Соль под кожей. Том третий

Замечание о том, что в мужиках она вообще не разбирается, держу при себе. Мало ли таких историй, когда щедрый-богатый потом оказывает настоящим моральным уродом? Кажется, это бич всех красивых мотыльков — они всегда вляпываются не в того мужика.

— Ну тогда считай, что его сломанный нос — мой запоздалый подарок по случаю свадьбы.

Юля с трудом посмеивается. Вид у нее с каждой минутой все хуже.

Называю водителю адрес, по дороге заскакиваю в супермаркет, покупаю пакет со льдом, пару полотенец и воду. Наспех сооружаю компресс из льда, протягиваю Юле. Она морщится, когда прикладывает холод к лицу. Потом жадно пьет воду и спрашивает куда мы едем.

— Покажем тебя одному хорошему, дорогому, слепоглухонемому врачу.

— Клянусь, если бы это сказал любой другой человек — я бы уже на хуй послала. Но тебя не могу — ты всегда умел решать проблемы. Идеальный мужик. Почему до сих пор без кольца?

В самом деле — почему? Лори носит подаренный мной булыжник, я вполне могу носить кольцо. Это ни к чему нас не обязывает, но прямо сейчас я понимаю, что пиздец как устал быть просто «решающим проблемы ничейным мужиком».

— Как раз работаю над этим, — отвечаю уклончиво.

— Та прилипчивая блондинка тебя все-таки достала? — Юля перекладывает компресс к другой стороне лица, и я отмечаю, что в тех местах, где сошла припухлость, на самом деле все не так уж страшно.

За «прилипчивую блондинку» не обижаюсь — Юля знает ту часть легенды, которую я сам ей озвучил, а она была примерно такой. Но выразительным молчанием даю понять, что не собираюсь обсуждать с ней это.

— Поняла, больше никаких вопросов.

Юля поджимает губы, но через секунду ее прорывает. Она просто говорит и говорит, и говорит о том, когда все сломалось. Пока мы едем по довольно лайтовому трафику Берна, успевает пересказать всю историю своего брака, хотя ничего принципиально нового я там не слышу. Все по стандарту: красиво ухаживал, красиво заваливал дорогими подарками, даже пару раз устроил личный самолет, чтобы она могла прилететь к нему на чашку кофе и завтрак. Поженились. Потом Юля переехала к нему — и красивая сказка стремительно превратилась в «Кошмар на улице Вязов», с постоянными изменами, попытками подложить ее под своих партнеров, отжиманием права на все личное, ну и побоями.

Хорошо, что мне никак не нужно комментировать всю эту грязь — мы приехали к месту назначения и перепоручаю Юлю заботам специалистов.

Проверяю сообщения. От Лори ни буквы, зато есть короткий отчет от парней, которые ее «водят»: ночевать Лори остается на конюшнях.

В памяти еще слишком хорошо сохранился запах сигарет.

Тянет курить — много и долго.

— Ну вот, — через полчаса появляется Юля, демонстрируя свое уже вполне сносного вида лицо. — Всего три шва на подбородке.

— Целых три шва на подбородке, — переиначиваю фразу так, как она должна звучать в действительности. Знаю, что для женщины, которая буквально зарабатывает лицом, это как минимум повод впасть в депрессию, так что не могу не уважать Юлю за то, как она держится. — Помочь с разводом? Есть парочка шакалов, которые оторвут половину имущества твоего мужа вместе с яйцами.

— К сожалению, у нас не все так просто. — Юля поправляет волосы, чтобы через секунду снова стать беззаботной. — Но мне негде жить. В номер к этому уроду я не вернусь.

— Его можно выселить.

— Боже, Шутов, я тебя обожаю. Ты в курсе, что я до сих пор храню то кольцо, которое ты подарил на нашу фальшивую помолвку? Рука не поднялась продать.

— Зря — могла бы выгодно толкнуть, купить акции и получать дивиденды.

Юля ворчит, что я, хоть и стал еще большим красавчиком, совершенно разучился шутить, потом быстро извиняется и просит подбросить ее до студии.

