Сокровища России

–  Могу вам посоветовать, Эдуард Максимович. Насколько мне известно, Нью-йоркский музей приглашает вас возглавить один из его филиалов. Примите это предложение и забудьте о России. Хотя бы на время. Это в ваших же интересах. За Сулейманом Мехди стоят заинтересованные люди, и они придут к вам с тем же самым предложением…если уже не пришли.

–  Меня…все приглашают…что-то возглавить, - сказал Эдик.

–  Я. Настоятельно. Советую, - раздельно сказал Президент.
– Уехать. Из страны. В целях вашей же безопасности.

–  Ни фига себе, - пробурчал Эдик, - с какой это радости?

–  Боюсь, вы еще многого не понимаете, - сказал Президент.
– Что ж, попробую объяснить. Дело вовсе не в Израиле. Принять их посла с этими заморочками просил не только Президент США. Мне звонили Президенты Франции, Германии, Англии…звонили…короче говоря, между нами, их вопрос звучал несколько по другому. Если попроще и погрубее - как понимать эту историю с археологами? Вы - нефтяной карман или только притворяетесь? Или вы по-прежнему сверхдержава, которая только прикидывается нефтяным карманом? Ведь израильтяне, уверяю вас, довели до сведения глав государств о захваченных ими текстах от апостолов Петра и Павла. Их обеспокоила не столько судьба Израиля, сколько наши планы. И я был вынужден заверить четко и ясно, что Правительство России и я не стараемся поддерживать ни теорию Ростовцева, ни ваши действия. Давайте совсем откровенно, Эдуард Максимович. Мы, как страна, хотим влиться в европейское сообщество, но принять нас туда, как показывает практика, согласны только в виде сырьевого придатка. Нам приходится быть добрыми, мягкими и пушистыми. Запад до сих пор не может поверить, что мы и впрямь такие. Ваши археологические планы мигом оживили все их страхи, связанные с Россией, а это старые и огромные страхи. Ведь мы по-прежнему страна-гигант, добровольно-принудительно вставший на колени в обществе карликов. Недаром теория Ростовцева усиленно игнорируется и нами, и ими. Недаром они встрепенулись, забрасывая меня телефонными звонками от одной мысли, что за вашими с Мехди научными изысканиями стоит поддержка государства. Своими действиями вы можете развязать новы виток информационной войны, нет, даже идеологической, в конечном счете. Ни Западу, ни России этого не нужно. Шквал статей в газетах и телешоу, где вас примутся обвинять в фальсификации и подтасовке ни к чему не приведет, если даже наша сторона будет не защищать ваши научные открытия, а также обвинять в подделке. Не важно, в конце концов, вранье это или правда. Важно, что этому поверят люди. Множество людей хотят поверить, готовы поверить и тут же поверят в малейший призрак возрождения России. Тем более, за рубежом, о наших и говорить нечего. Идеи, которые овладевают массами, становятся материальной силой - с этими словами Маркса никто спорить не собирается, они испытаны временем. Идею богоизбранности России поддержат множество людей за рубежом, тем более, что Америка всех задолбала уже своей тупостью и наглостью. Нам нельзя сейчас прибегать к такому оружию, раз мы стремимся к сотрудничеству с Западом. Теория Ростовцева, примись мы проталкивать ее на государственном уровне, сработает не сразу, а лет через десять, как минимум. Между тем инвестиции с Запада, которые потихоньку, но растут, уже сейчас реально поднимают нашу экономику. Если нам поверят больше, то инвестиции могут хлынуть потоком. Поэтому я вынужден откреститься от вашей работы. Причем демонстративно. Это своего рода гарантии с моей стороны, гарантии нашей пушистости, как страны, и миролюбия ее политики. Понимаете? Так как теперь вы смотрите на приглашение из Америки?

–  Я…я…должен подумать.
– В растерянном голосе Эдика тем не менее льдинками звенело упорство, и Президент очень тихо и даже зло быстро сказал:

–  Ответ мне нужен только сейчас. Америка предложила, между прочим, беспроцентный заем, в тридцать миллиардов долларов. Ни с того, ни с сего. Мы получим его, если вы уедите. Своего рода взятка. Если вы останетесь…- Президент словно сам себя оборвал. Президенту не стоит утруждать себя угрозами. Лучше промолчать - тогда эти угрозы сами собой всплывут в голове собеседника. Если он не сумасшедший. Эдику пришло в голову, что его попросту шлепнут израильтяне, если он останется. Если наши не успеют до этого закатать в тюрягу или на больничную койку.

–  Хорошо, - устало сказал он.
– Я поеду…только не в Америку…меня больше привлекает работа в Британском музее…но я просил бы вас ответить мне на один вопрос. Он важен для меня.

–  Попробую.
– Президент едва заметно, но расправил плечи.
– Я рад за Британский музей.

–  Знаете, господин Президент, - Эдик подчеркнуто обратился по должности, - у меня просто волчиный нюх на фальшивки. Работа отточила. Вам не кажется, что мы строим в России какой-то фальшак?

–  Не вполне понял вопрос.

–  В смысле, строим нечто настоящее и живое, или нечто искусственное и мертвое? Фальшивое?

–  Что бы мы не строили, это и есть - настоящее, - сухо ответил Президент.

–  Все фальшивки в этом смысле самые настоящие, - буркнул Эдик.
– Ну, хорошо, попробую заострить. Все-таки мы строим, или нас строят? Нет, еще грубее - мы, как страна, живем? Или все-таки умираем?

