Собственность Короля

Олю я любил как двинутый.

Реально буквально крыша текла с первой минуты как ее увидел. Уступал ей во всем и всегда, думал, что именно такими и должны быть отношения — когда мужчина делает все, чтобы его любимая была счастлива, чувствовала себя в безопасности и все ее заботы сводились к цацкам, шмоткам и красивым ноготочкам.

Я мысленно показываю средний палец фантомной боли из прошлого и снова переключаюсь на сидящую напротив Нимфетаминку. Нет, все-таки хорошо, что у меня на нее «встает» только мозг, потому что кандидатуры лучше на роль моей девочки просто и быть не может.

— Я ее пиздец как люблю, — улыбаюсь максимально по-джокерски. — Первая любовь, первая гроза, вся вот эта хуерга.

— Странная у тебя любовь, — кривится Аня.

Складка между аккуратными бровями цвета скорлупы кокосового ореха ей очень идет. Или, может, я просто отвык от натуральной мимики, потому что вокруг меня наперебой одни обколотые ботоксом куклы? Даже Дина, при всей своей охренительности, сделала со своим лицом абсолютно весь прайс косметологической клиники.

— Ну, Нимфетамин, тебя моя любовь, строго говоря, ебать никак не должна.

— А можно матерится не так… обильно? — недовольно хмурится.

— Нет, нельзя. Есть еще что-то в списке претензий?

— Оденься, — она сглатывает. — Пожалуйста.

— Нет. Следующий пункт?

— Забудь. — Она на секунду закатывает глаза, и когда снова на меня смотрит, то это, мать его, целое преображение века: лицо сосредоточенное, деловое, ноль эмоций. На секунду подвергаю сомнению крепость моего ума, предполагая какую-то феерическую подмену, но это, конечно, очередной «плюс» в и без того солидный список достоинств этой милой целочки. — Правильно я понимаю, что прямо сейчас мы будем обсуждать условия нашего сотрудничества?

— Не не, Ань, прямо сейчас я пьяный. Все разговоры завтра, на трезвую голову.

— Разумно, — соглашается она. — А сейчас… мы с Мариной…

Аня тревожно оглядывается.

— Пока ты под моей крышей — я про дом, если что — ты в безопасности. Выбирай любую комнату, какая на тебя смотрит, еда в холодильнике, если что-то нужно — там есть номер карты на бумажке заказывай из доставки все, что нужно тебе и мелкой. Об остальном не парься — в шесть утра приходит уборщица.

А меня что-то реально пошатывает с непривычки.

Давно не бухал, чтобы прямо вставило и развезло. Вот что ЗОЖ с людьми делает — можно свалиться рожей в бетон от пары стопок. Та чашка кофе, которую Аня разлила, находясь под глубоким впечатлением от моего, без преувеличения, охуенного мышечного тела, заметно улучшила бы ясность моих мозгов, ну уже хер с ним. А вот Аню надо бы надрессировать не пялиться на меня как на детородный орган в шоколаде, а то наш с ней план заглохнет на первом же вираже.

Я успеваю добраться до выхода, когда Аня решает еще разок пройтись по моей уверенности в том, что она — адекватна и с ней можно вести дела.

— То есть мы теперь твои пленницы? — с легкой, этакой высокомерной иронией, типа у нее нет выхода, но мне надо обосраться от счастья, что я посадил под замок ее принцесскины булки.

К слову, булки прям зачет, я даже пару раз пожалел, что без трусов.

— Нет, радость моя, ты прямо сейчас можешь валить на хер на все четыре стороны. Вот прямо как Лазарь — встань и иди!

Правый уголок ее рта начинает заметно подергиваться.

— Проблема в том, что моя безопасность и мои правила распространяются только там, где я хочу. Например, мой дом — это крепость. Здесь тебя не достанет ни чувак с нимбом, ни хрен с рогами. Но если ты хочешь отправить свою жопу в закат — кто я такой, чтобы запрещать тебе самовыражаться? Но если там найдутся желающие выебать твой симпатичный задок — это будет твоя проблема.

— Я поняла, довольно.

Ах ты ж ёб твою мать.

Слово-то какое выковыряла из своего хорошего воспитания — я думал, такие только в «Вишневом саду» остались и то в театре.

— Нет-нет, малая, погоди. — Иногда, очень редко и в основном по «особенным случаям», меня несет. Как именно это случается — часто просто рандом. Но Дина, например, примерно вдупляется, когда уже нужно закрыть рот, потому что если продолжать продавливать, то я эффект будет примерно как от разорвавшейся пружины. Ане еще предстоит осваивать тонкое искусство взаимодействия с моими сальпугами и скорпионами, но один важный урок я могу преподать ей уже сейчас. — Я не буду за тобой бегать, Нимфетамин. Это вообще не моя тема — возвращать, уговаривать, убеждать, выпрашивать. Вышла — иди на хуй сразу, без оглядки. Большая, сильная и самостоятельная? Вали! Выход там! А если ты маленькая, беззащитная и нуждаешься в моей спине — значит, ты играешь по моим правилам.

— Каким пунктом стоит целование твоего королевского зада, господин?!

Ну и взгляд у нее сейчас.

Милая кошечка голубых кровей врубила шипелку на полную громкость и даже выпустила когти?

Бля, зря я трусы не надел, потому что это какая-то ёбаная загадка мироздания: почему у меня уже третий раз за пару часов встает на девочку, которая в плане секса меня не привлекает от слова «вообще»? Недотрах, что ли? В последнее время было так много работы, что даже не вспомню, когда последний раз как следует отрывался.

— Ты точно это хотела сказать, Нимфетаминка? — понижаю голос на полтора тона — ни больше, ни меньше. В меня эту способность однажды вколотили палками и пиздюлями — без всякого гребаного преувеличения.

По лицу вижу, что ей очень хочется фыркнуть, вмазать мне по роже всеми коготками — не зря же она их выпустила. Но даже в эту минуту малышка не теряет голову, помнит, что на территории кота ебут кошечку, а не наоборот. Поэтому Аня просто поджимает губы — ее лицу это очень не идет — выравнивает спину как будто собирается выходить на подиум в платье из золота и прет мимо меня, не сказав ни слова.

Даже даю ей это сделать.

Ну, почти.

Хватаю за локоть в тот момент, когда Нимфетаминка уже выскользнула наружу и успела сделать вдох, наивно понадеявшись, что на этом наш маленький конфликт будет исчерпан. Хрена с два, малая, лучше я тебя сейчас щелкну по носу, за маленький проступок, чем ты накосячишь по-крупному.

За локоть подтягиваю ее к себе, подавляю сопротивление, надавливая на маленькую ямку под костью, которая на пару секунд лишает ее способности даже пальцами пошевелить.

— Я не люблю, когда мне целую зад, Ань, — на ухо, почти касаясь губами кожи, которая моментально становится горячей. — Но раз уж ты спросила… Я люблю, когда женщина сосет, стоя передо мной на коленях. Люблю, когда не стесняется ни единого звука, который издает с моим членом во рту. Люблю при этом держать ее за волосы и натягивать рот на себя по самые яйца. Люблю, брать ее за горло и пальцами чувствовать как напрягаются каждая мышца, потому что она старательно заглатывает. И кончать тоже предпочитаю в рот.