Сочинения. Письма

9

Белоперый, чалый, быстрый буран, Черные знамена бегут на Зайсан. А буран их крутит и так и сяк, Клыкастый отбитый волчий косяк. Атаман, скажи-ка, по чьей вине Атаманша-сабля вся в седине? Атаман, скажи-ка, по чьей вине Полстраны в пожарах, в дыму, в огне? Атаман, откликнись, по чьей вине Коршуном горбатым сидишь на коне? Белогрудый, чалый, быстрый буран, Черные знамена бегут на Зайсан. Впереди вороны в тринадцать стай, Синие хребтины, желтый Китай. Позади, как пики, торчат камыши. Полк Степана Разина и латыши. Настигают пули волчий косяк, Что же ты нахмурился, молчишь, казак? Поздно коня свертывать, поди, казак, Рассвет как помешанный пляшет в глазах. Обступает темень со всех сторон, Что побитых воронов — черных знамен.

10

Крапчатый тиф. Теплушка. Грязь. — Ничего, братишка, молчи да влазь. — Ничего, товарищи, живот на живот, Всё, товарищи, заживет. — Эй, ты, поручик, очисть вагон! — Я не отвечаю на красный жаргон. — Ты нам ответь, брита щека, Ты нам ответь про Колчака. Куда вы уехали, адмирал? — Он к Иркутску с чехами уконал. Полегли студенты Под Омском, и мать… — Позвольте интеллигенту Переночевать! У меня, товарищи, двенадцать ран, На дворе, товарищи, буран, буран, На дворе, товарищи, — капут, Партизане белого ждут. Далеко отсюдова Красный Яр, За густыми вьюгами Павлодар, За густыми вьюгами одни Желтыми ромашками огни. А над этой станицей пока Проплывают круглые облака… Поречье, Поречье — сизый Иртыш, Голуби слетают с высоких крыш! Поречье, Поречье — трое сыновей Под уздцы выводят сытых коней. Полоз, словно сабля, Остер и крив. Над крутыми шеями Вьюги грив, На ремни притянута — пляшет, туга, Вырезная звонкая дуга! Железная дивизия из-за реки, Красными лентами мечены штыки. Эх, пуля — так пуля, штык — так штык! Отступай, товарищи, в тупик. Из-за тына выскочил пулемет, Конницу казацкую снимает влет. Пушечка-сударыня, крепче бей, Кружат над станицами стаи голубей. Костер за заставами горел — потух. С неба осыпаются помет да пух, С неба осыпаются на луга Ветреные, свежие снега!..

11

Ночь глухая, душная, ярая… Укачала малого старая. — Спи ты, мое дитятко, Маленький-мал. Далеко отец твой В снегах застрял, Далеко-далешеньки, вдалеке, Кровь у твово батюшки на виске. Спи ты, неразумное, засыпай, Спи, дитё казацкое, баю-бай. Я ли твою зыбочку посторожу, Я ли тебе сказочку расскажу: Синя вода утренняя, и небо с и не, Шла купаться утречком бела гусыня. Оправляла перышки, Отряхивалась, С ноги на ногу Переваливалась. А округ — мальчонки, Голосенки звонки: — Тега-тега-тега, Иди к нам побегай! — Не могу, мальчонки, Больно ноги тонки… Вон девки в окошках, Те — в полусапожках. Мне ж нельзя обуться, А они смеются Из-за занавески, На ушах подвески, А у ворот Мужики. Сапоги На му-зы-ке. «Я да ты, ты да я», Бо-рода-ты-я! Широкая улица, далек бережок, Торопись, гусыня, прибавь шажок. Торопись, гусыня, прибавь шажок — Узкие тропиночки, крутой бережок. А у берега высока Поднялась осок а , Зелена, востра, Камышу сестра. Плыла гусыня Водой карасиной, Огибала камень Вместе с чебаками. Пропустила мимо Лысого налима. Говорили три ерша: — Ой, гусыня, хороша, Белая, белая, Белая, умелая, Даром что старая, Не сравнить с гагарою!..

