Собрание стихотворений

«В лес по зелёной горе поднимаются люди…»

В лес по зелёной горе поднимаются люди. Синие сосны, коричневый отблеск земли, Копны в полях, как чеканная надпись на блюде, Стадо домой возвращается в жёлтой пыли, Вся эта роскошь природы и красок весёлых, Словно старинного мастера передо мной полотно, Взоры ласкает. Вдали, в нарисованных селах, Тянется кружево крыш и дымков волокно. Если бы снова увидеть такое виденье! Вечером, в августе позднем, природа тиха. Осень. Туман на заре. Петушиное пенье — Чистый, гордый и радостный крик петуха.

«Снова ночь. Бессонница пустая…»

Снова ночь, бессонница пустая, Час воспоминаний и суда. Мысли, как разрозненная стая, В вечность отлетают навсегда. Полночь бьет. Часы стучат, как прежде, В комнате таинственная мгла: Если в сердце места нет надежде, Всё-таки и тень её светла.

«Писать стихи совсем не весело…»

Писать стихи совсем не весело И отчего так сердцу больно? Что, Муза, голову повесила И чем ты снова недовольна? А соловьи поют по-прежнему И те же розы и закаты И тот же след по полю снежному, Которым все мы шли когда-то.

II

В день Покрова

I. «Как звезда над снежными полями…»

Как звезда над снежными полями, В августе над золотом садов, В ночь весеннюю над тополями Русских сел и русских городов Ты восходишь, наш покров незримый, Матерь Божия. Любви твоей Над землею, некогда любимой, Милость драгоценную пролей. Дни проходят, тишиной томимы, Гибели и смерти нет конца; Ты, Которой служат серафимы, Ты, Которой служат все сердца, Милость ниспошли свою святую, Молнией к стране своей приди, Подними и оправдай такую, Падшую, спаси и пощади!

II. «Только гибель и воспоминанье…»

Только гибель и воспоминанье… Ясны сумерки. Гроза прошла. За рекой на дальнем расстоянье В городе звонят колокола. Гулкий, смутный звон средневековый. И, как в детстве, в церкви на стене Пальцем мне грозит старик суровый И святой Георгий на коне Топчет разъяренного дракона. И звучат в душе, звучат слова — Строфы покаянного канона О тщете земного естества, О бесстрастии, об одоленье Духа злобы, о грехе моем — Темном, тайном, данном от рожденья — Страшно быть с душой своей вдвоем. ……………………………………………….. Раненый, в Ростове, в час бессонный, На больничной койке, в смертный час, Тихий, лучший, светлый, примиренный, До рассвета не смыкая глаз, Я лежал. Звезда в окно светила. И, сквозь бред, постель оправить мне, Женщина чужая подходила, Ложечкой звенела в тишине.

III. «Матерь Божья, сердце всякой твари…»

Матерь Божья, сердце всякой твари, Вечная, святая красота! Я молюсь лишь о небесном даре, О любви, которая чиста, О любви, которая безгрешна, О любви ко всем и ко всему. Я молюсь — и снова мрак кромешный К сердцу приступает моему. Милость ниспошли свою святую, Молнией к душе моей приди, Подними и оправдай такую, Падшую, спаси и пощади!

Поэма

1. «Зимой в снеговом сугробе…»

Зимой в снеговом сугробе, Прижавшись к чугунным дверям, Две жизни скрестились — за обе Ответ Всевышнему дам. Как в марте и как в июле, Пятнадцатого января Все то же: свистящие пули, Сияющая заря. И на мостовой, без ответа, В бреду, в темноте, в снегу, Смешенье мрака и света, Прощание на бегу, С грохотом бьющие в камень Осколки вдоль мостовой, Северных звезд над нами Свет призрачно-голубой, И вот пароходам навстречу — Босфор, берега и поля, Огни, как пасхальные свечи, Не русские тополя…

2. «— “Дано вам: чудное счастье…»

— «Дано вам: чудное счастье, Страны и города, Господь на неравные части Свои разделил стада. Одних пасет Он железным Жезлом, и будет пасти, А детям своим любезным Открыл иные пути. Благословенья, проклятья, Любовь и ненависть там… Он дал и пищу и платье, И слезы соленые нам; Но он окропил нас свободой, Вывел нас на простор, Израиль новый, — Исхода Неугасимый костер». …В темной комнате глуше, Долог и труден путь, Ночью проснешься: слушай, Прошлого не забудь!

3. «— "За что, такое нечестье?..»

— «За что, такое нечестье? Зачем Ты одних увел В прекрасные земли, за честью, Где ревет прежний орел, Где в сумрачном мире видений Вне времени воскрешена Былая Россия, где тени И славные имена? Ты, жнущий незримый нивы, Что дал России, когда Степные стремил разливы В разрушенные города? Ты слал удар за ударом, Смертью дышал, свинцом, Белым вставал пожаром На западе пред концом. Ты был в огне Перекопа, Ты был под Варшавой — и вот Смятенье, голод, — потопа И ныне земля твоя ждет».

4. «Но падают золотые…»

Но падают золотые Оттуда, с неба, лучи. Шумят, как прежде, в России Источники и ключи. И снег в октябре ложится На взрыхленный чернозем, И зверь полевой и птица Не ведают ни о чем. Не знают, теперь какие Охотники ходят им вслед, Не знают о том, что — Россия — Имени больше нет. Над рельсами и поездами, Над трактом и полотном, Над тракторами, бороздами, Над телегой, крытой рядном, Все та же сегодня клубится Довоенная летняя пыль. Степь таврическая. Жнец и жница. Пролетающий автомобиль, Где с портфелями на коленях, Партработник в дорожных очках Мчит начальством… И ветер на Сене, Дождь на улицах, на площадях, Где, чуть свет, что ни день, в непогоду Жизнь я рву по часам, по гудкам — Проклинаю мою свободу, Ничему не кланяюсь там. Не молюсь, не верю, не вижу В темном будущем — и потому Так люблю я, так ненавижу И так страшно — близок всему.

«Сияющий огнями над Невой…»

Опасаясь беспорядков, Николай I велел

срочно перевезти тело Пушкина в Тригорское.

В спешке взяли слишком большой гроб,

и всю дорогу тело колотилось о стенки гроба.

Сияющий огнями над Невой, Смятенный город — ропот, плач, волненье. Двух черных троек топот роковой — О, эти дни, которым нет забвенья! Фельдъегерь бешено кричит во тьму Ругательства — усталость, холод, злоба, А он в гробу колотится: ему По росту не успели сделать гроба… И этот стук, России смертный грех, На нас — на «будущих и бывших» — всех.

Командарм

Командарм под стражей, под замком. Часовые МВД кругом. Завтра рано утром повезут Командарма красного на суд. — Ты предатель родины и вор, С заграницей вел ты разговор, Ты с собакой-Троцким яму рыл, С мертвым Каменевым ворожил! И увидел командарм — в дыму, в огне — Как он лихо мчался на коне, Как он перед строем гарцевал, Шашкою отмахивал сигнал. — Помнишь, помнишь синий поезд твой, Ярко-красный флаг над головой? Как равнялся конный строй, пыля, Как гудела, как тряслась земля, Как сплеча рубил ты, разъярясь, Как поляков втаптывал ты в грязь, Как для белых наряжали взвод Вывести их начисто в расход?.. — Упадешь ты так же, руки врозь, — С головой простреленной насквозь!