Сокровища

Сеть магазинов «Тесори» разрасталась с необычайной скоростью — целью поездки в Барселону была проверка работы за первую неделю самого последнего магазина. Антонио чувствовал, что мог бы обскакать каждого из своих конкурентов, если б только ему не приходилось заниматься бизнесом одному. Пока немалая часть населения в мире голодала, другая купалась в деньгах и тратила их на роскошные дома и антиквариат, искусство и яхты… и драгоценности. Всего две недели назад он был приглашен со своими лучшими образцами украшений во дворец немецкой баронессы, к молодой жене старика, у которой уже было столько драгоценностей, что они заполняли отдельные ящики, поднимающиеся с пола до потолка в огромном стенном шкафу. Баронесса приобрела большую часть того, что привез Антонио с собой. Теперь он размышлял, чтобы отвечать на такие «вызовы на дом», ему, возможно, придется больше разъезжать. Первые десять лет после изменения внешности в роли Антонио Скаппа он не покидал Швейцарию, потому что не хотел подвергать себя испытанию, связанному с постоянной проверкой паспорта. По мере того как время шло, он стал чувствовать себя более уверенно. Он даже начал подумывать о расширении своих границ за пределы Европы.

Достигнув семидесяти лет, Антонио Скаппа еще не делал уступок возрасту. Он оставался таким же энергичным и толковым, как тот Витторио Д’Анджели, тайно покинувший Италию и устроивший новую жизнь. Из-за того, что с самого начала у него было чувство, что он достиг всего за чужой счет, он получал особое удовольствие от успеха. Антонио никогда не переставал расширять свое дело, завоевывая все большую и большую долю в европейском розничном рынке ювелирных украшений, становясь все богаче. Он частенько напоминал себе, что не будь он умен, у него ничего бы этого не было, он бы окончил как тот бедный дурак Муссолини.

Однако позже Антонио начал размышлять, а какой смысл расширять империю, если нет преемника, которому он мог бы передать свое дело. У этого чертова никчемного Франко все утечет сквозь пальцы. Перспектива такого будущего так расстраивала Антонио, что он даже временами жалел о совершенной им ошибке, позволив дочери уйти. Но он всегда успокаивал себя, что у него не было выбора. То, как она прямиком побежала к Иверу, доказывает, что она предательница и потаскуха, зараженная худшими чертами своей бабушки.

Подавленно ворча, Антонио снял картину, закрывавшую сейф. Он повернул взад-вперед ручку шифр-замка и распахнул тяжелую дверь. Он собирался достать пачку швейцарских франков для выплаты своим служащим, как вдруг его взгляд упал на конверт, который он задвинул в дальний угол вместе с некоторыми деловыми бумагами. Ему удалось на какое-то время забыть его содержимое, но сейчас он схватил его, как делал много раз за последние месяцы. Стоя у открытого сейфа, он раскрыл конверт и вынул письмо и цветные фотографии.

Фотографии колье. Что за шутку сыграла судьба, когда его племянница, не зная, что он ее родственник, послала ему фотографии с просьбой помочь разыскать покупателей и продавцов.

Но Антонио было не до смеха. Хотя письмо Пьетры Д’Анджели убедило его, что она не может напасть на след, он не мог больше исключать возможность, что однажды ей это удастся. Несколько месяцев назад он спокойно отмахнулся от того, что, возможно, ее поиск когда-нибудь приведет к остальной коллекции Коломбы. Но проходили дни, недели, и сомнения глубже проникали в его сознание. Допустим, она никогда не откажется от поиска… допустим, она достаточно умна или ей повезет восстановить всю цепочку, ведущую к нему. По правде сказать, шансы у нее невелики. Однако он упустил колье на аукционе. Разве он тогда не успокаивал себя мыслью, что оно вновь исчезнет в чьей-то шкатулке и будет одеваться в редких случаях на час или два?

И если он не предпринял ничего больше, как послать вежливый ответ Пьетре Д’Анджели, это произошло потому, что он не знал, что еще сделать. Стремление выяснить, как много она знает, могло вызвать у нее подозрение. Она уже видела его жадный интерес к колье на аукционе.

