Соленый клочок суши

Они браво маршировали по причалу. Подошли к инфилду, старший сделал шаг вперед.

– Я – Христофор Колумб, Адмирал Океанов, слуга Фердинанда и Изабеллы, короля и королевы Испании. Мы пришли поиграть в бейсбол.

– Бейсбол – не испанская игра! – заорал с базы Икс-Ней. – Вы убиваете быков ради забавы! Бейсбол – повстанческая игра!

Толпа одобрительно заревела.

– Это мы еще посмотрим, – бросил Колумб.

Неожиданно появился священник и вручил Колумбу деревянную биту в два раза больше тех, что были у его команды. Колумб припал на колено, опустив голову, склонился над гигантской битой с надписью «Луисвилльская дубина», перекрестился и прошептал молитву. Поднявшись, он направился к основной базе.

– Играем! – крикнул судья.

– Извините меня, падре, – сказал Колумб, проходя мимо священника, – но Адмирал Океанов на базе. Давай-ка посмотрим, что у вас, serpenteria. [80]

80

Зд.: змеиный рассадник (исп.).

– Мы будем играть с тобой за нашу страну! – заорал Эль Коэте со своей насыпи.

Колумб несколько раз ударил здоровенной битой о землю, сделал пару пробных замахов, сплюнул и сказал:

– Идет.

– Vayamos, [81] Эль Коэте! – заголосил весь малолетний инфилд в унисон.

– Эль Кр-э-те! – вторили рыбаки и остальная толпа с берега.

81

Давай! (исп.)

Рыба начала выпрыгивать из моря, неслышно скандируя ртом.

Эль Коэте готовился к броску. Он плотно натянул бейсболку на свой чисто выбритый череп, сделал гигантский вдох и начал выполнять виндап. Его тело свернулось в катапульту, способную запустить мяч со скоростью более ста миль в час в направлении Адмирала Океанов. Подняв ногу к небу и вытянув длинную левую руку за спиной, он бросил последний взгляд на Колумба. Тот стоял на базе в полной готовности.

Спектакль удался: никто из участников игры не рассчитывал, что мяч полетит так медленно. Эль Коэте смотрел на адмирала. Тот старательно искал мяч, который никак не прилетал. Колумб принял стойку, сделал мощный замах, но махнул гигантской битой прежде, чем мяч добрался до базы.

Толпа обезумела.

– Я мог бы приказать инквизиторам сжечь тебя на костре! – закричал Колумб Эль Крэте.

– А в какой лиге они играют? – заорал в ответ Эль Коэте, готовясь к следующему броску.

– Второй страйк, – крикнул судья.

– Аутсайд, – запротестовал Колумб.

– Может быть, – согласился судья.

Бейсболисту известна только одна единица времени. Обычные часы здесь не применимы. Время для бейсболиста исчисляется ни днями, ни минутами или секундами. Оно измеряется иннингами, мячами и страйками. Колумб мог думать, что сейчас 1492 год, но для Эль Крэте шла вторая половина девятого иннинга, ранчеры на второй и третьей, два аута, ни одной подачи мимо страйк-зоны и два страйка.

Сидящие на берегу и в лодках начали скандировать знакомую четырехсложную фразу, звеневшую на стадионах по всему острову последние двенадцать лет:

– Эль-ко-э-те! Эль-ко-э-те!

Вилья начал выполнять виндап. Мяч прорезал в небе дыру и ринулся к базе, оставляя за собой след, словно комета.

Колумб крепко сжимал гигантскую биту и начал отсчет: «Раз, два…»

– Три! – объявил голос в моем ухе.

– Подождите! Игра еще не закончилась. Они ведь играют за независимость Кубы от Испании и… – пробормотал я.

– Миста Марс, сейчас три утра, вы на «Лукреции». Пора к охраннику, осветить канал. У вас плохой сон.

Я узнал голос Соломона. Постепенно мои глаза привыкли к мраку каюты.

– Нет, Соломон, это был хороший сон. Но игра не закончилась.

– Она всегда не заканчивается, – сказал Соломон. – За работу!

18. Прыгни – и сеть натянется

Стряхнув остатки сна, я оделся и через минуту уже был готов. Положил свою счастливую раковину в карман и вышел из каюты. Соломон уже приготовил шлюпку, и мы в полной тишине отправились на берег.

Вчерашний ветер утих, ночное небо стало кристально чистым, в воде отражались звезды.

Я чувствовал себя так, словно мы замышляли предрассветное нападение на ничего не подозревающего врага. В некотором смысле так оно и было. Наша миссия заключалась в том, чтобы высадиться на берег, захватить врасплох спящую армию из одного человека, втереть ему очки и заставить сделать то, чего он никоим образом делать не должен.

Несмотря на крепкий бодрящий кофе в моем желудке, я все еще думал о своем сне и неизвестном исходе игры. Клеопатра казалась довольной и тихонько напевала себе под нос. Теперь-то я знал, что это была за мелодия – Карлос Гардель. Соломон вывел шлюпку на мелководье, мы выгрузились и полезли на утес.

Я и вправду ожидал увидеть, как Колумб и Эль Коэте заканчивают игру. Но когда мы поднялись на вершину, нашему взору предстали лишь тенистые, безлюдные руины Тулума. У линии прибоя в шлюпке стоял Соломон, и я знаком дал ему понять, что у нас все в порядке – пока в порядке. По дороге в сторожку Клеопатра нарушила утреннюю тишину, и я услышал подробный репортаж об игре: «Индустриалес» выиграли у своих ненавистных соперников из Сантьяго – 9–0. Эль Коэте подал три «сухих» мяча. Я рассказал ей о своем сне.

– О, этот сон снится мне все время, – заметила она.

– И кто выиграет? – спросил я.

– Если не ошибаюсь, я об этом узнала, когда мне стукнуло девяносто три.

– Отлично.

В зарослях мангровых деревьев и пальм висел утренний туман. Мы шарили лучами фонариков по руинам и медленно, однако неуклонно приближались к сторожке у главных ворот.

Клеопатра шла позади. Интересно, думал я, чего мне будет стоить выиграть это пари. Мне потребуются деньги, а их у меня нет.

Вчерашний день уже казался древней историей. Я нырнул в океан, чтобы смыть с себя грязь, напрочь позабыв о деньгах в кармане, на которые собирался кутнуть в городе. Только переодевшись в гостевой каюте на борту «Лукреции», я обнаружил пропажу мокрой пачки двадцатидолларовых банкнот. Я перерыл свою грязную одежду и рыбацкий мешок в поисках пяти сотен баксов – они пригодились бы мне, очутись я в Канкуне. Наверное, пока я мирно похрапывал, смешав дурь с пивом, какой-то пляжный оборванец положил на меня глаз и сорвал джек-пот. У меня осталось только пятьдесят долларов, которые я всегда ношу в бумажнике. Маловато, конечно. Ради такой мелочи Гектор вряд ли согласится начать свой день до рассвета. Надо придумать что-то еще.