Социологический ежегодник 2011
Шрифт:
в) измерения взаимности обусловливают дифференциацию социальных обменов и их неоднозначную роль в качестве фактора социального единения посредством редуцирования / акцентирования рисков, неопределенности и конфликта в ходе обменных акций.
Первым аналитиком социального обмена, обратившим внимание на его внутреннюю структурную организацию и связавшим масштаб, тип и специфику отношений между субъектами обменных действий с итогами этих действий, был Р. Эмерсон. Однако, как уже говорилось, Эмерсон ограничился изучением непосредственных договорных отношений обмена, рассматривая их в качестве самодостаточных транзакций в рамках диадических контактов. Обратившись к реципрокным обменам, Мольм поставила задачу выявить структуру взаимности и соотнести ее специфику с процессами эмоционального и социального сближения участников обменных операций. С этой целью она идентифицировала и описала два измерения отношений обмена, связанные с характером и направлением движения (курсирования) конечных результатов (выгод) обменных действий. Так, обмен может быть: а) односторонним (однонаправленным: А -> Б или Б <- А) либо двусторонним (двунаправленным: А Б), и б) прямым (непосредственным)
– прямой договорный обмен;
– прямой взаимный обмен;
– непрямой – опосредованный, или генерализованный, обмен.
Принципиальное отличие взаимных (реципрокных) обменов от обменов договорного типа связано с тем, что договорные обменные отношения складываются путем диадических контактов акторов: участники договариваются напрямую о совместных действиях в пользу друг друга, при том что обмен выгодами может быть либо справедливым, либо (чаще) неравным, но в любом случае содержащим в себе гарантии того, что каждая из сторон получит что-то в обмен на предоставленную партнеру пользу. Реципрокный обмен предполагает не двустороннюю, а однонаправленную благотворительность, при том что ответное вознаграждение может последовать немедленно, или будет отложено, или не случится вовсе. Односторонность реципрокных обменов означает, что актор А в принципе может вступить в обменную сделку с любым актором в социальной сети, все участники которой вправе инициировать обмены с любым из акторов в любой момент времени, однако исходная услуга актора А может вернуться к нему не от непосредственного адресата его благотворительности, а от какого-нибудь другого участника социальной сети. Очевидно, что в таких обменах к первому структурному измерению взаимности (направление ее движения) добавляется второе (характер ее движения), так что в конечном счете обменный акт приобретает опосредованный, или генерализованный, вид. «В структуре непрямой взаимности, – пишет в связи с этим Мольм, – не каждый из акторов зависит от какого-либо одного партнера, но скорее вся совокупность акторов вносит свой вклад в поддержание коллективной системы обменных действий… Поскольку односторонние благотворительные акты “оплачиваются” с течением времени – в ходе текущих обменных контактов, а не посредством диадических транзакций, – единицей обмена с необходимостью становится отношение (курсив Л. Мольм. – Е.Я.)… как последовательность случайных индивидуальных актов, в которых сложно выделить дискретные транзакции, поскольку тот самый акт, что завершает один обмен, нередко кладет начало другому» (Molm, 2010, p. 122).
Изучение генерализованной взаимности, предпринятое на завершающем этапе проекта, Мольм считает наиболее перспективным направлением социальной психологии обменов под углом зрения идентификации механизмов формирования солидарности и выявления точек соприкосновения социальной психологии обменов с теорией социального капитала и организационной социологией. Между тем интегрирующие свойства специфически структурированной взаимности, способствующие установлению аффективных связей между участниками обменных действий, были обнаружены командой Мольм совершенно случайно. В 90-е годы прошлого столетия в ходе лабораторных экспериментов, объектом которых являлись властные параметры договорных и реципрокных обменов, была проведена серия итоговых опросов, продемонстрировавших «поразительные отличия аффективных компонентов двух форм обмена» (Molm, 2010, p. 123). Это открытие послужило импульсом для радикальной смены исследовательских приоритетов. С конца 1990-х годов в фокусе внимания Мольм и ее единомышленников оказались процессы социальной интеграции и формирование отношений доверия, аффективного участия и солидарности в пространстве социальных обменов (Molm, Takahashi, Peterson, 2000; Molm, Takahashi, Peterson, 2003; Molm, Collet, Schaefer, 2006; Molm, Collet, Schaefer, 2007; Molm, Collet, Schaefer, 2009). Этот сдвиг в теории и эмпирии (т.е. переход от анализа конфликтосодержащих элементов обменных отношений как неравноправных и несправедливых к осмыслению их просоциального – поведенческого и мотивационного – потенциала) Мольм расценивает как «возвращение к истокам». Здесь имеется в виду двойственность воздействия взаимной зависимости партнеров по обмену на конечные отношения между ними, описанная П. Блау в терминах дифференциации (неравенство и конфликт) и интеграции (притяжение, сближение, сплочение) (Blau, 1964). Социальные аналитики десятилетиями изучали психологические и практические следствия процессов дифференциации, теперь настало время анализа механизмов интеграции.
