Сокровище тамплиеров

Осторожно поднявшись на вершину, рыцарь обвёл взглядом всё вокруг в поисках следов и обнаружил только отпечатки конских копыт. Поэтому он решился перебраться через гребень, а после, откидываясь назад и опираясь на копейное древко, спустился по противоположному, куда более крутому склону.

Спуск с висящей на перевязи рукой оказался болезненным, и когда Алек добрался наконец до ровной песчаной площадки, ему пришлось постоять, стиснув зубы, и подождать, пока слегка не утихнет боль. Потом он огляделся, подошёл к матерчатому треугольнику, наклонился и потянул за уголок. Ткань сдвинулась лишь слегка, потому что была густо засыпана песком, но этого оказалось довольно, чтобы подтвердить подозрения Синклера. Он часто видел, как кочевники пустыни делают временные укрытия от солнца и ветра из больших полотнищ, присыпая края песком, а один край подпирая двумя палками. Получалось нечто вроде маленькой примитивной одноместной палатки. Скорее всего, тот, кто соорудил это укрытие, лежал в нём мёртвым, но это не беспокоило тамплиера. Человек в палатке был неверным, возможно, даже сарацином, а Синклера сейчас заботило только собственное благополучие. Если при погибшем имеются еда и вода, мертвецу они всё равно не понадобятся.

Предстояло разгрести засыпавший палатку песок, да побыстрее. Первым делом Синклер прикинул, какого размера может быть укрытие, и провёл ребром ладони линии там, где приблизительно находились присыпанные песком края полотнища. Потом опустился на колени и здоровой рукой вырыл в песке ямки для своих коленей. После этого слева соорудил песчаную пирамидку, на которую положил сломанную левую руку: теперь плечо не оттягивала тяжесть и двигаться стало немного легче. Синклер наклонился и правой ладонью, как совком, принялся упорно сгребать песок с края палатки, не пытаясь приподнять ткань.

Когда задача была наполовину выполнена, он ощупал труп под тканью. Похоже, мертвец лежал на левом боку, вытянув ноги; его правая ступня застыла в таком положении, словно перед смертью он пытался кого-то пнуть. Кроме тела в палатке нащупывалось ещё что-то, и чем больше нелёгкая работа усиливала жажду, тем жарче Синклер молился о том, чтобы там оказались сосуды с водой.

Наконец зелёно-белая в полоску ткань была почти полностью очищена от песка, теперь под ней ясно просматривался труп кочевника. Синклер выпрямил спину, перевёл дух, взялся рукой за угол полотнища, сосчитал до трёх и, затаив дыхание, на тот случай, если труп окажется разложившимся, рывком сдёрнул покров. Но запахом тления не повеяло, вверх не взвились тучи мух, копошащихся червей не было и в помине, и тамплиер облегчённо вздохнул.

Человек, лежавший лицом вниз под покровом, умер недавно, а его богатое одеяние, снаряжение и оружие говорили о том, что это не простой кочевник, застигнутый врасплох и погубленный песчаной бурей. На песке рядом с покойником лежал сложенный рулон белой хлопчатобумажной ткани. Синклер понял, что это куфия — большой квадратный шарф, которым арабские кочевники прикрывали голову от солнца пустыни. Неподалёку валялся искусной работы конический сарацинский шлем с лёгким, замысловато выкованным наличьем и прикреплённой к ободу тонкой кольчужной сеткой до плеч, а ещё длинный изогнутый симитар; судя по отполированной временем костяной рукояти и истёртым ножнам, его пускали в ход много лет. Кем бы ни был при жизни этот человек, умер он от потери крови. Смешанная с песком запёкшаяся кровь покрывала коркой всю нижнюю часть тела, а под ногой, застывшей так, будто раненый пытался кого-то пнуть, лежал шест, который раньше поддерживал палатку. Синклер понял, что тут произошло. Видимо, бившийся в агонии раненый сарацин ударом ноги опрокинул опору, и укрытие рухнуло, став его могилой.

Тронутый этой одинокой трагедией, Синклер поймал себя на том, что ищет слова, которые можно было бы произнести над телом. Лишь потом он сообразил, что любая произнесённая им молитва попадёт втуне. Перед ним лежал труп мусульманского воина, неверного, который сам бы не пожелал, чтобы после кончины кто-то вверил его дух попечению Бога его врагов-христиан. И всё-таки рыцарь склонил голову над недвижным телом и вполголоса пробормотал:

— Кем бы ты ни был, покойся с миром. Думаю, даже твой Аллах не стал бы возражать против такого напутствия.