12

Желтые пески, зеленые воды, Да гусями белыми пароходы. Да в низинных травах жирные птицы, Да сытые и вольные казачьи станицы, Да к гармоням старым новые припевки, Да золотокожие жар-малина девки. Степи, камни, острова, лески да озера От тобольских мест к Усть-Каменогору. Крой, гармони пестры, крой, гармони звонки! Понравился я нонче хорошенькой девчонке. Щок, щок, щибащок, Що такое, паря? Курщавенький казащок За мною ударил. Не гордись, кулацкий сын, сапогами новыми, Ой, напрасно кулачье бьет песок подковами: «Што за нова власть така — раздела и разула. Еще живы пока в станицах есаулы! Ты скажи-ка, паря, мне, по какому праву Окаянно кыргизье косит наши травы?» Ты зелен, нехожен луг, Травушка росиста, Мой миленок по станице Первым гармонистом. Не желтей, не вянь, камыш, Выстой под морозами, Нонче славится Иртыш Крепкими колхозами. Мазал дегтем сапоги, Нынче мажу ваксой, Ездил в город с милой я, Расписался в ЗАГСе. Пролегли в станицы к нам Новые дороги, А старые есаулы Все сидят в остроге! Желтые пески, зеленые воды Да гусями белыми пароходы. Сторонушка степная, речная, овражья, Прииртышские станицы Черлак и Лебяжье. Прииртышские станицы — золото закатное, Округ Омска, Павлодара, округ Семьпалатного.

13

Поставили к стенке: — Рота, пли! — Тятенька, там сказочники пришли… — …И впалили в парня пули подряд. — Сказочники сказку там говорят. — Но, еще опрежде, чем упасть, Он кричал: «Свободы, хлеба, земли! Добудем, товарищи, советскую власть!» Да взаправду сказочники пришли, Да взаправду песельники пришли! Снимайте, ребята, с дверей засов, Запускайте гармонию в семь голосов. А на той гармони планки горят, А у той гармони лады говорят.

14

В станице Бутяге Хорош улов Четыре коряги Да пять осетров. А на Дикой Кочке Еще лучш е й — Две дырявых бочки Да семь ершей. У Козьего Броду Всех превзошли — Неводом в погоду Из реки всю воду Вы-чер-пали! Чтоб мы замолчали, Нас упреди, Присказка вначале, Сказ впереди.

15

Заседлал черт вьюгу, Узду надел, Копыта раздвинул, Н а спину сел. Ударил нагайкой Вдоль спины — Подскочила вьюга До луны. Ударил нагайкой Второй раз — Подскочила вьюга — Звезды из глаз. В третий раз ударил, Свел удила — Вьюга в белой пене Плясать пошла. Сбилась, скрутилась, Расшибла лоб, Угодил черт задницей На сугроб. Приморозил крепко, К снегу прирос, Спрятал за пазуху Собачий нос. Видит — дело плевое: Ни водки испить, Ни ведьмы полапать, Ни закурить. Сидел до рассвета черт, А днем Три красноармейца Шли тем путем. — Глядите, ребята, — Первый говорит, — — Никак хвост собачий Из снега торчит? — Второй отвечает: — Ей-ясе-ей, Откеда собаке Середь степей? — А третий подходит: — Да это черт! Вдобавок паршивый — Третий сорт. — Завязали черта Они в мешок, Затянули накрепко Ремешок, Перешли — протопали Наискось степь, Приходят в деревню И — на цепь. Сидит черт и лапой Морду трет, А кругом собрался Колхозный народ. Смотрят, удивляются, Смеются: — Рад?! Прыгал да допрыгался, Попался, брат! — Развел черт руками, Мяучит: — Угу, Оплошал, товарищи, Завяз в снегу. Нечего делать, Смеяться что ж, И у черта горе Бывает тож. — Сидит черт на цепи И день и два И мяучит жалостливые Слова: — Я, грит, безлошадный, Лысый, кривой, Я, грит, товарищи, Парень свой. Я, грит, к колхозу И так, и так, Я, грит, среди наших Почти батрак. Я, грит, безлошадный — Вьюга была, Да и та, паскуда, Меня подвела! — Чертова хитрость Людям невдомек, Выписывают черту Колхозный паек. Черт распинается, Обут, одет: — Бога, грит, товарищи, Действительно нет! Чего ж вы удивляетесь, Язви вас? На свете такое ли Есть сейчас? На свете такое ли Есть теперь? А была у мужа Баба-зверь. А он ее — палкой, Она — батогом, А он ее — плеткой, Она — утюгом. А он ее за дело, Она его — зря. Не знаем, за дело Али-бо зря. Она — в председатели, Он — в писаря! На него прошение Ей несут. А он ее — палкой, Она — в нарсуд. Заскрипели перья, Пошла кутерьма: Ей-то повышенье, Ему — тюрьма. Чего же вы гогочете, Язви вас? Подносите песельникам Хлеб и квас. Подносите сказочникам Вина, Упрошайте каждого Пить до дна. Чтобы чашку д о рту Каждый донес, Чтобы сказ про черта Пелся всурьез. А и начал он крутить Да мутить народ, А и начал он шмыгать Взад и вперед: — Мы, грит, не каторжные, Это что ж, Засевай пшеницу, Овес и рожь. Засевай пшеницу, Овес и рожь, Отдавай задаром, Да это что ж? Отдавай пшеницу, Овес и рожь, Содирай со тела Двенадцать кож! — А и начал он крутить Да мутить народ. А и начал он шваркать Взад и вперед: — Почему, откуда, Как это так — Для советской власти Всякий — кулак? Если три коровы Да лошадок пять, Почему б такого В колхоз не взять? А середь колхозу Такие нашлись — Сидят на карачках И плачут: «Жи-исть!» Сидят, смотрят грустно И ноют: «Жи-и-сть!» Да такое дело Времем случись: Задумал черт ночью Чинить поджог, Подпалил конюшни, Чуть не убег, Да поймали черта Тогда мужики, Кулацкого черта Да в кулаки. Да еще оглоблями Со телег, Да еще с размаху Да жопой в снег!.. Эх, гармони пестрые, Снегири, Вот какие черти, Черт побери! Так не жди, хозяин, Черт подери, А такого черта Сразу бери. Бери за загривок Побольней Да гвоздём подборным В пять саженей. Эх, гармони звонкие, Серебро, Береги, хозяин, Свое добро. Береги, хозяин, Добро свое Кровное, Колхозное, Советскоё. Под гармонь мы скажем Без всяких затей: Наладится дело Без чертей. Раз вина не выпил — Крепко стоишь, Те ж, кто в чертей верит Получай шиш!..

