Сокровища чистого разума

– Нам нужен человек, который купил пулемёт.

– Он бросил вызов господину Клячику, – с привычной вескостью сообщил Закорючка. – Это ведь он, не так ли?

На столе появился лист бумаги с довольно толковым изображением круглолицего мужчины. Художник работал со слов очевидцев, однако работал хорошо, и получившийся портрет не сильно уступал фотографической карточке.

– Он?

Офицеры промолчали, но их очередное переглядывание сказало уголовникам всё, что они хотели услышать.

– Парень уговорил вас взять на одну единицу оружия больше, а расплатился уже здесь, в Триберди, не так ли? – продолжил Удав. – Объясняю: в Шпеев он приехал без денег и украл их у нашего босса.

О том, что неизвестный предлагал честную сделку, бандиты уже позабыли, сейчас для них, то есть для Уру, имело значение лишь то, что его кинули.

– Господин Клячик прекрасно понимает, что вы не виноваты, – расплылся в улыбке Закорючка. – Вы не знали, с кем связались.

– Господин Клячик уважает трибердийскую армию, – поддержал напарника Удав. – Нам нужен ловкач, лично к вам претензий нет.

– Мы уверены, что вы его знаете, – нанёс последний удар Закорючка. – Иначе не рискнули бы своими деньгами и не купили бы лишний «Гаттас».

И за столом возникла пауза. Не гнетущая и не тяжелая: бандиты сказали всё, что хотели, офицеры получили время подумать, официанты занялись пустыми тарелками.

Уголовники хорошо подготовились к разговору, ухитрившись ловко смешать кнут – угрозу обвинения в предательстве – с весьма солидным пряником: пятьдесят цехинов являлись по менсалийским, да и вообще по герметиконским меркам огромной суммой. Обещание не помнить зла послужило дополнительным аргументом, а потому безмолвное совещание Асети и Брауна завершилось в пользу посланников Омута.

– Мы не знаем ловкача, – резко произнёс Асети. Он решил сотрудничать, но чётко дал понять, что не испытывает по этому поводу приступов счастья.

– Но за него поручились, – поспешил уточнить Браун, прежде чем бандиты выразили законное недоумение. – Очень солидный человек сказал, что Круглый заплатит. Мы поверили.

– Круглый? – поднял брови Удав.

– Так мы договорились его называть, – уточнил майор. – Никаких имён.

– Что за человек за него поручился?

– Вам не понравится то, что вы услышите.

– Кто-то очень серьёзный? – догадался Удав.

– Более чем, – подтвердил Браун. – Вы не сможете на него надавить.

– Назовите имя.

– Эзра Кедо, владелец Паровой Помойки.

– Он ремонтирует бронетяги и вообще любую технику, – добавил Асети. – Ещё у него есть школа, а в мастерских он обучает механиков.

– Благодаря Кедо армия Его превосходительства постоянно пополняется толковыми ребятами, – заявил майор. – Поэтому, если вы хоть пальцем старика тронете, Его превосходительство отыщет вас и в Шпееве, и на Галане, и на куски попилит.

И сделал большой глоток красного вина, допивая всё, что оставалось в бокале.

– Мы проверим ваш рассказ, – пообещал Закорючка.

– Проверяйте, – махнул рукой Браун. – Если хотите услышать всё то же самое, только другими словами.

– Есть ещё кое-что, – добавил Асети. – Не вы одни ищете Круглого.

– Вижу, он популярен, – насторожился Удав.

– Энергичный малый, – усмехнулся капитан. И тут же стал серьёзен: – Свободяне из «Сектора Правды» крепко огребли в борделе синьоры Флиси от троих неизвестных и теперь ищут обидчиков. Мы видели рисунки: один из драчунов – Круглый.

– А вот за это – спасибо! – Закорючка явно повеселел.

– Пятьдесят цехинов – большие деньги, и только за Эзру вы нам не заплатили бы, – объяснил свои резоны Асети. – Но вы должны обещать, что никогда и никому не расскажете о нашей встрече.

– Ребята, да мы о вас уже позабыли! – широко улыбнулся Удав, выкладывая на стол увесистый кожаный кошель. – Но познакомиться было приятно.

