Соленое лето
Шрифт:
Мишка выругался.
– Дарь, сходи к Ваське сама, не могу я такое ему говорить, - попросила Марина.
– Я пойду, да…
До дома Васи Даша все думала, что сказать ему, и, поднявшись уже на крыльцо и увидев замок на двери, облегченно вздохнула. Она села на крыльце, решив ждать Васю здесь.
Увидев у себя на крыльце Дарью, Вася остановился за калиткой и попытался
– Чего ты? Мишка че чудит? – спросил он, садясь напротив Дарьи.
– Не, Вась… Сегодня ночью Ира умерла…
– Да ты че? – Вася опустил голову и, помолчав, хрипло проговорил, - Ну вот оно и разрешилось… Со мной пойдешь?
– Пойду. У Мишки мотоцикл возьмем, давай.
– Давай…
* * *
Дарья никогда не была в доме Ирины и Василия, и сейчас он произвел на неё тягостное впечатление. Глядя на царящий в нем беспорядок, она думала о том, что, вероятно, при Васе здесь все было по-другому, Ирина тогда не пила и следила за своим жилищем. И сама собой напрашивалась мысль о том, что в этом беспорядке была значительная доля Васиной вины…
Дом этот достался Ирине от бабки по отцу, которого она никогда не знала. На внутреннем убранстве этого дома так и осталась печать прошлого – старинные лавки, некрашеный пол, не оклеенные стены, огромные угловатые шкафы, пузатый комод…
Даша еще с крыльца увидела в приоткрытую дверь заваленный каким-то хламом коридор и невероятно грязный пол. Они с Васей прошли на кухню, открыв тяжелую дверь, обитую дерматином, теперь уже порядком изодранным, и замерли у порога.
Кухня не сильно отличалась от коридора своим внешним видом. Разница была лишь в том, что значительное пространство пустовало, здесь не было почти никакой мебели, кроме, умывальника, печки, двух столов и лавок. За столом сидела высокая женщина – мать Ирины.
Вася не был здесь почти год, и сейчас сердце его похолодело от увиденной картины. Только сейчас он понял, что с его уходом из семьи, ушел и сам дом, и Ире не осталось после его ухода ничего – ни надежды, ни радости. Только слезы, которыми здесь все было пропитано.
Ему вдруг отчетливо, так, как будто это было вчера, вспомнился тот вечер, когда он уходил к Наталье…
Вспомнилось, как она упала к его ногам:
– Не уходи! Сына хотя бы пожалей! Слышишь, слышишь, Вась! Сына пожалей! Прошу тебя! Я не смогу без тебя!
А он молчал, как будто не слышал ее…
– Не уходи! – просила Ира, заглядывая Васе в глаза.
– Я не буду с тобой жить, – вспомнил свои слова Вася, и почувствовал, как тяжело стало дышать…
– А! – подала, наконец, голос мать Ирины, медленно поднимаясь из-за стола. – Объявился!
– Ну, здравствуй, тетка Вера,- хмуро проговорил Вася.
– Да я тя знать не хочу! Ублюдок!- тетка Вера была уже пьяна, поэтому вынуждена была опереться на стол. – Ноги, вытер, падла! Об Ирку, как о тряпку! Сволочь! – свои слова она обильно подкрепляла матом.
Вася молчал, он был готов к такому приему.
– Что, зенки опускаешь? Кто мне дочку вернет? Ты – сволочь – ее убил! Ты! Она не пила-то! А как плакала она, бедная, как убивалася! Ты пойди, глянь! Вся стенка исцарапана – так она ногти до крови стерла! Ей же двадцать лет было, паразит!
Даша вздрогнула. Она вспомнила, какой видела Ирину совсем недавно… Тогда она дала бы ей лет тридцать…
– Ну, наглый… - всхлипывала тетка Вера.- Ты ж сына год не видел! Да нужон ли тебе сын-то?- тут она махнула рукой в сторону печки и, упав на лавку, зарыдала.
Вася и Даша повернули головы туда, куда показала рукой тетя Вера. Там, у печки, на корточках сидел мальчик и смотрел на них исподлобья.
Даша услышала, как тяжело задышал Вася. Она медленно подошла к мальчику, который, не отрываясь, смотрел на своего отца, и села перед ним на корточки. Только тогда мальчик перевел на нее взгляд.
– Как тебя зовут? – спросила Даша.
Мальчик молчал. Дашу удивило, что он не обращает никакого внимания на рыдающую бабку.
– Андрей? – снова спросила она.
Не последовало никакой реакции.
– Сколько тебе лет? – упрямо продолжала Даша.
Мальчик показал четыре грязных пальчика. Даша облегченно вздохнула, ей уже начало казаться, что он вообще ничего не слышит.
– А меня Даша зовут…
– А у меня есть собака… - не выговаривая половины букв, сказал, наконец, Андрей.
– Где?
– Там.