С этими словами Синклер принялся осматривать находившиеся под полотнищем предметы. Прежде всего ему в глаза бросился бурдюк с водой, полный и тяжёлый. Рядом с бурдюком лежало прекрасно сработанное кожаное седло — похоже, сарацин использовал его как подушку. Седло было покрыто запёкшейся кровью, особенно густо — с левой стороны; это наводило на мысль о том, что всадника ранили в пах. Рядом с седлом лежали аккуратно свёрнутые поводья, а под рукой распростёртого ничком мёртвого сарацина — битком набитые перемётные сумы.

Осторожно придерживая раненую руку, Синклер стал толкать тяжёлые седельные сумы ногой. Рыцарь занимался этим до тех пор, пока его находка не оказалась рядом с большой кучей песка, после чего срыл песок с верхушки, чтобы сделать холмик пониже, уселся, ухватил сумки здоровой рукой и подтащил к своим ногам. Судя по всему, содержимое сумок могло ему очень пригодиться, но, прежде чем ими заняться, Синклер решил утолить жажду. Он снял со своей перевязи бурдюк с водой, надёжно зажал чашу между коленями, положил бесформенный сосуд на согнутое предплечье и зубами вытащил затычку. Казалось, на все эти манипуляции ушли часы, и за это время губы и рот Синклера совсем пересохли. Но в конце концов ему удалось наполнить и осушить чашу. Устояв перед искушением наполнить её ещё раз, он решительно сунул чашу за пазуху и снова воззрился на седельные сумы.

Даже одной рукой он развязал их в считаные мгновения. В той сумке, что лежала справа, была еда и кухонные принадлежности. Большой мешок с мукой, крохотный мешочек с молотой солью, несколько ломтиков сушёного, обильно приправленного пряностями мяса (тамплиер предположил, что это козлятина), финики, свежие и сушёные, аккуратно завёрнутые в муслин вместе с пригоршней оливок. В большом матерчатом свёртке обнаружился раздвижной треножник для походной стряпни вместе с лёгким котелком из промасленной кожи антилопы, плошкой и тарелкой из полированного металла. Ещё в одном небольшом свёртке были две ложки, роговая и деревянная, и острый нож.

Во второй суме Синклер нашёл мешок с зерном, сложенный фуражный мешок и два увесистых свёртка из той же бело-зелёной полосатой ткани, под которой он нашёл покойника.

Сперва рыцарь открыл свёрток побольше — в нём оказалась кольчужная рубашка, каких тамплиер никогда ещё не видел. Края квадратного ворота и рукавов были сплетены из какого-то серебристого металла, слишком прочного, чтобы быть серебром, сплющенные звенья самой кольчуги были сработаны из самой тонкой и лёгкой металлической проволоки, какую Синклер когда-либо держал в руках. Подкладкой кольчуге служила мягкая, но необычайно прочная зелёная ткань без складок и морщин.

Отложив удивительный доспех в сторону, Алек развернул второй узел — в нём находился великолепно украшенный кривой кинжал с серебряной филигранью на ножнах и рукояти, усыпанных полированными драгоценными камнями, красными, зелёными и голубыми. Рыцарь поднял оружие, зная, что никогда ещё не держал такого ценного предмета. Взвешивая кинжал в руке, он обернулся, чтобы бросить взгляд на его мёртвого владельца.

— Что ж, неверный, — пробормотал Синклер, — у меня нет возможности узнать, кем ты был, но ты гордился своими вещами, поэтому я обещаю хорошо позаботиться о них и использовать их с благодарностью... Если, конечно, мне посчастливится остаться в живых.

Он снова уложил седельные сумы, поднялся на ноги, свернул покрывавшую мертвеца ткань и положил рядом с седлом и сумками. Рыцарь отчётливо понимал, что в ближайшем будущем этот покров пригодится ему куда больше, чем бывшему владельцу. Два опорных шеста он тоже подобрал и засунул между складками ткани. Покончив со сборами, Синклер, как мог, позаботился о достойном погребении сарацина.

Завернув воина в окровавленный плащ, он положил в головах покойного шлем, у левого бока — симитар, после чего ногой присыпал тело песком.