Но Антонио не мог отбросить страх, что, в конце концов, он может быть разоблачен, — что он может потерять все и оказаться за решеткой. Его очень интересовало, знает ли Пьетра что-нибудь еще… — и не бросила ли она свою затею. Но как это осуществить, не вызвав подозрений.

Внезапно ему в голову пришла мысль. Это решало так много его проблем, что он проклинал себя, что не подумал об этом раньше. Положив конверт обратно в сейф, Антонио поздравил себя, что у него такой ум. Это не только защитит его сорокалетний маскарад, а может даже оказаться забавным, больше того, увеличить его доход.

Пит сидела за чертежной доской, попеременно глядя то на чистый лист бумаги, то на моросящий майский дождь за окном.

Много недель она старалась создать что-то такое, что удовлетворило бы ее. Она делала наброски, потом рвала их или переделывала столько раз, что линии на бумаге превращались в мазню. Ее ждала дюжина заказов и столько же просьб о новой работе. Модель драгоценных ручных часов, выполненная для японского промышленника, мгновенно стала популярной, и ей заказали еще один рисунок, за который ее гонорар будет увеличен вдвое. Но свежие идеи не приходили.

Наблюдая, как Пит никак не справляется со своими обязательствами, Лотти в первый раз взяла на себя смелость отклонить несколько просьб и отбила охоту у некоторых клиентов, сказав, что им придется ждать больше года.

— Ты так долго работала без остановки. Закрой мастерскую на месяц, поезжай куда-нибудь, позагорай. Заряди свои батареи…

Пит не слушала. Она пыталась продолжать работу, без которой не могла ощущать ничего, кроме скуки и пустоты. Что еще поддерживало ее во всех потерях и трагедиях? Пит подозревала, что предложение Лотти было на самом деле кодом старой девы, которая рекомендовала ей отправиться куда-нибудь, найти мужчину и развлечься с ним.

Пит подумала, что если ей и суждено поехать куда-то пожариться на солнце, то это будет Калифорния. Она знала, что Люк был по-прежнему — по крайней мере, в последний раз, когда они говорили, не женат. Он часто звонил ей просто сказать, что думает о ней. При первом звуке его голоса ей всегда хотелось открыть свое сердце, признаться, что она готова прилететь к нему на следующий день, если только он попросит. Но вместо этого он спрашивал ее, надеется ли она все еще найти коллекцию Коломбы и сколько великолепных украшений она сделала для богатых клиентов, затем они опять ссорились.

— Я не могу отказаться от всего ради мужчины, — заявила она.

— Я никогда этого не хотел. Мне просто казалось, что любовь всегда должна быть на первом месте и что ею нельзя пренебрегать.

То, как он это говорил, звучало разумно. Но Пит вспомнила, как он вынудил ее выбирать между ним и ее честолюбивыми стремлениями. Она не видела конца их конфликту, пока не согласится полностью оставить свою работу и не откажется от поиска драгоценностей Коломбы.

Но, возможно, пришло время уступить ему. Ее работа, кажется, теряет новизну, и она рассталась с надеждой найти еще какие-то пути к колье. Обратившись с просьбой в «Друо» сообщить ей цену, за которую миссис Хейнс купила колье в 1963 году, она получила вежливый ответ от месье Вогийанда, в котором тот сообщил, что аукционный дом, в конце концов, не связан с ней никакими обязательствами. Далее он писал, что, глубже исследуя дело, они решительно остаются верными обещанию сохранить анонимность продавца. Пит опять обратилась к нему с просьбой, повторяя обстоятельства, объясняя, что человек, выставивший колье на аукцион, возможно, незаконно владел им и даже, может быть, во время войны был фашистским коллаборационистом. Ответ Вогийанда принес лишь крохотную дополнительную информацию. «Сохраняя анонимность нашего клиента, могу заверить вас, что это самый уважаемый человек, который не мог быть связан с фашистами».

Пит рассвирепела от этого столкновения с каменной стеной, но не знала, что можно еще предпринять. У нее не было права заставить аукционный дом перевернуть их документы, не было доказательств, что колье украдено. Да если бы и были, страшила проблема трансатлантической судебной борьбы.

Пит оторвала отсутствующий взгляд от серого дождя, омывающего город, и посмотрела на чистый лист бумаги на чертежной доске. Что, если она никогда не придумает новое ювелирное украшение? Что, если она прямо сейчас остановится и отправится к Люку.