Применительно к этой задаче Мольм определяет социальную солидарность как «совокупность интегрирующих связей, возникающих между индивидами и / или между индивидами и социальными объединениями, к которым эти индивиды принадлежат; солидарность имеет как поведенческие, так и аффективные компоненты, зачастую не связанные друг с другом» (Molm, Collet, Schaefer, 2009, p. 207). Кроме того, солидарность рассматривается в качестве «оценки актором своих отношений с партнером как гармоничного единения и взаимовыгодного союза» (Molm, 2010, p. 123). Автор подчеркивает, что в рамках ее проекта исследованию подлежат именно субъективные, преимущественно аффективные аспекты «опыта, или переживания, солидарности». Таковыми являются доверие (уверенность актора в том, что на партнера можно положиться, – в том смысле, что тот скорее окажет услугу, чем попытается использовать vis-a-vis в собственных интересах), аффективное участие (regard) (позитивно окрашенное чувство к партнеру в комплексе с позитивной же оценкой его характера), социальное единение (восприятие партнерских отношений как социальной единицы, в рамках которой акторы объединены общими целями и интересами), а также чувство привязанности, т.е. верность (лояльность) применительно к партнеру и партнерским обязательствам.
Суммируя итоги многолетнего эмпирического изучения интегрирующих следствий социальных обменов реципрокного типа, автор обращает внимание на следующие результаты:
а) лабораторные эксперименты показали, что участники взаимных обменов демонстрируют б'oльшее аффективное расположение и приверженность партнеру,
чем субъекты договорных обменных акций;б) поведенческие акты, которые подтверждают доверительность отношений между партнерами, в б'oльшей степени характерны для реципрокных, чем для договорных обменов; субъекты последних, как правило, ограничиваются поведенческой лояльностью в отношении партнера, не обременяя себя эмоциональными контактами;
в) несмотря на то что договорные обмены, на первый взгляд, отличаются б'oльшим «процедурным равенством», чем односторонние взаимные обмены, субъекты последних чаще оценивают отношение к ним партнера как «справедливое», чем участники договорных акций (независимо от фактического, или объективного, равенства обменной сделки); более того, участники реципрокных обменов скорее соглашаются на новую заведомо неравную сделку с теми же партнерами в будущем, чем субъекты обменов договорного типа;
г) генерализованные (опосредованные) реципрокные обмены продуцируют более тесные интегрирующие связи между участниками, чем любая из форм прямого обмена (договорная или взаимная);
д) перечисленные следствия взаимных обменных отношений проявляют себя независимо от тех или иных (поведенческих, ценностных, ресурсосодержащих, исторических) аспектов обменных действий и представляют собой «исключительный продукт опыта обмена (его восприятия и переживания) в контексте различных структур взаимности, а также значимости такого опыта с точки зрения вероятных интегрирующих связей в будущем».
