Солдаты

– - Камушкин.

– - Камушкин? Комсорг разведроты? Когда ранен?

– - Два часа тому назад. Возвращался с задания, и вот...

Полковник взглянул на циферблат: стрелки показывали два часа ночи.

– - Состояние?

– - Опасное.

– - Сейчас буду.

Вася Камушкин родился в ту студеную зиму, когда молодая Советская

республика прощалась со своим вождем -- Владимиром Ильичем Лениным. Если бы

мальчик, качавшийся под бревенчатым потолком в своей зыбке, мог тогда

глядеть, то увидел бы в родной своей хате много взрослых людей -- мужчин и

женщин. Они непрерывно приходили и уходили. Дверь не переставая хлопала,

холодный пар врывался в дом. Печальная мать кутала Васю в теплые одеяльца,

боялась простудить. Люди говорили тихо, будто совершая какое-то таинство.

Многие из них всхлипывали не стесняясь. А мальчик безмятежно дремал на руках

матери, взявшей его из зыбки покормить, и не знал, что с молоком ее он как

бы уже впитывал в себя все то, что завещал человек, смерть которого

оплакивал весь мир в ту лютую и трагическую январскую стужу. Мать прижимала

Васю к своей груди. Спи, малютка! Пусть великое горе не касается твоего

крохотного сердца. Вырастешь -- все поймешь и узнаешь, а в лихие годы

окрепшими руками поднимешь знамя с образом Ленина и понесешь его сквозь

огонь вперед, по родной стране и далеко за ее рубежи. А пока спи...

Вася рос вместе со своей юной республикой. Он помнит, как его старшая

сестра, Ленушка, прочла ему рассказ о Володе Ульянове, мальчике, которому

суждено было стать вождем всего человечества. Вася заставлял сестру читать

этот рассказ дважды и трижды и незаметно для себя заучил его наизусть.

Однажды он вернулся с улицы и, сияющий, встал у порога. На его груди

пламенел красный галстук. И алее галстука горели Васины щеки. Ленушка,

увидев брата, радостно засмеялась, звонко крикнула:

– - Будь готов!

– - Всегда готов!

А годы шли да шли.

Вася в группе товарищей и подруг -- студентов художественного училища,

таких же юных, здоровых, жизнерадостных и, понятно, озорных,-- шел в райком

комсомола за получением комсомольского билета. В райкоме ему задали один

лишь вопрос, хотя Вася был совершенно уверен, что его будут спрашивать не

меньше часа и обязательно "зашьют". Но его только спросили:

– - Задача комсомольца?

– - Быть всегда впереди, любить Советскую родину и защищать ее до

последней капли крови!
– - звонким, срывающимся голосом ответил он и робко

посмотрел на человека в черной, военного покроя, гимнастерке. Тот встретил

его взгляд улыбкой:

– - Правильно!
– - И протянул Камушкину маленькую книжечку.

Вася взял ее, прочел: "Всесоюзный Ленинский Коммунистический Союз

Молодежи", затем мысленно сократил слова, соединил начальные буквы этих слов

вместе, получилось: "ВЛКСМ". Долго смотрел на ленинский силуэт, чувствуя,

как сердце буйно гонит по жилам молодую горячую кровь. Силуэт оживал, перед

встревоженным волнением взором парня вставал ленинский образ и слышались

слова:

"Будь готов!"

И сердце отвечало:

"Всегда готов!"

Впрочем, Вася был уже не пионером, а комсомольцем.

– - Ленушка!

Сестра обняла брата и поцеловала.

А на другой день, с походными сумками за плечами, он и Ленушка снова

шли в райком комсомола, чтобы прямо оттуда отправиться на фронт.

Вслед за ними прибежала мать.

– - Вася, сынок мой!.. Ты еще так молод!..

В ответ она увидела упрямую складку меж красиво взлетавших над ясными

спокойными глазами бровей сына, решимость на его веснушчатом лице.

– - Мама, я -- комсомолец.

И сразу поняла старая женщина, что этим сказано все и что уже нельзя

остановить его. С вокзала уходила печальная и гордая. А из красных товарных

вагонов неслось:

Уходили, расставались,

Покидая тихий край.

"Ты мне что-нибудь, родная,

На прощанье пожелай..."

Мать остановилась, подняла голову. Ветер колыхал седые ее волосы.

Прошептала, глотая слезы:

– - Береги себя, сынок!.. Благословляю вас!..

А осенью 1941 года уже дважды раненный и все-таки не покинувший поля

боя комсорг Камушкин услышал и другое благословение:

"Пусть осенит вас победоносное знамя великого Ленина!"

В тот день немцы еще трижды пытались прорваться через наши рубежи, но

так и не смогли. Вечером комиссар полка лично обходил все окопы и благодарил

героев. Он особенно долго тряс руку комсорга третьей роты Васи Камушкина.

Потом, пристально взглянув в смелые открытые глаза, в веснушчатое лицо

парня, спросил:

– - Какого года рождения?

– - Двадцать четвертого,-- ответил Вася и увидел, как лицо комиссара

вдруг оживилось.

– - В тот год, значит, когда я вступил в партию... по ленинскому

призыву,-- задумчиво произнес он и неожиданно попросил:

– - Дайте ваш комсомольский билет.

Камушкин подал.

Комиссар, а вслед за ним и Вася долго вглядывались в силуэт Ленина, и

каждый вспоминал свое: Камушкин -- тот день, когда его принимали в комсомол,

а маленький большеголовый комиссар... Что же вспоминал он? И почему

потемнело его такое спокойное до этой минуты и светлое лицо? Может быть,

перед ним встала далекая студеная и скорбная зима, когда над всей страной

плыли звуки траурных мелодий и током высочайшего напряжения проходили через

людские сердца.