как сивка. Пуды, пуды. Ему нашивка За все труды. Их судьбы к славе Вел генерал, На переправе Солдат упал ></emphasis > И вспомнил дальний Домишко свой Сквозь дым батальный Пороховой, И как в окошке Зима была, Как мать лепешки Ему пекла… ></emphasis > Что жизнь солдата? Пошлют в пикет Или граната — И ваших нет! На части — сердце, В крови — мундир, И ангел смерти Слетает в мир. Но, слава Богу, На этот раз Лишь пуля в ногу, Осколок в глаз, Лишь деревяшка Да глаз в бельме, Медаль, бумажка: «Дано сие…» Так он, убогий, Хромой, кривой, Шел понемногу К себе домой. Навстречу дальний Автомобиль Вдоль ив печальных Вздымает пыль, А в нем, из рая, Слетев сюда, С небес — такая В нем красота. Что стало тихо В душе земной, И отдал лихо Честь головой. Прощай, красотка! А в честь красы — Бутылка водки, Фунт колбасы. ></emphasis > Завил служивый Свой длинный ус, Вино под ивой Имеет вкус. Довольно, милый, Повоевал, Нам до могилы Теперь привал, В стране кирпичных Казарм, фортов. Ты роль отлично Сыграл без слов.

78. О душе («Дела и делишки… Доходы…») — Последние новости. 1934. 11 октября. № 4949. С. 3. Под названием «Предостережение».

79. «Бездушных роз корзина…»— Последние новости. 1933. 2 апреля. № 4393. С. 4. С разночтениями в строках 9 («Так никогда на свете»), 15 («На грубый на реальный») и с дополнительными строфами после 2-й строфы («Но ничего не надо / Менять в судьбе такой / Средь оперного сада / Из краски клеевой») и после 4-й («Так мы не променяем / На рай бумажный ад, / Под слезы доиграем / Последний акт — закат»),

80. «Голубое платье, как лира…»— Современные записки. 1934. № 54. С. 190. Под названием «Голубое шумное платье» и с разночтениями в строках 1–6 («Голубое шумное платье, / Шумевшее, как на балу. / И вещи иного мира — / Пара туфелек на полу. / И с небес, а может из ада, / Голос, слышный едва-едва»).

81. Статуя («Она в музейной тишине…») — Числа. 1932. № 6. С. 13. Под названием «У статуи» и с разночтением в 10-й строке («Ночная родина колонн»),

82. Богине («Ты улыбаешься надменно…») — Числа. 1932. № 6. С. 12.

83. Анна Болейн («Чуть теплится совесть в злодеях…») — Последние новости. 1935.31 января. № 5061. С. 3. С разночтением в 4-й строке («Такое смятенье, не страх»),

85. Дуб («Всех плотников, муз, адмиралов…») — Последние новости. 1934.15 февраля. № 4711. С. 3. С разночтениями в строках 1 («Муз, плотников и адмиралов»), 7 («Больших корабельных сражений —»), 13 («Так путаются под ногами») и 15 («Делишки людишек. Так в храме»), а также 4 дополнительными строфами после 3-й строфы:

Склоняется мать к колыбели. Ребенок в свистульку свистит. Муж хижину строит. В постели Ленивец беспечный храпит. А ты над земной суетою В величественной высоте Шумишь благородной листвою О небе и о красоте. Ты только один о прекрасном Шумишь средь житейских забот, Над благополучьем напрасным. Над мирным течением вод, Пока в одиночество Бога Не явится стадо свиней — Прикрыться дубовою тогой. Отведать твоих желудей.

86. «Судьба поэта? — Не боле…»— Современные записки. 1934. № 55. С. 191–192. Вместо 3-4-й строф идет следующий текст:

Внизу волнуются груди, В лазурь зеваки глядят, На площади ходят люди И бутерброды едят. Один, склоняясь к подруге: Пожалуй, он упадет! Должно быть, страшно в испуге Вдруг падать с этих высот. Она плечами пожала: Ну что же, конец есть всему, Дирекция ведь не мало За это платит ему… За это он по канату Обязан ловко ходить И рифму к рифме за плату Торжественно находить.

87. «Выходит на минуту человек…»— Современные записки. 1935. № 57. С. 233.

Отзываясь на этот номер «Современных записок», Георгий Адамович писал о подборке стихов Ладинского (в нее входили также «Не камень, а карточный домик…» и «Из атласной своей колыбели…»): «Пленяет крылатая легкость и звенящий напев его строчек. В первом стихотворении он как будто — “сам не свой”, — но дальше возвращается к своему постоянному стилю на грани сна и жизни» (Адамович Г. «Современные записки», кн. 57-я. Часть литературная // Последние новости. 1935. 21 февраля. № 5082. С. 3).

88. «Какие мелкие страстишки…»— Последние новости. 1935. 18 июля. № 5229. С. 3. С разночтениями в строках 4 («В несчастьи утешают нас…»), 5 («Какое это утешенье?»), 10 («С волненьем и с ломаньем рук—»), 14 («Не терпит вовсе чепухи»), 17–20 («Но страшно все-таки, не спится, / Тревожно жить, мой червь, мой брат: / Мир не стеклянная темница, / А — совесть, нездоровье, ад») и 2 дополнительными строфами в заключение:

Пусть равнодушно смотрит роза На нас, пчелу к себе маня, Комочком праха и навоза Считает бытие червя, Но, может быть, в изнеможеньи На небо не она, а ты Средь общего недоуменья Всползешь из этой темноты.