16

А у нас колхозы В златом хлебу, А у наших коней Звезды на лбу. А ты что за чудная Река — Иртыш? В золотых колосьях Вся ты горишь, А те хлеба к Омску Рекой потекут, А те кони красных Бойцов понесут. Да у нас в совхозах (Давно пора) Уселись ребята На трактора. Иртыш, разговаривай, Журчи быстрей, Не видал ты раньше Таких зверей? Не на том ли тракторе Маленький-мал Поле с края до края Перепахал? И уже обвыкся В наших ветрах Норовистый красный Широкий флаг. А у нас по-новому Теперь живут, А у нас в колхозах Девки поют: «Я березу белую В розу переделаю, У мово у милого Разрыв сердца сделаю. А не сделаю разрыв, Пойдем с милым на обрыв — Иль в реке утопимся, Иль в хлебах укроемся. Все березыньки в тумане, И река не пенится, Милый ходит вокруг бани, Ругается-сердится. Милый, чо, милый, чо? Милый, сердишься за чо? Чо ли люди чо сказали, Чо ли сам заметил чо? На своем коне посадкой Ты меня не удивишь, Мне теперь увидеть сладко, Что на тракторе сидишь. Мы с тобою не в разладе, Талисман убереги, Подкулачник в палисаде, Ты его не стереги. Сама плетку закручу, Сама лазать отучу…»

17

Круг по воде и косая трава, Выпущен селезень из рукава. Крылья сложив, за каменья одна Птичьей ногой уцепилась сосна, Клен в сапожки расписные обут, Падают листья и рыбой плывут. В степи волчище выводит волчат, Кружатся совы, и выпи кричат. В красные отсветы, в пламень костра Лебедем входит и пляшет сестра. Дарены бусы каким молодцом? Кованы брови каким кузнецом? В пламень сестра моя входит и вот Голосом чистым и звонким поет. Чьим повеленьем, скажи, не таи, Заколосилися косы твои? Кто в два ручья их тебе заплетал, Кто для них мед со цветов собирал? Кончились, кончились вьюжные дни. Кто над рекой зажигает огни? В плещущем лиственном неводе сад. Тихо. И слышно, как гуси летят, Слышно веселую поступь весны. Чьи тут теперь подрастают сыны? Чья поднимается твердая стать? Им ли страною теперь володать, Им ли теперь на ветру молодом Песней гореть и идти напролом? Синь солончак и звездою разбит, Ветер в пустую костяшку свистит, Дыры глазниц проколола трава, Белая кость, а была голова, Саженная на саж е нных плечах. Пали ресницы, и кудерь зачах, Свяли ресницы, и кудерь зачах. Кто ее нес на саж е нных плечах? Он, поди, тоже цигарку крутил, Он, поди, гоголем тоже ходил. Может быть, часом, и тот человек Не поступился бы ею вовек, И, как другие, умела она Сладко шуметь от любви и вина. Чара — башка позабытых пиров — Пеной зеленой полна до краев! Песня моя, не грусти, подожди. Там, где копыта прошли, как дожди, Там, где пожары прошли, как орда, В свежей траве не отыщешь следа. Что же нам делать? Мы прокляли тех, Кто для опавших, что вишен, утех Кости в пол ы нях седых растерял, В красные звезды, не целясь, стрелял, Кроясь в осоку и выцветший ил, Молодость нашу топтал и рубил. Пусть он отец твой, и пусть он твой брат, Не береги для другого заряд. Если же вспомнишь его седину, Если же вспомнишь большую луну, Если припомнишь, как, горько любя, В зыбке старухи качали тебя, Если припомнишь, что пел коростель, Крепче бери стариков на прицел, Голову напрочь — и брат и отец. Песне о войске казачьем конец. Руки протянем над бурей-огнем. Песню, как водку, из чашки допьем, Чтобы та память сгорела дотла, Чтобы республика наша цвела, Чтобы свистал и гремел соловей В радостных глотках ее сыновей!

