Солдат и пёс. Книга 1

– Привет, – улыбнулся и я.

– Ну что? Сегодня, кажись, раскидают по частям?

– Должны, – солидно кивнул я. – Посмотрим!

– Да… Хорошо бы нам в одну часть попасть!

– Это точно. Да только вряд ли…

Он вздохнул.

По ходу этого разговора мы самым интенсивным образом одевались.

– Колян! – окликнул его кто-то, и он обернулся:

– Да?

Ну, имя теперь знаю. Уже неплохо.

– На зарядку! – прикрикнул старлей. – Быстро! Без ремней. Строиться!

Одетые, но распояской, мы выбежали на рассветный холодок, поеживаясь.

– Ну, – проворчал кто-то за моей спиной, – вот она тебе и осень… Здрасьте, год не виделись!

– Стройся по ранжиру! – командовали сержанты.

Я оказался почти правофланговым. Выше меня только один парень с голубыми авиационными погонами и петлицами. В этом отношении у нас тут царило полное разноцветье – ну, переменный состав, понятно.

– Баскетболом занимался? – вполголоса спросил я.

– Не, гандболом, – расплылся в улыбке он. – Нападающий! Первый разряд.

И верно, я бы мог догадаться: мощный детина, тяжеловес. Ручной мяч – спорт силовой, контактный, игроки как правило здоровые, массивные ребята.

– Напр-раву! – рявкнул один из сержантов. – Бегом марш!..

Зарядка оказалась элементарной. Побегали, поделали примитивные разминочные упражнения, опять пробежались, теперь уже к казарме.

– Полчаса на заправку кроватей и санитарно-гигиенические мероприятия! – скомандовал сержант.

Будучи лицом кавказской национальности, он произнес «гиенические», что, разумеется, осталось без комментариев.

Меня слегка подскребала мысль о том, где же находятся мои «мыльно-рыльные» принадлежности. Здравая логика говорила – в тумбочке возле кровати, но тумбочка наверняка одна на двоих с Колей. Где моя половина, где его?..

Коля сам помог мне ответить на этот вопрос, сунувшись в верхнюю половину тумбочки за мылом и зубным порошком.

– Давай скорее, – бормотнул он мне, – а то сейчас эти черти разорутся!

Под «чертями» он наверняка имел в виду солдат из постоянного состава, смотревших на нас как на чужаков.

Я сунулся в нижнюю половину, увидел там ровно сложенную бумагу, взял – слава Богу! Это был документ о прививках, сделанных Грому. От бешенства, еще чего-то там. Почему сертификат очутился в тумбочке, не знаю, но спасибо за это!

Прихватив барахло, включая помазок, я устремился в умывалку. Первым делом побриться! Но раковины все были заняты, толкаться не хотелось, пришлось подождать. В итоге малость задержался. И когда уже добривался, в помещение вкатился ефрейтор-краснопогонник с двумя значками на новенькой гимнастерке: комсомольским и классностью. Второй – очень красивый, стилизован под щит, с темно-синей эмалью и золотистым обрамлением. На нем красовалась цифра 2.

– Ты, б…дь, чего тут расщеперился?! Тебе отдельное приказание надо? – с ходу заорал он, раздуваясь от припадка начальственного вдохновения. – Кровать заправил?!

– Успеваю, товарищ ефрейтор, – вежливо сказал я. – До построения еще двадцать минут.

– Чего?! Какие, на хрен, двадцать минут?!

У ефрейтора в башке, видать, жила какая-то своя система счисления времени.

– Давай, кончай на хрен свою цирюльню, или я тебя сам под ноль сейчас побрею!..

Это была последняя относительно цензурная фраза, после чего последовал дрянной неостроумный ненорматив. Это меня возмутило.

– А вам не кажется, – в голосе моем звякнул металл, – что стоит быть повежливее?

– Чего? – оторопел он. – Ты че сказал, душара?!

– Что слышали, – твердо заявил я.

Он подскочил ко мне и даже вскинул правую руку. Но я мгновенно перехватил ее. Ладонь моя была в полтора раза больше, а сам он, будучи среднего роста, смотрел на меня снизу вверх. Я сжал руку сильнее и ощутил, как он замер. Видать сообразил, что чем бы дело ни кончилось, он по-любому может оказаться в санчасти.

– Товарищ ефрейтор, – задушевно сказал я. – Не стоит подвергать риску свой авторитет. Я все успею до построения. Зря шуметь незачем.

И отпустив его руку, стал добриваться, напряженно ожидая дальнейших действий и решив: если вздумает меня ударить, врежу по-настоящему. Ибо не хрен!

Но у него здравый смысл взял верх.

– Чтоб через пятнадцать минут был готов! – рявкнул он и вышел.

За эти четверть часа я успел заправить койку, подшить свежий подворотничок гимнастерки. Тут были опасения, что могу запороть подшиву, но ничего, справился. Утренний осмотр прошел благополучно. И вот долгожданная команда:

– Строиться на завтрак!

Построились. Переменного состава разномастных бойцов набралось человек пятнадцать, нас построили отдельно. Я, естественно, рядом с гандболистом-авиатором. Дежурный старлей объявил:

– После завтрака быть готовым к откомандированию. Подробности на утреннем разводе. Собаководы! Питание на собак получите вовремя.

И мы строем пошли на завтрак. Я, признаться, с опаской ожидал, что это будут блюда, изготовленные в жанре фильма ужасов – оказалось не ахти, но сносно. Перловка с тушенкой, хлеба вдоволь, кусочек масла на один бутерброд (стандарт 20 граммов), жидковатый сладкий чай. Годится!

После завтрака начался утренний развод, при этом мы, переменники, неожиданно оказались в выгодном положении: нас загнали в курилку – круглую беседку с крышей, скамейками, но без стен, велели ждать дальнейших распоряжений. И мы имели удовольствие смотреть и слушать, как офицеры части – это, как я понял, мотострелковый полк или бригада – проводят утренний развод. Неподалеку от нас выстроилась жиденькая кадрированная рота, ее жестоко распекал упитанный мордастый капитан. Надо полагать, комроты.

– …Я не знаю, куда смотрят командиры взводов! – гремел он. – На баб, что ли? Или на Луну, как агрономы в перископ?! А? Товарищи офицеры и прапорщики, я вас спрашиваю! Почему в роте порядка нет? Я вот сейчас, пока эти дармоеды жрали, государственный бюджет в говно превращали, я вот прошелся по ихним тумбочкам! И что? У меня в голове похоронный марш заиграл! Это я захожу в первую тумбочку – а там на стенке голая женщина висит. Я ее, конечно, отодрал и на помойку выкинул, там она и валяется. Ладно. Захожу в другую тумбочку – там тапочки по колено в грязи!..