Солдат и пес 2

Паша показался мне контактным, общительным и довольно развитым парнем. Во всяком случае, речь у него была правильная, толковая. Я успел пробросить обоим как бы невзначай пару психологических тестов — вроде бы пустяковых вопросиков, ответы на которые дают неплохое системное представление о личности. Так вот: Паша отвечал охотно и развернуто, проявляясь как человек, может и не с ахти каким глубоким, но нормальным активным рассудком. Витя же оказался крайним интовертом. Ответы у него на девяносто процентов состояли из «да», «нет», «не знаю», «не слыхал»… Ну и псы, что не удивительно, оказались как-то пародийно похожи на хозяев. Туман выполнял команды, работал на полосе препятствий бойко, азартно, задорно, хотя и не без промахов. Но Павел тут же заставлял пса исправлять ошибки. Монк вроде бы формально тоже все делал неплохо. Но без блеска, без огня. Казалось, что ему очень неохота выполнять упражнения, но он вынужден делать это из-под палки, понимая, что надо… Словом, если Туману можно было поставить пять с минусом, то Монк отработал на балл ниже. Четыре с минусом. Да и то, пожалуй, с натяжкой.

М-да. Я пожалел, что мне в напарники по наряду достался Пинчук, но что ж поделаешь. Я еще раз незаметно присмотрелся к нему. Да в общем-то боец исправный, вид у него опрятный, подтянутый… Ну да, угрюмый, замкнутый. С собакой работает без охоты, видно, что ему это неинтересно, и он к ней равнодушен. Ну и пес равнодушен в ответ. Но тем не менее, оба они достаточно дисциплинированы, задачи свои понимают, то есть необходимый минимум в них присутствует. Что уже неплохо.

— Ладно, — подытожил я. — Будем считать, что зачет сдали! Витя, мы с тобой сегодня заступаем в наряд. Схема постов в казарме. Вы ее пока изучите до обеда, время еще есть. А своими глазами увидите в наряде. Ничего сложного… А теперь давайте ваших псов в вольеры определим. Идем!

На территории вольеров поднялся, конечно, неистовый лай. У собак так принято: и приветствовать новичков и одновременно проверять их на стрессоустойчивость. И тут вновь проявилась разница в характерах! Туман отгавкнулся так вежливо, но решительно, типа: я свой! Прошу любить и жаловать! А Монк слегка прижал уши, насупился, чего-то там проворчал-не проворчал…

Я показал парням свободные отсеки, сказал, где находятся инструменты для уборки, посуда, запасная сбруя для собак. Объяснил порядок кормления. Они разместили своих питомцев, дали им воды, и я повел ребят в казарму. Доложил Зинкевичу. Он все мои распоряжения одобрил, но рассеянно — увлеченно писал кому-то письмо, и это у него было на первом плане. Я велел новичкам изучать план-схему части и постов, на ней продемонстрировал, как они двигались от КПП сюда, исходя из чего сориентировал их по схеме.

Они занялись ее изучением, а я глянул на часы: через двадцать минут обед. Отлично! Распорядок дня на службе многолетней мудростью устроен так, что именно к приему пищи начинаешь чувствовать зверский аппетит. Конечно, в том случае, если этот распорядок строго соблюдается. У нас с этим покуда полный порядок…

И тут из маленького «предбанника», где находился дневальный, раздался возглас:

— Здравия желаю, товарищ лейтенант! Дневальный рядовой Айвазян…

— Вольно, — голос Богомилова. Начальник УОМО вошел в казарму, и здесь уже скомандовал Зинкевич:

— Взвод, встать! Смир-рно!..

— Вольно, — повторил лейтенант. Не без любопытства оглядел казарму: у нас он появлялся редко. — А хорошо у вас, однако! Уютно.

— Стараемся, — сержант чуть улыбнулся. — Товарищ лейтенант, у нас пополнение! Вот двое новеньких.

— Знаю, — сказал лейтенант, присаживаясь за стол. — Затем и зашел. Как раз мимо проходил… Ну что ж, будем знакомиться. Давайте ваши документы!

Он бегло просмотрел военные билеты, учетные карточки, аттестаты вещевой и продовольственный. Комсомольский билет имелся у Максимова, а Пинчук оказался не членом ВЛКСМ — из «несоюзной молодежи», как тогда говорили. Краткий обзор бумаг завершился тем, что лейтенант забрал у вновь прибывших учетки и военные билеты, заявив, что ему надо будет сверить данные, занести в книгу учета личного состава, а билеты он потом вернет.