Накопленные эмпирические данные получили теоретическое обоснование в рамках разработанной Мольм модели интегрирующих связей в контексте обоюдных обменов, или «теории реципрокности в социальных обменах». Автор выделила три типа каузальных социально-психологических механизмов, обеспечивающих трансформацию обменных действий определенной структуры в отношения эмоциональной и социальной интеграции и солидарности. Это механизмы, связанные с риском обменных операций, с экспрессивной (символической) ценностью самого акта реципрокности как свободного волеизъявления участников и с редуцированием либо обнаружением конфликтных / кооперативных аспектов обменных действий. «Два первых обеспечивают непосредственное структурное воздействие взаимности на социальную солидарность; третий реализует себя благодаря вмешательству в когнитивные структуры акторов, опосредуя их восприятие пространства обменных отношений в качестве конфликтного либо кооперативного» (Molm, Collet, Schaefer, 2007, p. 211). Согласно данной модели, обмены, характеризующиеся непрямой взаимностью и однонаправленной благотворительностью, т.е. генерализованные реципрокные обменные акты, обладают наиболее сильным интегрирующим эффектом благодаря увеличению степени риска обменных акций, повышению уровня их символической ценности и камуфлированию неизбежных конфликтных параметров обменных отношений.
В социально-психологической литературе имеется немало эмпирических свидетельств «опосредованности доверия риском, который является непременным условием взаимной демонстрации партнерами свой благонадежности» (Molm, 2010, p. 124). Чтобы уменьшить возможные потери в результате обменной сделки, актору нужно убедить vis-a-vis в своей надежности и лояльности; следовательно, именно риск способствует в конечном счете сближению, кооперации и интеграции индивидов в пространстве обмена. Очевидно, что в реципрокных – непрямых и в особенности генерализованных – обменах степень риска для их субъектов особенно велика: ни один из участников не имеет гарантий того, что не останется в проигрыше, поскольку не знает, когда, как и кем будет вознаграждена его исходная благотворительность. Усиливая непредсказуемость обменных операций, структура генерализованных обменов в то же время способствует невольному сближению анонимных акторов и вынуждает их доверять друг другу в рамках сетей коллективных обменов.
Структурная организация обменных актов также обладает способностью обнажать либо камуфлировать (и даже редуцировать) их кооперативные либо состязательные составляющие. Двусторонние договорные обмены высвечивают столкновение интересов их субъектов и потенциальный конфликт как следствие вероятного неравенства конечных выгод обменной сделки. Односторонняя благотворительность реципрокных обменов, в особенности генерализованных, затрудняет саму возможность сравнения результатов обменных отношений и способствует диффузии ответственности за несправедливую сделку по всей сети коллективных обменов, распределяя ее между всеми участниками. «Опосредованная взаимность снижает уровень конфликтности обменных отношений, устраняя вероятность любых реципрокных актов, связывающих дарителя и одаряемого напрямую» (Molm, 2010, p. 124).
Наконец, добровольные и лишенные определенности обменные действия, в отличие от гарантированных договорных сделок, обладают способностью привносить в отношения партнеров аффективный компонент, содействуя их взаимному расположению и стремлению продолжить завязавшиеся отношения. Это свойство обоюдных обменов, т.е. их экспрессивная (символическая, или коммуникативная) ценность, опять-таки усиливается в условиях генерализованных обменных акций, поскольку здесь «вознаграждение получает тот, кому дарящий ничем не обязан напрямую, при том что последний вносит таким образом личный вклад в поддержание коллективных действий, благотворных для всей сети обменов» (Molm, 2010, p. 124).
Осмысление и эмпирическая верификация символического измерения взаимности являются важнейшими аспектами концепции Л. Мольм. С описанием и анализом именно этой характеристики специфически структурированных обменных актов, выявленной ею в ходе лабораторных экспериментов, автор связывает принципиальную новизну своей трактовки социального обмена в терминах продуцирования интегрирующих эмоциональных отношений (социальной солидарности) между людьми. Более того, с ее точки зрения, изучение символических аспектов генерализованных взаимных обменов открывает перспективу для комплексного исследования совокупными (междисциплинарными) силами социальных аналитиков просоциальных форм поведения и их мотивации под углом зрения конституирования социального капитала. «Мы утверждаем, – пишет в связи с этим Мольм, – что при определенных условиях, связанных с формой социального обмена, акт взаимности сам по себе может иметь символическую ценность, что, в свою очередь, будет способствовать формированию аффективных связей и социального капитала в контексте отношений между партнерами» (Molm, 2007, p. 202).