Солар
Шрифт:
– Сама пойду.
– Невозмутимо ответила ему матушка. Но ее сестры во Христе решили не отставать от нее.
И переваливаясь через переезженные перетоптанные снеговые комья устремилась к Древу. Две старушки за ней.
– Вот это дааа...
– протянул, глядя ей в след Сергей Павлович.
– Её бы к нам в Гос.думу! Цены бы не было! Какова быстрота принятия решения!
– Вы вновь вспомнили про "бешенный принтер"?
– Улыбнулся "еврейчик".
– Не надо!
Министры напряженно смотрели на идущих монашек. Вот они достигли границу дозволенного. Вот переступили через нее. Вот они прошли пол пути к синему живому великолепию.
– Вы, наверное, мужиков только посылали на разведку?
– Напряженно всматриваясь глазами в чернеющие точки вдали, спросил "Берия".
– А кого надо было?
– спросил, передавая ему бинокль, взятый у одного из военных, Влад Александрович.
– Да черте что твориться!
– воскликнул, глядя на отходящую технику, Сергей Кунаевич.
– Вы посмотрите, что твориться?
– Он указал рукой на пытавшийся проехать невидимый барьер хаммер. Комья земли и снега пополам так и вылетали от крутящихся на месте колес.
– Надо было девиц найти.
– Напряженно всматриваясь в бинокль, сказал Сергей Павлович.
– Что вы говорите, - Возмутился Михаил Алексеевич.
– Вы еще про снятие санкций вспомните!
– Ре -бя - та, давайте не сориться!
– Сергей Кунаевич полу обнял двух сорящихся министров.
– Сейчас пересремся, как чебурашки на Привозе, остальные только и ждут этого.
– Но я просто не понимаю, зачем нас привезли сюда.
– Не унимался Михаил Алексеев. Его подсчитанные баксы таяли, как рассыпался смешанный с землей снег под колесами проезжающих машин, пытающихся проехать через барьер.
– Ведь можно было все обсудить в кабинете.
– Не сознательный ты человек, Миша.
– Подшутил над Михаилом Алексеевичом Сергей Павлович.
– Надо было выяснить обстановку, осмотреть все на месте - ведь такое ЧП!
– Ну и пусть этим ЧП Владимир Сергеевич занимается. Это же в его компетенции.
– Обиженным голосом произнес Михаил Алексеевич.
– "Спас" и приволок нас сюда, ты что не помнишь?
– Ну а кто вас привезет показать такую красоту?
– Влад Александрович, стоящий чуть в сторонке, напряженно рассматривая носящиеся машины, широко раскинул руки и закричал.
– Красота то какаааа- ааа-я!
Мужчины полуобернулись в его сторону, раздались смешки, которые переросли в изумленье и тишину. Возле Влада Александровича стоял степенный светящийся голубым светом Древень, в два человеческих роста он полу склонился над раскинувшим руки мужчиной, и положив одну из казавшихся хрупкими полупрозрачную синеватую ветку, увлекал за собой к Дереву.
– Ребят, - Крикнул уходя "Саныч" - я щас тут быстренько сгоняю. И вернусь, вы меня только подождите....
Ошарашенные спутники даже не смогли ни чего предпринять. Техника на пути следования Древня и "Саныча" загадочно расступилась, и мужчина ушел увлекаемый Древнем.
– А у Александра Васильевича еще интереснее события происходят... Это я про Дальний Восток говорю.
– В тишину сказал, провожая Министра юстиции взглядом Сергей Павлович.
– Охрана, черт побери, охрана..!!
– Тут я!
– Будто из под земли перед ним вырос шкаф в черном пуховике.
– Что-то случилось?
– Ты издеваешься? Кто это был?
– грозно спросил Сергей Павлович, остальные стоящие загудели тоже вопросами.
Телохранитель озадаченно осмотрел стоящую группку его охраняемых и увидел уходящего вдаль с Древнем Влада Александровича. Побледнел. Отрывисто бросил
ожидающему ответа "Берию".– Сейчас выясню...
И побежал, перепрыгивая через сугробы к уходящим.
– Знаете, а ведь нас становиться все меньше.
– Грустно заметил "еврейчик".
– Вы, Михаил Алексеевич, не нагнетайте обстановку.
– одернул его "Спас".
– Сейчас узнаем все. Только Палыч вернется с разведки.
Телохранитель уже достиг барьера не пускающего ни кого, и пытался проскользнуть сквозь непонятное препятствие, что то крича уходящему занятому собеседником Владу Александровичу.
На один из его окликов "Саныч" отмахнулся рукой и пошел к Древу, увлекаемый спутником.
– Четыре не в нашу пользу!
– Ошарашенно сказал Сергей Павлович.
– Да что происходит то?
Он вгляделся в глаза стоящих вокруг его министров и свиты, старательно прячущих глаза от его требования ответить.
И только водила стоящего неподалеку хаммера, остановшись, вылез из машины и раскинув руки, смотря на огромное Древо, вдруг закричал как Влад Саныч:
– Хорошооо то каааак!!!!
Древо стояло, переливаясь на золотистом солнечном свете, играя всеми гранями коры, синим отблеском скользя по снегу, таявшему под колесами носящихся машин. А высоко над ними в небе летали птицы.
Зима заканчивалась...
Отступление.
Четыре года назад
Я сидела на парапете под зеленым знаком "Я люблю Москву", на Воробьевых холмах. И, вглядываясь из подо лба в проходящих мимо парней, выискивала глазами Его.
У меня был только один шанс подойти к Нему. И, наверное, только одна попытка.
– Наташка, не ходи по парапету, давай лучше ленту привяжем на вот эту ветку!
– Невдалеке раздался голос компании, пришедшей встретить весну.
– Тим, хватай эту мартышку, она же сиганет вниз!
И смех. Над собой, над окружающими, и вообще над миром.
Он держал девушку за руку. Проводя ее по парапету. Худой, с голубыми глазами, русыми волосами в тонкой полоске виднеющимися над вязанной шапке, пухлыми губами и тонкими скулами, длинноногий гадкий утенок в джинсах. Он так же заразительно хохотал над неуклюже идущей Наташкой, с любовью вглядываясь в ее смеющееся лицо.
Я возненавидела себя, над тем что вынуждена разбить эту счастливую пару, но условия договора были точно обговорены мною и Матерью Гнезда.
В моих руках был стаканчик с кофе. Я, озираясь, как будто кого-то ища, оборачивалась в толпе идущих по тротуару к зеленому знаку, вытягивала голову вверх, и медленно продвигалась к смеющейся паре.
Неожиданно оступившись, ударившись локтем о руку Сергея, я неуклюже свалилась кулем ему под ноги. А сверху на меня прилетел стаканчик с кофе. Побарахтавшись под его ногами, я пыталась встать. Он же, бросив идущую Наташку, наклонился ко мне, и приговаривая:
– Аккуратнее, девушка! Ну что же вы так неаккуратно!
– Пытался поднять меня. И тогда наши глаза встретились. Я, широко открыв глаза, с полу залитым кофе лицом, улыбнулась Ему. И он застыл, держа меня в руках. Его пальцы впились мне в руки, это чувствовалось даже через пуховик, набитый гусиным пухом. В глазах появилась жестокость, сердитость, злоба, и вот он сдался под моим напором. Глаза изменили свой свет, стали синие как хрусталики чистейшего сапфира. Этих пару мгновений мне хватило захватить в плен душу, отковать из нее слепящее раболепствование и дождаться единственного нужного мне чувства - любви!