Лори собирается ночевать на территории Авдеева.

И даже тот факт, что его самого там быть не может, не делает легче.

Глава шестнадцатая: Лори

В понедельник прямо с утра у меня еще одна онлайн-конференция, на этот раз с немцами, так что я в который раз мысленно поглаживаю в себе отличницу, которая с детства приучена добиваться во всем если не самого высшего результата, то точно максимально возможного. С языками у меня нет проблем — мне это всегда нравилось. Немецкий относится к тому, которым я владею хоть и с заметным акцентом, но почти в совершенстве.

— Валерия Дмитриевна, — ко мне заглядывает Катерина, — пять минут.

— Связь наладили? Не будет неприятных сюрпризов?

— Даниил Игоревич поклялся головой.

Он и в прошлый раз клялся, а мне потом пришлось как школьнице краснеть и извиняться перед важными шишками за «маленькие технический трудности».

Еще раз разглядываю себя в зеркале, поправляю прическу.

Сегодня на мне удобное шерстяное платье чуть ниже колен, сдержанный пиджак к нему и «дерби» [1] из лакированной кожи. Низкий каблук, никаких ремней и затянутых поясов. Когда подбирала утром этот «лук», в голове как заевшая пластинка торчал голос Шутова: «Никаких каблуков, Лори».

1

Дерби — классическая модель туфель, позаимствованная у мужчин. Отличительная особенность фасона — открытый тип шнуровки с берцами, настроченными поверх союзки, края которых в расшнурованном виде остаются свободными. В классическом варианте дерби имеют плоский каблук

— Никаких каблуков, Шутов, — говорю своему отражению в зеркале. И добавляю: — Фак ю, Спилберг.

И потом, когда спустя полтора часа, я возвращаюсь обратно в кабинет, вымотанная и уставшая, мне все-таки хватает сил сделать как попало селфи в зеркале и отправить Диме с припиской: «Вот так сегодня «угощала» ганцев, спасибо тебе, добрый человек, что заставил избавиться от каблуков!»

Но телефон не прячу, пока не удостоверюсь, что сообщение дошло. У меня теперь на всю жизнь останется этот идиотский рефлекс думать самое плохое, когда он вдруг перестает выходить на связь?

И как раз в это время приходит сообщение от Наратова. Пишет, что нам нужно увидеться и обсудить все «без посторонних». Намекает на то, что еще одной стычки с альфа-самцом его бедное травмированное эго может и не пережить? Какой-то части меня очень хочется еще разок стукнуть их лбами, посмотреть, как Вадим, играючи, сломает ему парочку костей. Авдееву для этого даже усилий прилагать не понадобиться. Но у меня есть обязательства перед Новаком и по-хорошему, их давно пора начать выполнять. Он не торопит только потому, что у меня же типа семейная драма. Не знаю, как это объяснить, но вот уже который день не могу отделаться от предчувствия, что все это затишье — оно только до спектакля под названием «похороны». Как будто жизнь дает мне сделать вдох, выдох — и, набрав в легкие побольше воздуха, нырнуть в самую тьму.

Нужно дать Новаку хоть что-нибудь.

Возможно, маленький повод еще разок вздрючить любимого зятя? Наратову придется затихариться и какое-то время ему точно будет не до меня.

Уже дома, вечером, нахожу в своих закромах медкарту Илоны, которую стащила из больницы в тот день, когда возила туда якобы_беременную Марину. Делаю пару фото с самых «пикантных» страниц — тех, где говорится, что его дочь полностью здорова и может выносить здорового ребенка. А следом тех, где она готовится к процедуре ЭКО от донорской спермы. Для нормальных людей это ничего не значит — главное, как говорится, чтобы будущие родители между собой заранее решили этот вопрос. Но для таких, как Новак и мой тесть, наследие — это неотъемлемая часть имиджа. «Вот тут у меня есть «Бугатти» в индивидуальной сборке, вот тут яхта, а вот это — мой внук, пол метра, три с половиной кг чистой, не испачканной породы».