Президент, коротко взглянув Эдику в глаза, принялся оглядывать зал и собравшихся. Они беседовали поодаль от всех неприлично долго.

–  С вами порой трудно общаться, с людьми культуры. Вас наглым никто не называл?

–  Да все. Удивляюсь, почему.

–  Все правильно. Ваш ответ заложен в моем вопросе. Лишний вопрос, признаю. Такой же излишний, как и ваш - мы растем или умираем. Вы знаете ответ, иначе бы не задали вопрос. Всего доброго. Не откладывайте отъезд в Англию.

–  Всего хорошего, - пробормотал Эдик в спину Президенту. Настроение испортилось. Президенту это удалось. Вернувшись к столу, Эдик решил с горя выпить. Бокал вина. Так и сделал, и грусть малость размылась. Он постарался привести мысли в порядок. Вот так обстоят дела. Его выпирают из страны. Он ощупал коробочку с наградой в кармане смокинга. Дешево от него хотят отделаться. Каким-то Андреем, пусть и с бриллиантами…кто он такой, Первозванный этот? Может, фамилия такая? Эдик так и не успел этого узнать. Так что откладывать? Иначе он никогда за текучкой не узнает, чем его наградили. Хоть отвлечься от горьких мыслей…Эдик открыл коробочку и обратился к тому самому мужчине, к которому собирался подойти, если б не Президент. Мужчина трескал бутерброд с какой-то ерундой как после недельной голодовки.

–  Простите, вас не таким наградили?

–  Нет, что вы. Не дорос еще.
– Мужчина смущенно улыбнулся.
– В моей области чтобы получить Андрея Первозванного, надо придумать нечто вроде водородной бомбы, не меньше. Представляю, сколько вы-то наворотили в своей.

–  Ну, это есть.
– Огорченный Эдик забыл про свою скромность.
– В моей области это и впрямь…нечто вроде супербомбы…но мы уже разоружаемся, так что…- Он вздохнул и спохватился.
– А кстати, вы знаете, кто он был, Андрей Первозванный?

–  Кто ж этого не знает, простите…

–  Не увиливайте, - настаивал Эдик.
– Мне как работнику культуры, обидно видеть низкий уровень нашей интеллигенции. Вы из военно-промышленного комплекса, как я понял? Ученый?

–  Ну да…

–  И не знаете, кем был Андрей Первозванный? Вам не стыдно?

–  Да знаю я!
– возмутился мужчина.
– Это все знают. Первый ученик Христа, апостол Андрей. Рыбак. За кого вы меня принимаете?

–  Извините, я не хотел вас обидеть.
– Эдик изобразил некоторое смущение.
– Просто мы с Президентом как раз говорили на тему бескультурия…это моя область, знаете ли…а вас чем наградили, можно узнать?

–  Орденом "Знак Почета".

–  И за что почет, если не секрет?

–  Вообще-то, как раз секрет, - ученый ухмыльнулся.

–  Да бросьте вы, - поморщился Эдик.
– Какие, к черту, секреты при вашей зарплате. Мне просто для культурного развития, а за культуру нужно платить. Жаль, что я не убедил Президента в правоте такой мысли, но вам-то платят вовсе не за твердолобость.
– Эдик, порывшись в карманах, выудил несколько сотенных бумажек с портретами американских президентов.

–  Ну, это другое дело.
– Ученый сцапал деньги, словно фокусник, быстро и незаметно для глаз. Чувствовалось, что жест этот давно привычен и отработан.
– Тем более, - ученый подмигнул, - что мне приказано продавать мое открытие. Оно и касается, если всерьез, именно продажности наших генералов. До чего дошло - ничего невозможно утаить, вы представляете? Само понятие "военная тайна" утрачивает смысл. У нас больше нету тайн. Не успеет появиться, как ее тут же продают американцам. Правда, американцы практически уже перестали покупать наши секреты. Им просто неоткуда взяться. Однако, наш ядерный арсенал их по-прежнему интересует. Так вот, наш арсенал постепенно утрачивает свою боеспособность.

–  То есть как?
– удивился Эдик.

–  А вот так. Плутониевые боезаряды, они же радиоактивны, и в процессе хранения и естественного полураспада в боезарядах падает концентрация боевого плутония. Проще говоря, его уже может не хватить для критической массы, превышение которой и вызывает ядерный взрыв. Раньше дл проверки боеготовности старых достаточно зарядов проводились их испытания, но теперь ядерные испытания запрещены. Если честно, особой нужды в них нет. Опыт накоплен, и примерно можно просто вычислить, когда боеголовку следует менять. У американцев тоже имеется опыт ядерных испытаний, и потому они платят бешенные деньги за сведения о боеголовках. Ну, время изготовления, концентрация, плотность, условия производства заряда, место и время - все эти факторы влияют на срок годности. Естественно, это строжайшая тайна. Раньше. Была. Но теперь эти сведения то и дело продаются, вы правы, и бороться с этим невозможно, ну в самом деле, не зарплату же повышать! А остальным, невоенным - что? Они тоже потребуют, все эти учителя, пенсионеры и прочие…это же все достижения лопнут. Кроме того, производство новых боезарядов требует огромных средств, а где их взять, эти средства? Опять у богатых отнимать? Это возврат к прошлому. Приходится отнимать у бедных, но они же бедные, много не отнимешь, да и вообще…как-то неэтично, согласитесь. И как найти выход из этого тупика?