Сочинения. В 2-х томах

(1911)

89 Галка-староверка ходит в черной ряске,

Галка-староверка ходит в черной ряске, В лапотках с оборой, в сизой подпояске, Голубь в однорядке, воробей в сибирке, Курица ж в салопе — клеваные дырки. Гусь в дубленой шубе, утке ж на задворках Щеголять далося в дедовских опорках. В галочьи потемки, взгромоздясь на жердки, Спят, нахохлив зобы, курицы-молодки; Лишь петух-кудесник, запахнувшись в саван, Числит звездный бисер, чует травный ладан. На погосте свечкой теплятся гнилушки, Доплетает леший лапоть на опушке, Верезжит в осоке проклятый младенчик… Петел ждет, чтоб зорька нарядилась в венчик. У зари нарядов тридевять укладок… На ущербе ночи сон куриный сладок: Спят монашка-галка, воробей-горошник… Но едва забрезжит заревой кокошник — Звездочет крылатый трубит в рог волшебный: «Пробудитесь, птицы, пробил час хвалебный! И пернатым брашно, на бугор, на плёсо, Рассыпает солнце золотое просо!»

90. ВЕШНИЙ НИКОЛА

Как лестовка в поле дорожка, Заполье ж финифти синей. Кручинюсь в избе у окошка Кручиной библейских царей. Давид убаюкал Саула Пастушеским красным псалмом, А мне от елового гула Нет мочи ни ночью, ни днем. В тоске распахнула оконце: Все празелень хвои да рябь вод. Глядь — в белом, худом балахонце По стежке прохожий идет. Помыслила: странник на Колу, Подпасок, иль Божий Бегун, — И слышу: «я Вешний Никола» — Усладней сказительных струн. Было мне виденье, сестрицы, В сне тонцем, под хвойный канон. С того ль гомонливы синицы, Крякуши и гусь-рыбогон. Плескучи лещи и сороги В купели финифтяных вод… «Украшенны вижу чертоги» — Верба-клирошанка поет.

91. РОЖЕСТВО ИЗБЫ

От кудрявых стружек тянет смолью, Духовит, как улей, белый сруб. Крепкогрудый плотник тешет колья, На слова медлителен и скуп. Тепел паз, захватисты кокоры, Крутолоб тесовый шоломок. Будут рябью писаны подзоры И лудянкой выпестрен конек. По стене, как зернь, пройдут зарубки: Сукрест, лапки, крапица, рядки, Чтоб избе-молодке в красной шубке Явь и сонь мерещились легки. Крепкогруд строитель-тайновидец, Перед ним щепа, как письмена: Запоет резная пава с крылец, Брызнет ярь с наличника окна. И когда оческами кудели Над избой взлохматится дымок — Сказ пойдет о Красном Древоделе По лесам, на запад и восток.

92 Посмотри, какие тени

Посмотри, какие тени На дорогу стелют вязы! Что нам бабушкины пени, Деда нудные рассказы. Убежим к затишью речки От седой, докучной ровни… У тебя глаза, как свечки В полусумраке часовни. Тянет мятою от сена, Затуманились покосы. Ты идешь, бледна как пена, Распустив тугие косы. Над рекою ветел лапы, Тростника пустые трости. В ивняке тулья от шляпы: Не вчерашнего ли гостя? Он печальнее, чем ели На погосте, в час заката… Ты дрожишь, белей кудели, Вестью гибели объята. Ах, любовь, как воск для лепки, Под рукою смерти тает!.. «Святый Боже, Святый крепкий» — Вяз над омутом вздыхает.

(1915)

93 Разохалась старуха

Разохалась старуха Про молодость, про ад. В зените горы пуха Пролиться норовят. Нет моченьки на кроснах Ткать белое рядно. Расплакалося в соснах Пурги веретено. Любовь, как нитку в бёрде, Упустишь — не найдешь. Запомнилося твердо, Что был матер, пригож. Под таежным медведем Погиб лихой лесник… Плакучих дум соседям Не вымолвил язык. Все выплакано кроснам — Лощеному рядну. Не век плясать по соснам Пурги веретену. Изба — гнездо тетерье, Где жизнь, как холст доткать… А тучи ронят перья В лесную темь и гать.

94 Дымно и тесно в избе,

Дымно и тесно в избе, Сумерки застят оконце. Верь, не напрасно тебе Грезятся небо и солнце. Пряжи слезой не мочи, С зимкой иссякнет куделя… Кот, задремав на печи, Скажет нам сказку про Леля. «На море остров Буян, Терем Похитчика-Змея»… В поле редеет туман, Бор зашептался, синея. «Едет ко терему Лель, Меч-кладенец нагот-еве»… Стукнул в оконце Апрель — Вестник победной любови.

95 Невесела нынче весна:

Невесела нынче весна: В полях безголосье и дрема, Дымится, от ливней черна, На крышах избенок солома. Окутала сизая муть Реку и на отмели лодку. Как узника, тянет взглянуть За пасмурных облак решётку. Душа по лазури грустит, По ладану ландышей, кашек. В лиловых потемках ракит Не чуется щебета пташек. Ужель обманула зима И сны, что про солнце шептали? Плывут облаков терема В рябые, потусклые дали.

(1911)

96 Талы избы, дорога,

Талы избы, дорога, Буры пни и кусты. У лосиного лога Четки елей кресты. На завалине лыжи Обсушил полудняк. Снег дырявый и рыжий, Словно дедов армяк. Зорька в пестрядь и лыко Рядит сучья ракит. Кузовок с земляникой — Солнце метит в зенит. Дятел — пущ колотушка — Дразнит стуком клеста, И глухарья ловушка На сегодня пуста.

97 Ветхая ставней резьба,

Ветхая ставней резьба, Кровли узорный конек. Тебе, моя сказка, судьба Войти в теремок. Счастья-Царевны глаза Там цветут в тишине, И пленных небес бирюза Томится в окне. По зиме в теремок прибреду Про свои поведать вины, И глухую старуху найду Вместо синей звенящей весны.

(1912)

98 Мне сказали, что ты умерла

Мне сказали, что ты умерла Заодно с золотым листопадом, И теперь, лучезарно светла, Правишь горним неведомым градом. Я нездешним забыться готов, — Ты всегда баснословной казалась, И багрянцем осенних листов Не однажды со мной любовалась. Говорят, что не стало тебя. Но любви иссякаемы ль струи: Разве зори — не ласка твоя, И лучи — не твои поцелуи?

(1913)

99 Косогоры, низины, болота,

Косогоры, низины, болота, Над болотами ржавая марь. Осыпается рощ позолота, В бледном воздухе ладана гарь. На прогалине теплятся свечи, Озаряя узорчатый гроб, Бездыханные девичьи плечи И молитвенный с венчиком лоб. Осень — с бледным челом инокиня — Над покойницей правит обряд. Даль мутна, речка призрачно-синя, В роще дятлы зловеще стучат.