Собственность мажора

— Он смотрел на меня. С первого дня. И я… тоже смотрела. Я не знаю, как так вышло. Я такая дура.

Она гладит свой живот, а потом обнимает его.

— Я не знаю почему ни я, ни мои… букашки никому не нужны… — шепчет, а потом в ужасе вскрикивает. — О, я сморозила чушь! Дочь! Ты мне нужна, и маленькая тоже! Прости, я глупость сморозила…

— Мама! — обнимаю ее шею и покрываю поцелуями мокрые щеки. — Тихо! Гипертонус! Ты с ума сошла?

— Я не просила жениться… — тараторит она. — Он сам. Он сам предложил… Я не знаю, как у нас это вышло. Я вообще не думала, что могу вот так просто забеременеть… я вообще растерялась… Ален, почему я такая дурная? Зачем я так в него влюбилась? Мне с ним так хорошо было, так надежно… просто он такой…

— Какой? — шепчу, чтобы ее поддержать.

Она молчит так долго, что уже не жду от нее ответа, а потом с горьким смехом шепчет:

— Мой.

Глава 19

Никита

— Кухня-студия, — обводит рукой риэлтор большую гостиную с примыкающей кухней. — Общий санузел на первом этаже и два на втором. Лестница широкая…

Слежу за направлением его ладони, засунув свои в карманы.

Передо мной квартира 120 квадратов в центр города с ремонтом и полным набором мебели.

Бросив на диван пуховик, усаживаюсь сам, отказавшись от осмотра второго этажа.

У меня у самого точно такая же квартира. Я прекрасно знаю, что там на втором этаже. Моя квартира на два этажа ниже в этом же самом доме, правда я там уже не знаю сколько не появлялся. Как-то странно оставлять отца одного в доме. Нет, он конечно не маленький, но у него сейчас что-то типа отпуска. Все его партнеры рассосались по Австрийским Альпам или чалятся дома с семьями.

Мы не в первый раз остаёмся «одни». Вообще-то ничего особенного конкретно в этих праздниках нет, кроме того, что мы сами не в Альпах, а на пару торчим в городе.

Разблокировав телефон, пишу Дубцову: «Че там? Все готово?»

Пока он отвечает, почти успеваю вздремнуть. Мог бы успеть и чаю выпить. Это слегка раздражает. Я вообще не люблю от кого-то зависеть или на кого-то полагаться, но тут пришлось.

«Да», — сообщает Дубцов.

Закатив глаза, печатаю: «Подробнее можно?»

«Завтра 20.30, клуб Барабуля, второй этаж, седьмой столик. Достаточно подробно?».

«Благодарю», — пишу я ему.

«Не благодари», — печатает он в ответ.

Вот это вряд ли. Такое бескорыстие их семейке не свойственно. Когда-то его мать помогла моему отцу пристроить меня в лучшую городскую гимназию. Он ей за это вагон цемента отгрузил, но я там долго не продержался. На первом же уроке по математике поправил училку, которая одной отличнице засчитала решение задачи у доски и влепила пятёрку, а задача была решена с ошибкой, математичка естественно об этом знала.

С того дня все у меня там и не заладилось. Когда рассказал отцу, он вздохнул так, будто у него на шее мешок с тем самым цементом, а потом сказал: «Ладно. Прорвёмся». Мы и прорвались. Правда школу мне во второй раз пришлось сменить.

Скользнув пальцем по экрану, угрюмо читаю переписку двухдневной давности, в которой слово «отвали» занимает центральное место.

Я бы отвалил, если б мог, но у меня аж зубы скрипят, так хочется Алёну увидеть. Я в жизни за девушкой не бегал, и начинать не собираюсь. Воевать с ней тоже не собираюсь, я готов извиниться, но под дверью у нее сидеть тоже не буду.

Вот случайная встреча в ночном клубе другое дело.

Завтра 20.30.

Мысль оформилась почти мгновенно, после того, как вчера на новогодние посиделки к Бродсманам Дубцов заявился в компании своих родителей и маленькой рыжей подружки моего Оленёнка. Алена с этой рыжей не разлей вода с первого учебного дня.

Понятия не имею, как эту рыжую зовут, но за весь вечер Дубцов ни разу не выпустил ее руку из свое и ни разу не отошёл от неё дальше чем на полметра. Даже если не брать в расчет того, что на это суперсемейное мероприятие он вообще притащил с собой девушку, то, что он вёл себя как чей-то сиамский близнец, уже говорит о многом.

Стоит отметить, что вчерашний состав нашей семьи ни у кого не вызвал диссонанса, хотя уже полгода мой отец на абсолютно всех подобных мероприятиях без супруги не появлялся. Ее отсутствие сегодня все восприняли совершенно спокойно. Может потому что она там ни с кем никогда толком не общалась? Даже мне было понятно, что чувствовала она себя там не особо раскованно, а мой отец последние лет двадцать везде себя раскованно чувствует, поэтому на такие вещи внимания не обращает.

Подняв глаза на голоса, вижу спускающегося по деревянной лестнице отца, одетого в спортивный костюм и куртку. За ним по пятам следует риэлтор по элитной городской недвижимости.

— Квартиру уже дважды смотрели на этой неделе, — говорит он. — Если хотите брать, поторопитесь…

— Что с коммунальными? — спрашивает отец, приседая на корточки возле пульта управления подогревом полов.

— Средний ценник, — заверяет тот. — У системы подогрева есть инструкция…

— Докуда она проложена? — продолжает он пытаться включить обогрев самостоятельно.

— Гостиная и коридор, — суетится вокруг него риэлтор. — Там есть кнопка с кружочком…

Поднявшись, отец подходит к окну и проверяет батарею отопления, которая, на мой взгляд, шпарит на полную. Сделав неторопливый круг по кухне, он заглядывает в кладовку и говорит:

— В туалете за плиткой что-то капает, придётся разбирать.

Пряча улыбку, устраиваюсь поудобнее.

— Капает? — удивляется риэлтор.

— Да, — смотрит на него отец. — Справа, где-то над унитазом.

— У меня такой информации нет…

— Теперь есть.

— Эээ, я проверю… — зачем-то роется мужик в карманах.

— Я пять квартир посмотрел в этом районе. Капает только в этой.

Это правда. Мы с утра по городу крутимся, от квартир уже в глазах рябит.

— Мы… вам сделаем скидку на наши услуги, — заверяет риэлтор.

— Полпроцента от сделки, — соглашается отец. — И два процента от стоимости квартиры.

Закинув за голову руки, усмехаюсь.

— Я свяжусь с продавцом… — бормочет мужик. — И сразу вам отзвонюсь.

— Буду ждать.

Выйдя на улицу, садимся в машину. Уже стемнело.

— Домой? — спрашиваю, заводя мотор.

Откинув голову на спинку, он молча кивает.

Трогаюсь, концентрируясь на дороге.

— Нина, — говорит отец своей помощнице в трубку спустя минуту. — Мне люлька детская нужна. Ну и все что к ней там полагается.

Слушает ее ответ и улыбается впервые за эти дни:

— Все, что полагается, кроме ребёнка. Ребёнок у меня свой есть.

Снова слушает и снова улыбается: