Соль под кожей. Том третий

Сообщение от неизвестного номера.

Я до крови прикусываю нижнюю губу, потому что это в точности укладывается в самый ужасный сценарий. Сейчас там окажется сухое сообщение от кого-то из его юристов или, может быть, прямо из больницы.

Предательски хочется просто удалить, сделать вид, что ничего и не было. Но палец соскальзывает с кнопки, разворачивает сообщение.

Там ни слова — только длинная ссылка даже без предпросмотра.

— Я бы не переходила, — слышу скептический голос над головой. — Сейчас по СМС-кам даже вирусы уже научились рассылать.

В других обстоятельствах я подумала бы так же и просто сразу бы удалила, но не сегодня.

Нажимаю.

Пока инстаграм разворачивает ссылку, мое сердце перестает биться.

Это какая-то новостная страница, онлайн «желтый листок», паразитирующий на слухах. Похожий на тот, в котором я нашла новость об Авдееве и Махайлевской. Возможно тот же самый.

Но на этот раз там новость о Юлии Рудницкой — нашей национальной гордости, модели, которая уже несколько лет подряд покоряет абсолютно все модные показы и не сходит с обложек фэшн-изданий. Я не интересуюсь этим мало привлекательным для меня миром, но Рудницкая — это не про моду и прочую гламурную лабуду. Она была с Шутовым, и я до сих пор до конца не знаю, была их помолвка просто липой, чтобы избавиться от меня, или все было по-настоящему.

Но на этих фото они вместе.

Там даже написано, что фото сделаны в Берне, где как раз проходит какая-то модная тусовка. Она держит его под руку на одном фото, на другом — прижимается так крепко, что чуть не расплющивает свою идеальную грудь. И еще есть короткое видео — где он усаживает Юлю в машину, прикрывая спиной от наглых папарацци, и садится рядом.

До меня вдруг с очевидной ясностью доходит, что какие могут быть работы в субботы и воскресенья? Даже сумасшедшие и оторванные от мира айтишники не работают в выходные. Богатенькие буратинки — тем более.

Я предлагаю протянутую мне одним их сотрудников салона руку помощи, поднимаюсь и отряхиваю с одежды пыль. Кеды безнадежно испачканы, потому что я как ненормальная неслась по лужам и по грязи. Со штанинами та же история. Но это в принципе не страшно — все это я собираюсь выбросить, как только сниму.

— А вы защитное стекло не носите? — спрашивает кто-то, намекая на мой разбитый экран.

— Нет. Я просто покупаю новый телефон. У вас есть? Я успею купить?

Домой я иду с новым телефон, по пути настраивая все необходимые функции.

Делаю это механически, на автомате.

На том же автопилоте заглядываю в кофейню, беру два травяных чая в стаканчиках и орехово-карамельный тарт. Я так спешила, что даже дверь в квартиру забыла закрыть. Она, конечно, не нараспашку, но все равно в глаза бросается заметная щель из-под которой льется тусклый свет. Невольно вспоминаю день, когда ко мне заявился Завольский со своими дуболомами, но сейчас мне почему-то абсолютно все равно.

Я просто немного устала.

Сердце уже не колотится как сумасшедшее, но каждый удар до сих пор отдается болезненным эхом.

Они отлично смотрятся на той фотографии. На второй в «карусели», где Рудницкая так доверчиво прилипла к нему как пиявка. И где она держит его за руку. Я разглядываю свою собственную ладонь и мне хочется содрать с нее кожу щеткой по металлу — чтобы даже миллиметра не осталось.

Догадаться, кто та добрая душа, которая решила открыть мне глаза — задача нескольких секунд. Для этого даже мысленных усилий прилагать не нужно. Этот номер, несмотря на то, что в последнее время я пользуюсь им открыто, все равно использую исключительно для нескольких контактов. Это точно не может быть Авдеев — я даже приблизительно не могу представить этого мужика, делающего гадости исподтишка. По той же самой причине это не может быть и Шутов. Остается Марина, что целиком и полностью понятно — она видела нас вместе, она знает, что мы как минимум знакомы и в своей голове уже успела записать меня в его союзники. Это все очевидно, понятно и логично. Я почти уверена, что она запросто написала бы со своего номера, но, видимо, «в санатории» ее этого блага цивилизации лишили, так что пришлось идти окольными путями.

