Сочинения. В 2-х томах

Есть то, чего не видел глаз, Не уловляло вечно ухо: Цветы, лучистей, чем алмаз, И дали призрачнее пуха. Недостижимо смерти дно, И реки жизни быстротечны, — Но есть волшебное вино Продлить чарующее вечно. Его испив, не меркнущ я, В полете времени безлетен, Как моря вал из бытия — Умчусь певуч и многоцветен. И всем, кого томит тоска, Любовь и бренные обеты, Зажгу с высот Материка Путеводительные светы.

46. ОЖИДАНИЕ

Кто-то стучится в окно: Буря ли, сучья ль ракит? В звуках, текущих ровно — Топот поспешных копыт. Хижина наша мала, Некуда гостю пройти; Ночи зловещая мгла Зверем лежит на пути. Кто он? Седой пилигрим? Смерти костлявая тень? Или с мечом Серафим, Пламеннокрылый, как день? Никнут ракиты, шурша, Топот как буря растет… Встань, пробудися, душа — Светлый ездок у ворот!

47 Спят косогор и река

Спят косогор и река Призраком сизо-туманным. Вот принесло мотылька Ночи дыханьем медвяным. Шолом избы, как челнок, В заводи смерти глядится… Ангелом стал мотылек С райскою ветвью в деснице. Слышу бесплотную весть — Голос чарующе властный: «Был ты, и будешь, и есть — Смерти во-век непричастный».

48 За лебединой белой долей,

За лебединой белой долей, И по лебяжьему светла, От васильковых меж и поля Ты в город каменный пришла. Гуляешь ночью до рассвета, А днем усталая сидишь, И перья смятого берета Иглой неловкою чинишь. Такая хрупко-испитая Рассветным кажешься ты днем. Непостижимая, святая, — Небес отмечена перстом. Наедине, при встрече краткой, Давая совести отчет, Тебя вплетаю я украдкой В видений пестрый хоровод: Панель… Толпа… И вот картина, Необычайная чета: В слезах лобзает Магдалина Стопы пречистые Христа. Как ты, раскаяньем объята, Янтарь рассыпала волос, — И взором любящего брата Глядит на грешницу Христос.

49 Позабыл, что в руках:

Позабыл, что в руках: Сердце, шляпа иль трость?.. Зреет в Отчих садах Виноградная гроздь. Впереди крик: «нельзя», Позади: «воротись». И тиха лишь стезя, Уходящая ввысь. Не по ней ли идти? Может быть, не греша, На лазурном пути Станет птицей душа.

(1912)

50. ВАЛЕНТИНЕ БРИХНИЧЕВОЙ

Заревеют нагорные склоны, Мглистей дали, туманнее бор. От закатной черты небосклона Ты не сводишь молитвенный взор. О туманах, о северном лете, О пустыне моленья твои, Обо всех, кто томится на свете, И кто ищет ко Свету пути. Отлетят лебединые зори, Мрак и вьюги на землю сойдут, И на тлеюще-дымном просторе Безотзывно молитвы замрут.

(1912)

51. БРАЧНАЯ ПЕСНЯ

Белому брату Хлеб и вино новое Уготованы. Помолюсь закату, Надем рубище суровое, И приду на брак непозванный. Ты узнай меня, Братец, Не отринь меня, одноотчий, Дай узреть Зари Твоей багрянец, Покажи мне Солнце после Ночи, Я пришел к Тебе без боязни, Молоденький и бледный как былинка, Укажи мне после тела казни В Отчие обители тропинку. Божий Сын, Невидимый Учитель, Изведи из мира тьмы наружной Человека — брата своего! Чтоб горел он, как и Ты, Пресветлый, Тихим светом в сумраке ночном, Чтоб белей цветов весенней ветлы Стала жизнь на поприще людском! Белому брату Хлеб и вино новое Уготованы. Помолюсь закату, Надем рубище суровое, И приду на брак непозванный.

52

«Не бойтесь, убивающих тело,

Души же не могущих убитъ».

Еванг. от Матф., гл. 10, 28

.

Как вора дерзкого, меня У града врат не стерегите, И под кувшинами огня Соглядатайно не храните. Едва уснувший небосклон Забрезжит тайной неразгадной, Меня князей синедрион Осудит казни беспощадной. Обезображенная плоть Поникнет долу зрелым плодом, Но жив мой дух, как жив Господь Как сев пшеничный перед всходом. Еще бесчувственна земля, Но проплывают тучи мимо, И тонким ладаном куря, Проходит пажитью Незримый. Его одежды, чуть шурша, Неуловимы бренным слухом. Как одуванчика душа, В лазури тающая пухом.

53 Дремны плески вечернего звона,

Дремны плески вечернего звона, Мглистей дали, туманнее бор. От закатной черты небосклона Ты не сводишь молитвенный взор. О туманах, о северном лете, О пустыне моленья твои, Обо всех, кто томится на свете, И кто ищет ко Свету пути. Отлетят лебединые зори, Мрак и вьюги на землю сойдут, И на тлеюще-дымном просторе Безотзывно молитвы замрут.

54

Не верьте, что бесы крылаты, — У них, как у рыбы, пузырь, Им любы глухие закаты И моря полночная ширь. Они за ладьею акулой, Прожорливым спрутом плывут; Утесов подводные скулы — Геенскому духу приют. Есть бесы молчанья, улыбки, Дверного засова, и сна… В гробу и в младенческой зыбке Бурлит огневая волна. В кукушке и в песенке пряхи Ныряют стада бесенят. Старушьи, костлявые страхи — Порука, что близится ад. О, горы, на нас упадите, Ущелья, окутайте нас! На тле, на воловьем копыте Начертан громовый рассказ. За брашном, за нищенским кусом Рогатые тени встают… Кому же воскрылья с убрусом Закатные ангелы ткут?

55 Вы деньки мои — голуби белые,

Вы деньки мои — голуби белые, А часы — запоздалые зяблики, Вы почто отлетать собираетесь, Оставляете сад мой пустынею? Аль осыпалось красное вишенье, Виноградье мое приувянуло, Али дубы матерые, вечные, Буреломом как зверем обглоданы? Аль иссякла криница сердечная, Али веры ограда разрушилась, Али сам я — садовник испытанный Не возмог прикормить вас молитвою? Проворкуйте, всевышние голуби, И прожубруйте, дольние зяблики, Что без вас с моим вишеньем станется: Воронью оно в пищу достанется. По отлете ж последнего голубя Постучится в калитку дырявую Дровосек с топорами да пилами, В зипунище, в лаптищах с оборами. Час за часом, как поздние зяблики, Отлетает в пространство глубинное… Чу! Как няни сверчковая песенка Прозвенело крыло голубиное.