Сокровища чистого разума

Через два года после свадьбы Артемиды рядом с Агафреной появился любящий мужчина, однако воспоминания об обстоятельствах его появления вызывали у Агафрены злые слёзы.

Через два года после свадьбы сестры Агафрена Брангийская была похищена.

С идеей присоединить соседнюю провинцию пришлось распрощаться, однако старый Борис по-прежнему оставался «на коне». Он полностью контролировал Брангию, он командовал пусть небольшой, но прекрасно обученной и оснащённой армией, он обладал авторитетом и… Эйфория от успехов привела к расслабленности. А расслабленность – к беде. Отказывая сватам Вениамина, Борис понимал, что северный сосед будет недоволен, но даже представить не мог, какие формы примет это неудовольствие. Забыл о публичном заявлении Мритского, что он восхищён красотой Агафрены. Не сообразил, что после этих слов тот не остановится.

Ещё через неделю четыре импакто Вениамина блокировали доминатор, на котором Агафрена отправилась гостить к Артемиде, принудили его приземлиться, сняли с борта главную пассажирку и доставили её в Мритск. Тем же вечером состоялась свадебная церемония, на которой никто не задавал невесте глупых вопросов, а затем – первая брачная ночь, имевшая все признаки изнасилования.

– Когда ты проведёшь эксперимент? – поинтересовалась Агафрена, тоже поднимая глаза к парящему рундеру. Чтобы не мешал зонтик, ей пришлось немного податься вперёд.

– Завтра, в первой половине дня, когда точка перехода будет активна, – тут же ответил Холь. – У нас всё готово.

– Абсолютно всё?

– Последнюю поверку я проведу после обеда. – Если Алоиз и удивился неожиданному интересу женщины, то никак этого не продемонстрировал.

– Насколько далеко от форта отойдёт рундер?

– Если пожелаешь, то мы останемся рядом, – пожал плечами инженер. – И ты сможешь наблюдать за ходом эксперимента с этого самого кресла.

– Главное, чтобы всё закончилось до наступления жары, – с наигранной томностью произнесла Агафрена. – После полудня здесь становится невыносимо.

– Договорились.

Желание поцеловать любимую стало невыносимым, Холь едва сдерживался.

Агафрена и походила, и не походила на его покойную жену. Внешне – как две капли воды. Алоиз не сомневался, что если бы Артемида дожила до возраста сестры, то выглядела бы так же: свежа, наполнена женственной силой, красива… Красива настолько, что перехватывает дыхание и путаются мысли. Красива настолько, что ради неё можно и убить, и умереть. Красива…

Но было и отличие: характером Агафрена была полной противоположностью яркой и энергичной сестре. Тихая, спокойная, предпочитающая коротать время с книжкой, мягкая… Наверное, только эти качества позволяли ей до сих пор находиться рядом с Вениамином.

Точнее, Алоиз не сомневался, что именно эти качества.

– Вчера вечером мы провели совещание, – продолжил импровизированный доклад Холь. – «Легавый» и «Повелитель» отступят на четыре лиги к югу, а мы отведём «Исследователя» на две лиги к северу. – Инженер махнул рукой, указывая приблизительное направление. – Но всё равно останемся в поле зрения.

– Ты планируешь быть на рундере?

Вопрос прозвучал очень странно, поскольку ответ был очевиден: «Да! Где же ещё?» И эта странность призвала Холя к осторожности.

– Да, я планирую быть на «Исследователе», – кивнул он, глядя Агафрене в глаза. – Эксперимент не только интересен мне, как его инициатору и ученому, – он важен сам по себе. Если всё пройдет успешно, мы перевернём историю Герметикона, наше открытие потрясёт мир, и поэтому я обязан…

– Чтобы войти в учебники истории, не обязательно рисковать лично, – сухо заметила женщина.

– Не понимаю? – растерялся Холь.

– Что изменится, если кто-то другой нажмёт на рубильник?

– Ну, принципиально…

– Вот и хорошо, – негромко, но безапелляционно отрезала Агафрена, крепко сжимая книгу. – Я прошу тебя не принимать участия в эксперименте.

– Что?

– Мы с Вениамином будем наблюдать за ходом эксперимента отсюда, с башни. Я хочу, чтобы ты составил нам компанию.

– Почему?

– Я так хочу.

И растерянный Алоиз понял, что спорить бесполезно.

* * *

– Удивлён, что вы не пробовали это вино, Саймон. Вы – настоящий ценитель красного… а вы, насколько я могу судить, именно настоящий, так вот, вы обязаны, просто обязаны были давным-давно насладиться букетом знаменитого Верпичайского Чёрного Старого.

– Я много слышал о нём, – вежливо отозвался Фил, – но не имел удовольствия пробовать. Менсала – не лучший мир для ценителя красного.

– Да, я понимаю, – протянул Руди.

– Местные вина производятся в небольших количествах, и их качество оставляет желать лучшего. А импортные к нам привозят нечасто. На Менсале предпочитают гнать крепкую бедовку: она проще в производстве и сильнее действует на организм.

– Бедовка глушит сознание.

– За это менсалийцы её и ценят.

– В таком случае я с особенным удовольствием открываю эту бутылку, Саймон, – рассмеялся Йорчик. – Обожаю наблюдать за тем, как неофиты приобщаются к Чёрному Старому и навсегда становятся его почитателями.

– Звучит интригующе.

– Главное не то, как звучат мои слова, – с наигранной скромностью уточнил Руди, ввинчивая в пробку штопор. – Главное, каково оно на вкус.

– После такого представления Старое Чёрное…

– Чёрное Старое, – поправил одноглазого галанит, не прерывая церемонию открытия. – Старое Чёрное производят из храмдайской лозы, и оно не обладает даже десятой долей благородства верпичайского вина. Прошу.

– Благодарю. – Фил принял бокал и сделал маленький глоток. – Великолепно!

– Умоляю, не спешите с оценкой, – почти шёпотом попросил Йорчик. – Насладитесь букетом. Почувствуйте послевкусие.

Контрразведчик послушно умолк.

В действительности положение Фила позволяло ему употреблять исключительно импортные вина, однако галанитские полковник недолюбливал, отдавая предпочтение кардонийским и эрсийским. На вкус одноглазого, красное с Галаны не обладало должной терпкостью и было слишком водянистым, как злословили адигенские остряки: «Галаниты предпочитают пить настоящую кровь, поэтому они умеют лить красное, но не делать его». При этом среди галанитского белого попадались весьма достойные сорта.

Чёрное Старое не оказалось исключением, не показав ничего достойного внимания истинного ценителя, а потому восторг пришлось изобразить.

– Превосходно, – одобрил Фил. Он понимал, что Йорчик с удовольствием продолжит восхвалять любимый напиток, и поспешил перевести разговор на другую тему: – Я до сих пор не выразил восхищение вашей яхтой, Руди. Примите поздравления: она прекрасна.

– Благодарю, – с достоинством кивнул галанит, враз позабыв о Чёрном Старом. – Поверьте на слово, Саймон, «Роза Халисии» – одна из лучших яхт Галаны, а значит – всей Вселенной.