18

Переметная застава, Струнный лес у Кокчетава. По небу, по синему Облака кудрявые бегут. Струнный лес у Кокчетава, Разожгла костры застава. Гей, забава, слушай Песню эту в тишине. Другу вслед заулыбайся, Своему отцу признайся, Что руками белыми Зануздала милому коня. Своему отцу признайся, Вдаль гляди и улыбайся, Это кавалерия По степи да с песнями идет. (Версты — дело плёвое, Бей их, конь, подковою, На врага сумей примчаться. Что, девчонка, спрятала лицо? Выходи полюбоваться, Гей, иди полюбоваться На красных бойцов.) Примем, примем бой кровавый, Стали вкруг страны заставой, И пущай попробуют Налетать на воинов враги! Вкруг страны стоим заставой И идем мы в бой кровавый, Запевалы начали Первыми противника рубить. Заготовлены квартиры, Ладный конь у командира — Полквартала, пегий, На копытах задних проплясал. Ладный конь у командира, Что ты взглядом проводила. Твой дружок, чернявая, Служит в девятнадцатом полку. 1929-30

ГОРОД СЕРАФИМА ДАГАЕВА

Старый горбатый город — щебень и синева, Свернута у подсолнуха рыжая голова, Свесилась у подсолнуха мертвая голова, — Улица Павлодарская, дом номер сорок два. С пестрой дуги сорвется колоколец, бренча, Красный кирпич базара, церковь и каланча. Красен кирпич базара, цапля — не каланча, Лошади на пароме слушают свист бича. Пес на крыльце парадном, ласковый и косой, Верочка Иванова, вежливая, с косой, Девушка-горожанка с нерасплетенной косой, Над Иртышом зеленым чаек полет косой. Верочка Иванова с туфлями на каблуках, И педагог-словесник с удочками в руках. Тих педагог-словесник с удилищем в руках, Небо в гусиных стаях, в медленных облаках. Дыни в глухом и жарком обмороке лежат, Каждая дыня копит золото и аромат, Каждая дыня цедит золото и аромат, Каждый арбуз покладист, сладок и полосат. Это ли наша родина, молодость, отчий кров, — Улица Павлодарская — восемьдесят дворов? Улица Павлодарская — восемьдесят дворов, Сонные водовозы, утренний мык коров. В каждом окне соседском тусклый зрачок огня. Что ж, Серафим Дагаев, слышишь ли ты меня? Что ж, Серафим Дагаев, слушай теперь меня: Остановились руки ярмарочных менял. И, засияв крестами в синей, как ночь, пыли, Восемь церквей купеческих сдвинулись и пошли, Восемь церквей, шатаясь, сдвинулись и пошли — В бурю, в грозу, в распутицу, в золото, в ковыли. Пики остры у конников, память пики острей: В старый, горбатый город грохнули из батарей. Гулко ворвался в город круглый гром батарей, Баржи и пароходы сорваны с якорей. Посередине площади, не повернув назад, Кони встают, как памятники, Рушатся и хрипят! Кони встают, как памятники, С пулей в боку хрипят. С ясного неба сыплется крупный свинцовый град. Вот она, наша молодость — ветер и штык седой, И над веселой бровью шлем с широкой звездой, Шлем над веселой бровью с красноармейской звездой, Списки военкомата и снежок молодой. Рыжий буран пожара, пепел пустив, потух, С гаубицы разбитой зори кричит петух, Громко кричит над миром, крылья раскрыв, петух, Клювом впиваясь в небо и рассыпая пух. То, что раньше теряли, — с песнями возвратим, Песни поют товарищи, слышишь ли, Серафим? Громко поют товарищи, слушай же, Серафим, — Воздух вдохни — железом пахнет сегодня дым. Вот она, наша молодость, — поднята до утра, Улица Пятой Армии, солнце. Гудок. Пора! Поднято до рассвета солнце. Гудок. Пора! И на местах инженеры, техники, мастера. Зданья встают, как памятники, не повернув назад. Выжженный белозубый смех ударных бригад, Крепкий и белозубый смех ударных бригад, — Транспорт хлопка и шерсти послан на Ленинград. Вот она, наша родина, с ветреной синевой, Древние раны площади стянуты мостовой, В камень одеты площади, рельсы на мостовой. Статен, плечист и светел утренний город твой! 1931