Я, конечно, могу «ударить» в ответ.

Достаточно одного звонка Авдееву — и Марина на всю жизнь забудет, что такое совать нос в чужие дела.

Но мне все равно. Кто знает, что делала бы на ее месте я, если бы на кону стояла «радужная» перспектива потерять ребенка. Возможно, давно бы развернула такие игры мадридского двора, по сравнению с которыми Маринина выходка выглядела бы просто детской шалостью.

«Не судите — да не судимы будете».

В конце концов, мне ей даже спасибо сказать хочется. А то вдруг почти начала забывать, что Шутову тридцать семь и что в таком возрасте люди не в состоянии радикально изменить свои привычки. Да и какие к нему претензии? Мы же просто партнеры и друзья. То, что я «самый дорогой человек на свете» никак не противоречит его праву проводить время с другими женщинами. Он же долбаный сексуальный магнит, вокруг него всегда табун желающих — шеи сворачивают. Без капли преувеличения. Я сама от него взгляд оторвать не могу, хотя за столько-то лет уже могла бы выработать хоть каплю противоядия.

Первый стаканчик чая я выпиваю почти залпом, вместе с горстью своих витаминов.

Второй уже медленное, в прикуску с тартом.

Хочется еще раз открыть ту новость, прочитать все грязные подробности. Знаю, что будет больно, но не знаю почему мне так назойливо хочется причинить себе эту боль. Чтобы не поддаваться искушению, удаляю и ссылку вместе с сообщением, и на всякий пожарный блокирую номер. Про Шутова я и так все знаю.

Чтобы хоть как-то отвлечься, беру себя в руки, справляюсь с паникой на тему «я буду самой хреновой матерью на свете», заглядываю на мамский форум. Мне нужно составить два списка. Первый с тем, что необходимо в детскую, второй — что нужно в роддом. Заодно убираю в закладки пару бутиков для беременных: девочки в таком восторге, пишут, что хотели скупить все полки — такое там все красивое и модное. Я плохая беременная, потому что хочу как можно скорее родить и снова увидеть свой рельефный пресс и мышцы, а не умиляться на то, как мило выглядит мое тело в необъятных джинсах на широкой резинке.

Примерно через час, когда я как раз пытаюсь изучать ассортимент онлайн-магазинов с мебелью для новорожденных, начинает звонить телефон. Это Шутов. Мое только-только успокоившееся сердце снова начинает бешено стучать: от злости, от обиды, от каждого из миллиона невысказанных слов. Первый импульс — ответить и высказать ему все, что я думаю о его похождениях, но я так долго подбираю слова для начала разговора, что в конечном итоге вызов заканчивается. А когда через минуту Дима перезванивает снова, я уже… почти перегорела.

Он ни единым словом не обмолвился на тему Авдеева.

Я не услышала от него ни единого упрека в адрес ребенка.

Мы вообще никак не обсуждали рамки нашего «вероятного партнерского брака». Что я ожидаю услышать в ответ на претензию, что он улетел в Швейцарию на модный показ своей старой подружки? «Кого я ебу — это не твое дело»? Что-то в таком духе, вероятно. Я уже столько раз все это слышала, что сейчас, когда паника прошла, даже немного стыдно.

Шутов жив и, судя по его цветущему виду на тех фото, бодр и здоров — это самое главное.

В итоге, я отвечаю только на четвертый его звонок, мысленно зажав в кулак свое сердце и обиду.

— Блядь, Лори, что случилось?! — Он так орет, что я немного морщусь от резкого звука.

— Ничего. — Беззвучно вздыхаю.

— Я был на презентации в таки ебенях, где связь ловит примерно как на Марсе. Увидел кучу пропущенных от тебя. Ты там рожать собралась?! Не ври мне!

— Мне еще рано рожать, Шутов, хотя, честно говоря, я бы с радостью. До того, как превращусь в бегемота.

Я говорю совсем не то, что хочу сказать. И чувствую себя настолько никудышней актрисой, что приходится изо всех сил сжать острый край чайной ложки, чтобы боль в ладонь немного утихомирила эмоции.