Соколов. Дилогия

Нас уже ждали. Оля, умничка. Двое лакеев подхватили бабушку и тут же понесли на кушетку в гостиной.

– Что случилось? – коротко спросила сестра.

– Распереживалась. Нервы. Сказала, сердце. Я посмотрел силой – вроде оно. Может все же лекаря?

– Уже вызвали, сейчас будет.

Оля кивнула и принялась отдавать распоряжения с манерами прирожденной сестры милосердия. Аптечка уже была подготовлена, слуги беспрекословно подчинялись – и делали все умело. Значит, уже не в первый раз…

Матильда вышла и направилась прямиком ко мне.

– Решил вопрос?

Я рассеянно кивнул.

– Да. Но, боюсь, дорогой ценой.

Сейчас я даже не знал, хорошо или плохо было, что отец сегодня отсутствовал в усадьбе. С одной стороны, хотелось припереть его к стенке и выяснить все про порядок проведения ритуала. Понять, в чем они ошиблись, чтобы впредь подобного не допускать. Но внезапный приступ бабушки снизил мою злость.

Сколько раз я бегал со своей родной Ба – возил по поликлиникам, таскал передачки в больницу, когда ей меняли клапан на сердце… Словом, время для разборок еще будет.

Надеюсь.

***

– Миш, – Оля устало прислонилась к дверному косяку. – Бабушка тебя зовет.

Я отставил чашку с остывшим чаем в сторону.

– Ей лучше?

– Да. Доктор только что ушел. Иди к ней.

Я переглянулся с наставницей. Матильда коротко мне кивнула – к ней вернулась привычная сдержанность, словно и не было никакой безумной баронессы. Биполярочка, не иначе.

– Ступай, Михаил, – сказала наставница. – Потом, если все будет хорошо, поедем в город. У меня планы на вечер.

Я торопливо выбрался из-за стола и направился в малую гостиную, где разместили бабушку. Наверх в ее спальню поднимать не стали – из соображений оперативности.

Стараясь не шуметь, я осторожно открыл дверь и пробрался внутрь. Малая гостиная имела еще и функцию библиотеки – наш особняк был не очень большим, и отдельного помещения под читальный зал не предусматривалось. Отец и дед любили проводить здесь вечера. Да и я нашел пару приятных воспоминаний об этом месте, покопавшись в памяти прежнего Миши. Занятно, что сейчас стало гораздо легче вспоминать чужую жизнь. Видимо, возвращение духа в Род и правда прошло удачно.

– Мишенька, это ты? – я подошел на слабый голос бабушки. Она лежала на кушетке, накрытая узорчатым шерстяным одеялом. И казалась слабой и тонкой.

– Ты меня звала.

– Да. Раздвинь, пожалуйста, шторы, мон шери. Люблю глядеть на луну.

Я быстро выполнил просьбу и вернулся к кушетке.

– Как ты, Ба?

– Присядь, Мишенька.

Я расположился в кресле рядом с кивернитией.

– Сейчас уже получше?

– Конечно. У нас хороший лекарь, пусть и рангом слабоват. Но дело свое знает, – она улыбнулась. – Вы еще не скоро повезете меня в лазарет для одаренных.

Что ж, тем лучше.

– Так о чем ты хотела поговорить?

Бабушка устроилась на подушках поудобнее и протянула мне руку.

– Я позволила себе небольшую вольность, когда ты общался с Родом. Еще когда ты только приехал. Я увидела, что твоя душа мечется и не знает покоя. Прости, что сделал это без спроса.

– Что ты сделала?

– Немного залезла тебе в душу. Не в голову, в душу. Я же не менталист… Поэтому воспользовалась силой Рода. И образы, которые мне показал поток, очень меня обеспокоили, мон шери.

– Мне неприятно, что ты сделала это без спроса, – резче, чем собирался, сказал я. – Это недопустимо. Больше так не делай.

– Я беспокоилась о тебе.

Ага, о прежнем Мише вы тоже пеклись. И вот чем это закончилось.

– Дай слово дворянки, что более себе подобного не позволишь. Я почитаю тебя как старшую женщину рода и уважаю твой бесценный опыт. Но лезть внутрь себя больше не позволю.

– Прошу прощения, – поджала губы бабушка.

Она явно не ожидала от меня настойчивого отпора. Что ж, вы сами хотели призвать сильного духа – получайте. Я всегда был добрым парнем, но добро у меня с кулаками.

– Итак? – поторопил ее я.

– Слово дворянки, что больше не стану читать тебя без твоего согласия, Михаил.

Я кивнул.

– Благодарю. Но раз уж случилось то, что случилось, что именно тебя насторожило?

– Ты ищешь. Тянешься к знаниям, что должны быть под замком во благо всех нас. Но ты продолжаешь искать.

Я хмыкнул. Неужели поток показал ей мои потуги в расследовании? Казалось бы, она одна из первых должна быть заинтересована в моем успехе и поимке таинственного Радаманта. Все же дядя Андрей был ей сыном, хотя тепла между ними я не помнил. И тем не менее.

Сухая морщинистая рука накрыла мою ладонь.

– Прекрати поиски, Мишенька, – прошептала бабушка. – Ради всего святого не лезь в это. Ничем хорошим не закончится – ни для тебя, ни для нас, ни для всех остальных. Пусть то, что должно быть сокрыто, останется тайным.

Я напряженно уставился в ее усталые слезящиеся глаза. Она выдержала мой взгляд и отлично держала лицо. Голос ее дрожал от усталости и перенесенной боли, но лицо оставалось непроницаемой маской. Сразу видно, кого воспитывали дворянином с самого детства.

– Эту тайну хочу раскрыть не я один. И, думаю, у того, кто едва не разнес наше кладбище, получится сделать это куда быстрее.

Бабушка мотнула головой.

– Все это – дела давно минувших лет, мон шери. Не стоит ворошить прошлое. Нам, – она обвела рукой пространство вокруг себя, – особенно. Иначе тебя просто убьют. И убьют не те, от кого ты этого ожидаешь.

– Что ты имеешь в виду? – Я подался вперед, но бабушка отвернулась.

– Я все сказала. Между строк читать ты умеешь, а говорить об этом открыто и вслух опасно. Даже здесь – опасно. Теперь ступай и делай все, что велят тебе Корф и эта несчастная мадемуазель.

Она перевернулась на другой бок, давая мне понять, что аудиенция была закончена.

– Во что вы вляпались? – я вскочил с кресла и навис над ней. – Хоть ты скажи! Мы так не договаривались, когда вы затащили меня сюда.

Она не ответила. Пару мгновений спустя комнату наполнили звуки храпа.

Ну ё моё.

– Мы не закончили, – я направился к двери и обернулся. – Я докопаюсь.

Только осталось дождаться повода, который развяжет мне руки перед Корфом.

***