* * *

«В сознании всех жителей Герметикона, ну, по крайней мере тех, кто интересуется новостями с других планет, Менсала предстаёт опасным, жестоким и кровавым миром, на котором идёт непрерывная война. И описание – я свидетель! – полностью соответствует действительности. Однако, побывав и даже пожив на этой несчастной планете, пообщавшись с разными людьми: и с военными, и с гражданскими, и с бандитами, и с торговцами, я понял, что к Менсале нельзя относиться однобоко. Да, планета стала опасной и жестокой, да, на ней пролились реки крови, и её жители с детства привыкают владеть ножом и пистолетом, да, здесь царствуют подлость и предательство.

Да!

Но ведь всего лишь двадцать с небольшим лет назад – ерунда по меркам Истории – Менсала была процветающим миром, на богатства которого с завистью поглядывали соседи.

Всего лишь двадцать с небольшим лет назад…

Заселение Менсалы, так же как многих других планет Бисера, случилось во времена Белого Мора, а прибыли переселенцы с Тинигерии и Кааты, причём первые получили численное преимущество на континенте Менсала, от названия которого и произошло название планеты, а вторые – на Западуре. Впрочем, как неоднократно подчеркивали сами менсалийцы, исторические корни очень быстро, буквально через пару поколений, перестали играть сколько-нибудь серьёзную роль во внутренней политике. Люди смирились с тем, что никогда больше не увидят старую родину, и стали считать себя менсалийцами.

И принялись воевать.

Но не следует обвинять их в патологической жестокости и склонности к насилию, как это делают некоторые современные светила психологии и психиатрии, ибо достоверно известно, что первые менсалийские войны развязали каатианские и тинигерийские адигены, пытавшиеся определить, какая ветвь станет правящей. И подобные разборки, увы, были характерны для многих планет, колонизированных во времена Белого Мора, то есть бессистемно. Иногда междоусобные войны приводили к установлению прочного государства по адигенскому образцу или же появлению короля, президента, падишаха или ещё какого-нибудь хана, иногда первая война становилась предвестником хаоса и вымирания колонии, а на Менсале всё закончилось исчезновением адигенов. Бессмысленные междоусобицы едва не погубили зарождающееся общество, и потому условный победитель войны – Игвар дер Конрап – не стал объявлять себя даром, а сформировал государство, просуществовавшее на Менсале в течение нескольких следующих веков: провинции, во главе которых стояли выборные губернаторы, и общий Совет оных, полномочия которого копировали полномочия адигенских Палат Даров. Игвар не только придумал принципы управления, но убедил – убедил, а не заставил! – принять их и тем примирил общество, позволив менсалийцам наконец-то заняться мирным строительством.

К которому они, как выяснилось, были приспособлены гораздо лучше, чем к войне.

Менсала развивалась так же, как все остальные справившиеся с внутренними противоречиями планеты Бисера, как Хансея, Кардония или мой родной Бахор. Сначала сельское хозяйство, примитивные ремёсла, бережное отношение к знаниям, открытия, над которыми посмеялись бы в Ожерелье, появление новых технологий, кое-какая наука… На прорыв у таких планет не было ни сил, ни средств, но Эту Эпоху они встретили в меру развитыми, вполне цивилизованными обществами, что позволило достаточно быстро ознакомиться и принять новинки прогресса, разработанные на старых мирах. И броситься догонять Ожерелье.

Менсала, разумеется, приняла участие в этом увлекательном соревновании. И развивалась. И богатела. И так продолжалось до тех пор, пока геологи не обнаружили на континенте огромные залежи валериция, металла, который стал главным сокровищем Менсалы.

И её смертельным проклятием.

Чтобы вы поняли: через пять лет после открытия первых месторождений на Менсале стали добывать в десять раз больше валериция, чем в сумме давали рудники на всех остальных планетах. При этом спрос, в отличие от цены, не падал: Герметикон, являвшийся основным потребителем валериция, как скупал до половины поступающего на рынок металла, так и продолжал скупать, несмотря на возросшее производство. Остальные планеты подтянулись: валериций улучшал показатели многих сплавов, и на Менсале наступил период благоденствия.