Собственность Короля

— Ну, в таком случае, Элвис правда был инопланетянином. — Вижу по его лицу, что он не понимает. — Это его любимые сендвичи: арахисовое масло, черничный джем, бекон. Все это лежало у тебя в холодильнике, я думала, ты знаешь.

Он молча откусывает кусок от тоста.

Сосредоточенно жует.

Кусает еще раз. А, разделавшись с первым, подтягивает тарелку поближе к себе.

Мы едим в полной тишине, не считая редких вкраплений разговоров Влада по телефону. Судя по его манере общения, грубить всем — это его стиль жизни. Мне хочется спросить, кто он на самом деле, но я боюсь услышать правду. Потому что, хоть я почти уверена в его криминальных связях, пока он сам в этом не признался — остается место для надежды, что я просто очень сильно себя накрутила.

— Это было охренеть, как вкусно, — довольный и сытый Грей собственными королевскими руками ставит грязные тарелки в посудомоечную машину.

Набравшись смелости, пока он в хорошем настроении, прошу дать мне телефон.

Мысленно готовлюсь услышать очередное едкое замечание, но он просто протягивает свой. Нет, не тот, который с легкостью отдал моей сестре — я уже поняла, что там у него нет ничего ценного. А действительно свой, по которому только что кого-то от всей души костерил за проблемы с пожарниками. Наверное, на бандитском сленге это тоже что-то значит.

Быстро соображаю, каким образом связаться с подругами. Обычно мы списываемся в Фейсбуке. Скрепя сердце, ввожу свой логин и пароль, захожу в переписки, где меня уже ждет куча тревожных сообщений.

Пишу сразу всем, что у меня все в порядке, на ходу придумываю историю про «ураган, который все немного усложнил» (они все равно не в курсе, что в наших широтах это в принципе большая редкость) и обещаю написать как только у меня будет нормальная связь, земля под ногами и крыша над головой.

— Спасибо, — возвращаю Грею телефон.

— Твой мальчик их семьи добропорядочных католиков волнуется? — скалит зубы Грей. А вместе с ним удивительным образом скалится и его Медуза на шее.

— У меня нет бойфрэнда. — Не вижу смысла врать об этом.

— Я шучу, Нимфетамин. — Он так резко меняет тон на снисходительный, что это начинает раздражать. — Не представляю мужика, который бы не хотела затащить тебя в койку на первом же свидании. И не смотри на меня так, в моих словах ноль противоречий, потому что я не мужик, а — твоя палочка-выручалочка.

Звучит настолько многозначительно, что мои щеки в который раз заливает румянец.

Замечает это Грей или нет — он не дает понять ни видом, ни словом.

— Ладно, Нимфетамин, а теперь давай обсудим наше сотрудничество.

Глава семнадцатая: Влад

Наверное, сонные феи (или абсентовые, забыл, как правильно) решили сжалиться надо мной и после короткого поганого сна на пляже, послали мне настоящую ментальную амброзию.

Давно мне не снилось такое отвязное порно. Наверное, лет десять точно. Примерно с тех пор, как в моей жизни начали появляться девушки всех расцветок и мастей и уже не они, а я выбирал, какую завалить на спину. Ну или поставить раком — в зависимости от настроения.

Но вот это приятное послевкусие сна… Наверное, это старость. В тридцать с хвостиком, да. Потому что такой мощный кайф от секса я получал только в те дремучие времена, когда каждая прогулка с членом наперевес еще была чем-то особенным и необычным.

Жаль, что теперь я уже ни хрена не помню. Только как будто легкое послевкусие на кончике языке, почему-то сладкое и сливочное, как кокосовое мороженное.

Кстати, о кокосах.

Вот теперь я знаю, кто увел мои любимые домашние штаны.

— Не можешь подать мне сахар? — киваю Ане на полку позади нее.

Она хмурится, но послушно исполняет просьбу.

Плевать вообще на сахар — сладкий кофе пьют только извращенцы. А вот еще раз Анину жопу заценить — прямо самое то перед серьезным разговором. Мои штаны ей сильно велики, но ткань так лежит по телу, что ощущения от ее вида как будто она наполовину голая. Булочки-сердечком — это самая, мать его, идеальная генетика. Плюс спорт, потому что даже самая мировая жопа не будет такой упругой, если над ней не впахивать минимум трижды в неделю.

— Сахар. — Аня бахает перед моим носом тяжелой, полной белых кубиков хрустальной сахарницей. Дает понять, что видела, куда я пялился и вообще не оценила.

— Прямо отличная жопа, Нимфетаминка. — Если она вдруг думала, что разглядывание ее булок заставить меня краснеть и блеять, то самое время преподать ей еще один суровый урок жизни. — Я мужик, Ань.

— Да? Серьезно? — Она снова выпускает когти.

— Ага, и кофе пью без сахара лет с шести.

Она тут же открывает сахарницу, берет один кубик — и забрасывает трехочковый мне в чашку. Брызги по всей Ивановской, но Ане этого мало, потому что она бросает один за другим еще парочку. А потом, с улыбкой коварной колдуньи очень бережно размешивает.

— Ты превратила мой кофе в дерьмо. — Подавляю желание заржать — такая довольная у нее моська в эту секунду.

— А ты пялился на мою жопу, хотя обещал обсудить сотрудничество.

Нужно заканчивать эту словесную дуэль, а то у меня снова встанет на ее острый язык и чудный мозг.

— Сорян, Нимфетаминка. Просто кайфую от общения с женщиной, которая не спешит залезть мне в трусы, чтобы глубиной своего горла продемонстрировать как сильно она в меня влюблена.

— Скучная у тебя жизнь, Грей. — Аня, подперев щеку кулаком, пододвигает к себе мою чашку, острожно пробует и решает присвоить себе.

Если бы я ровно секунду назад не отвесил ей комплимент, то сказал бы, что она офигенная и я ее хотеть.

Как партнера, что крайне важно для нашего с ней плодотворного сотрудничества.

Но ладно, шутки в сторону.

— Для начала, Ань, чтобы все в этой истории было предельно понятно и прозрачно, хочу уточнить — что ты знаешь про Шубинского?

— Ничего, — она пожимает плечами. — Последние годы я училась в Штатах, приезжала только на каникулы на пару недель. Никогда его раньше не видела в нашем доме, фамилия мне показалась как будто знакомой, но я точно никогда раньше его не видела.

Я так и думал.

— Шуба — редкая циничная тварь, Нимфетамин, но ты в принципе успела убедиться в этом на собственной шкуре.

Аня еле заметно кивает, нервно убирает волосы за ухо. И вдруг, спохватившись, возвращает их обратно.

Поздно. Я уже увидел, что синяк у нее на виске стал уродливого темно-зеленого цвета, а царапины на щеке тянутся почти до самой скулы.

— Ань, верни как было. — В ответ на ее вопросительный взгляд, объясняю: — Волосы за ухо.

— Это приказ?