— Ну вот так, — заключил он, встал, и тут спохватился: — Да, Сергеев! Чуть не забыл. Наш командир вдруг озаботился просвещением подчиненных. А может, это инициатива свыше… Не знаю. Но в итоге нам поручено… Ладно! Давай-ка выйдем, потолкуем.

Мы вышли, продолжив диалог наедине.

Слово за слово, в нашей части неведомо с каких пригорков вдруг решено было организовать библиотеку. Штатным расписанием это заведение не предусмотрено, поэтому придется все делать подручными средствами, не отвлекаясь от функциональных обязанностей. Естественно, ближайшие к созданию библиотеки обязанности у замполита, на него и легла нежданная-негаданная дополнительная нагрузка… Но майор Козлов — опытный офицер, прекрасно знающий кочки и подковырки армейской организации. И естественно, он постарался перекатить заботу на тех, кто ниже рангом. И еще раз естественно, что самой подходящей кандидатурой оказался лейтенант Богомилов. Образованный, любитель поумничать, а главное — временный. Вот и получи, товарищ лейтенант, фронт работы. В самый раз для твоих амбиций…

По мере этой беседы я начал соображать, конечно, что вся история с библиотекой — не просто блажь начальства, а некая хитроумная оперативная комбинация. Однако вида не подал, слушая лейтенанта без эмоций.

Он первым поведал многозначительно:

— Ну и ты, наверное, уже понимаешь, что к данной ситуации я решил привлечь тебя…

— К формированию библиотеки?

— Да. Но есть нюанс!

— Уже догадываюсь, — усмехнулся я.

Под предлогом организации библиотеки нам с Богомиловым предлагалось сегодня отправиться в городскую библиотеку на предмет переговоров с ее руководством. Чем оно сможет нам помочь… Разумеется, это предлог. Затем встречаемся всем мозговым центром на почте.

— В шестнадцать ноль-ноль, — и Богомилов зачем-то глянул на наручные часы.

— Понял, — кивнул я. — Но есть нюанс…

И я сообщил о сегодняшнем заступлении в наряд. Лицо лейтенанта вытянулось:

— Ч-черт… Не учли. Тьфу, дурак!

— Кто?

— Да я, кто же еще.

Лейтенант Богомилов был одним из самых самокритичных людей среди всех встреченных мною в жизни. Вернее, в жизнях.

Он стал лихорадочно выяснять, как можно решить эту проблему. Разумеется, я сказал о том, что нас, опытных служак, поставили в пары с молодыми, дабы те по-умному впрягались в службу… И Богомилов прояснился:

— А! Да ведь вас с Табачниковым можно просто поменять… Ну да! Вот и был вопрос, и нет вопроса. Где Смольников?

Я объяснил, что Смольников руководил работами, а потом отправился к Демину утрясать какие-то там рутинные дела.

— Ладно! Ты давай обедай, а я решу… Я так понял, что время не ждет, тянуть тут нечего. Давай!

Это и я понимал. Пока обедали, Богомилову действительно удалось тему переиграть: сегодня в наряд заступали Табачников с Пинчуком, а завтра я с Максимовым. Юра, конечно, но очень обрадовался, но против лома нет приема.

— Ну хоть отдохнуть надо от души… — пробурчал он, отправляясь в казарму.

А я поступил в распоряжение Богомилова. Он каким-то образом добился того, чтобы самому сесть за руль разъезжего ГАЗ-66, и мы покатили несколько в странном порядке: офицер за рулем, а рядовой на месте «старшего машины». Впрочем, в армии чего только не бывает!

В дороге лейтенант завел оживленный диалог о библиотекарше Марии:

— Кстати! Помнишь тот наш разговор?.. — напомнил, что за разговор.

— Конечно, помню.

— Удалось познакомиться?

— Конечно, удалось, — я улыбнулся.

— Серьезная особа! — он рассмеялся.

Шутки шутками, но я вдруг вспомнил, что папенька Марии — один из спасенных нами заплутавших грибников — сотрудник районной администрации. Ну… что из этого следует? Да вроде бы ничего и не следует, но при наших-то хилых зацепках любая мелочь сгодится в дело.

Когда я сказал об этом лейтенанту, он призадумался. И наконец, произнес примерно то же, о чем я лишь подумал:

— Ну… в этом что-то есть, но как оно может нам пригодиться?