Солдат и пёс. Книга 1

Это можно было слушать бесконечно, но хорошее долгим не бывает. Запыхавшись, к нам подбежал боец среднеазиатского вида:

– Эй, пирименай састав, кто тут сабакавода? Айда на КЖ, своим писам жратва получать! Прапорщик Жопин велел.

– Не Жопин, а Шопин, чучмек! – беззлобно обронил кто-то.

– От чичмека слышим! – задорно отпарировал сын южных широт и укатился.

– Ну, пошли, что ли, – заторопился Коля, и мы трое, еще один парень по имени Саша, с которым я бегло успел познакомиться, пошли на КЖ. То есть «кухню животных» – обязательный элемент структуры той части, где есть служебные собаки.

Пока шли, меня вдруг озарила мысль: узнает ли меня Гром?! Не почует ли неладное, случившееся с хозяином? Что в этом обличье вдруг пришел кто-то другой?.. Ведь пес не человек, его не проведешь!..

С этой занозной мыслью я и прибыл на КЖ.

Глава 3

КЖ, собственно, представляла собой настоящую кухню: огромная электроплита, огромные алюминиевые баки, дым, чад, полураздетые люди с черпаками, снующие в этом жару-пылу… ну и конечно, вонь такая, что береги нос. Собачье варево готовились обычно из конины-говядины второго-третьего сорта в комплекте с комбижиром, овсянкой или перловкой.

Перед нами возник веселый моложавый человек в хромовых сапогах, галифе и неимоверно засаленной гимнастерке без знаков различия.

– Собачники? – весело заорал он. – Животноводы?

Это, видать, и был «прапорщик Жопин».

– Ну, хрючево для ваших псов готово, забирай! Кэш энд кэрри! – он загоготал от души.

Надо же, какие словечки знает!

А приготовленное блюдо только «хрючевом» и можно было назвать: жуткого вида вонючая субстанция с бесформенными комками конины. Один из кашеваров, хмурый неприветливый парень, здоровенным черпаком нагрузил в пустой бачок порцию на трех собак, протянул мне половник поменьше:

– Вернуть чистыми, – проронил он.

– Да, гвардейцы, слыхали?! – встрял и Шопин. – Чтоб все блестело, как у кота яйца! Кэтс боллс. Английский язык учил? – обрушился он почему-то на Колю.

– Э-э… ну да… – замялся тот.

– Как по-английски – руки вверх?

– Э-э… – вновь промямлил Коля. – Ну… Хенде хох?..

– Сам ты – хенде хох!

– Хендз ап, – сказал я.

– Во! Слыхал, гвардии долб…еб? А ты, рядовой, молодец! Как фамилия?

– Рядовой Сергеев.

– Благодарность тебе от меня! Как принесете бак-черпак, вручу лично в руки. Осознал?

– Так точно!

– Тогда вперед, пошли кормить своих мосек. Кру-гом! Марш!

И как-то так само собой получилось, что Коля с Сашей подхватили бачок с дымящейся кашей и поперли его, а я пошел сзади с половником, как со скипетром. Впрочем, нести парням было совсем нетяжело, килограммов десять.

Тем самым я оказался в выигрышном положении: я ведь не знал, куда именно идти. А ребята сделались моими впередсмотрящими. Но передо мной стояли еще две проблемы, и первая из них – угадать Грома среди нескольких псов…

– Интересно, откуда у него такая тяга к английскому?.. – вдруг слетело у меня с языка то, чего я и говорить не собирался.

– Это Шопин-то? – живо подхватил Саша. – Так он же на Кубе служил! Их там учили. Хочешь-не хочешь, а знай!

– А, вот оно что… Слышь, пацаны, вы идите, – я сунул половник в «хрючево», – а я на секунду… Отлить надо!

Это я произнес уже в виду вольеров, где сквозь металлическую сетку видны были силуэты овчарок и слышалось ленивое перегавкиванье – обитатели собачьего городка обменивались информацией.

Я завернул за некое техническое строение. Здесь были кусты, бурьян, самое то. И не успел я начать процесс, как поднялся неистовый лай: это ребята достигли вольеров, и псы пустились ревностно доказывать, что не зря находятся здесь, отрабатывают вкладываемые в них средства. Раз кто-то чужой появился, значит, надо его облаять.

Чуть подзадержавшись, я пустился вдогон ребятам, увидел, что они возятся в самом дальнем углу вольеров, что логично: собак переменного состава должны были содержать где-то примерно в одном месте. Ну, и далее надо полагаться на интуицию и смекалку…

На меня, конечно, собакены тоже пустились с увлечением орать – помимо служебного рвения для них это была и развлекуха. Видимо, подолгу находиться в клетках невелико счастье, ну так почему бы и на пришлого не гавкнуть.

Я чуть сбавил шаг, напряженно вглядываясь в обстановку. Три крайних вольера. Саша с Колей деловито возятся у двух, а третий, самый крайний…

И здесь у меня захватило дух.

Да неужто?! Неужели и у собак бывает это?

Я оторопел настолько, что застыл на месте. Саша полуобернулся:

– Эй, Борька! Чего встал? Давай, вон твоя порция!

– Да, – я расколдовался. – Иду.

Крупный «восточноевропеец» в крайнем вольере был точной копией моего Сента. Ну прямо брат-близнец! Только родившийся по прихоти судьбы на сорок лет раньше. И мало того, смотрел он на меня спокойно, но настороженно, словно узнавал и не узнавал, словно за повседневной оболочкой бытия угадывал нечто такое, что недоступно никому, кроме него…

Дверца вольера была заперта на задвижку. Я отомкнул ее, вошел:

– Гром, – окликнул вполголоса.

Пес как бы застыл, неотрывно глядя на меня.

– Гром, – повторил я ласковее.

Он почти неслышно проворчал, но я расслышал.

– Борька! – уже нетерпеливее крикнул Саша. – Да забирай ты свое!

– Сейчас, – невнимательно отозвался я.

Подсел к Грому. Он не отодвинулся, но заметно напрягся. И продолжал ворчать не то, чтобы враждебно, но как бы предупреждающе. Примерно так:

«Странный человек, похожий и непохожий на моего хозяина! Я еще не понял, кто ты. Но на всякий случай сообщаю заранее: я готов ко всему. И дам отпор, даже не сомневайся».

Меня так и разбирало сказать: Сент, это я! Ты вернулся? Не узнаешь меня?.. До слез.

Но я понимал, что передо мной Гром. Единственное существо на свете, разгадавшее мою тайну. По крайней мере, заподозрившее нечто.

– Гром, дружище, – я погладил его по голове и загривку, ощутив теплую густоту шерсти, и то, как он успокоился. Собаки безошибочно распознают прикосновения, для них это понятнее, чем для нас взгляды и слова для нас.

– Это я. Не сомневайся. Это я. Твой друг.

Я говорил это совсем тихо, но Коля как-то ухитрился услыхать.