Солис

– Пап, ну ты-то чего? – я непроизвольно потянулась кончиками пальцев к нему.

– Дядь Серёж, опасность миновала, показатели Миры улучшаются буквально на глазах. Она говорит. Кнопка, помнишь, что произошло?

– Ани? – спросила я с надеждой, хотя уже прекрасно всё знала.

Стас отрицательно покачал головой. В груди больно кольнуло. Артём встрепенулся и взял меня за руку. Боль стихла. Я сжала его ладонь крепче.

– Где Влад? – задала я следующий тревоживший меня вопрос, по очереди переводя взгляд с мамы на папу.

– Он пока не в форме. Вчера были похороны, – ответил папа.

Из моих глаз брызнули слёзы. Артём тут же стёр их кончиками пальцев и продолжил нежно гладить меня по руке.

– Так, в палате слишком много народу! Это уже ни в какие ворота! – громко сказал Стас. – Мире нужен отдых!

– Можно мы с Тёмой поговорим минутку наедине? – попросила я, крепко вцепившись в ладонь целителя.

Стас окинул гневным взглядом Артёма и нехотя кивнул. Папа крепко обнял трогательно шмыгающую носом маму и увлёк за собой к выходу из палаты.

Когда все ушли, несколько секунд рассматривала вдруг ставшее таким родным и знакомым лицо Тёмы. Я поспешно взвешивала все возможные варианты развития дальнейших событий. Эгоизм в итоге победил: в дозоре без целителя не обойтись, значит, и сейчас мне нужна его помощь. Медленно вдохнула полные лёгкие воздуха, попыталась унять волнение, успокоить бешеный пульс. Сконцентрировалась на кончиках пальцев, направила в них всю силу, весь поток, что был мне доступен, притянула Артёма за руку к себе, так чтобы он низко склонился. Коснулась его груди, отдавая вспыхнувшую искорку, затем тихо прошептала:

– Фортис, мне нужна твоя помощь! Вспомни меня, Фор, пожалуйста!

Парень застыл, словно парализованный, но искорка уже успела коснуться его души. Едва заметный светлый блик отдал целителю все мои воспоминания: дозор, наша последняя битва, его ранение, я, ставшая щитом. Тысячи лет в одном прикосновении.

– Ты мне нужен, Фор, пожалуйста, вспомни! – взмолилась я, всё ещё крепко цеплялась за него.

Артём встрепенулся резко, будто мои ладони били током и испуганно отскочил. Затем, схватившись за голову, отошёл к окну и вовсе отвернулся от меня. Дышал так часто, точно боялся, что кислород вот-вот закончится.

– Фор… – тихо прошептала я и попыталась приподняться, чтобы быть к нему ближе.

Тёма медленно повернулся лицом ко мне, в его глазах стояли слёзы. Воспоминания открывают раны. Это больно. Прости меня, Фортис.

– Солнце. Сол. Солис… – произнёс, будто пробуя на вкус, и в ту же секунду подлетел ко мне, обнял так крепко, что стало трудно дышать от боли, а больничные мониторы начали вопить как сумасшедшие.

Испуганный целитель быстро отпустил меня, и звуки стихли.

– Привет, Фор! – улыбнулась я и не сдержала слёз.

– Привет, Солис. Я тебя и тут нашёл! – произнёс Артём, укладывая меня обратно на больничную койку.

Он поправил тонкую подушечку под моей головой, натянул повыше колючее одеяло.

В палату влетел перепуганный Стас:

– Мира? – он резко остановился в удивлении, ведь я была в сознании. – На сестринский пульт пришёл сигнал кардиомонитора, – пояснил своё неожиданное появление запыхавшийся братик.

Стас выругался тихо и, убедившись, что со мной всё в порядке, облегчённо выдохнул:

– Почему этот ещё здесь? Прошу вас покинуть палату!

Артём безропотно подчинился, кивнул, осторожно наклонился и легонько поцеловал меня, едва касаясь лба:

– Я буду рядом! – и шёпотом добавил: – Чувствую тебя, Солис!

Фор ушёл, тихонько прикрыв дверь. В палате остались только я и Стас.

– Станислав Андреевич, вы что-то хотели? – прервала затянувшуюся тишину я.

– Кнопка, перестань! – он подошёл, сел на стул, стоящий рядом, и взял меня за руку. – Не гони меня, пожалуйста.

По моей руке, в том самом месте, где он аккуратно касался, табунами носились миллионы мурашек.

– Уходи, прошу! – каждое слово мне давалось с невыносимой болью, как же тяжело отрывать свою душу от него.

– Мира, я… – Стас запнулся. – Мы тебя едва не потеряли. Ани погибла мгновенно. А ты билась. Ты боец, Мира. Славный Рыцарь.

Я отвернулась и зажмурилась крепко, потому что не могла сопротивляться шоколадной бездне его глаз, потому что его голос крушил все стены, что я выстраивала год за годом. Как мне его не хватало. Как тосковала я по нему. Мне пришлось почти умереть, чтобы он был рядом, чтобы он хотя бы немного любил меня.

– Кнопка, не плачь! Всё позади, ты теперь со всем справишься!

Отрицательно покачала головой. Как только я окрепну, точнее, как только окрепнет Солис, то вернусь в Коридор. Земное тело травмировано так, что меня не удержит. Это просто временная оболочка. Футляр для раненого воина. Люди слабые. Тут же проснулся внутренний голос:

«А как же мама и папа? Как они это переживут?»

– Когда я смогу вернуться домой? – спросила сухо.

– Сначала полное обследование. Чудо, что ты сейчас разговариваешь, после такой серьёзной травмы головы. Мира, наберись терпения. Спешить сейчас нельзя. Твой лечащий врач Фёдор Степанович Богданов, наш заведующий отделением. Он тебя и оперировал. Меня не пустили… – Стас резко замолчал, морщась, будто от боли, а потом продолжил. – У тебя сломаны обе ноги, но это пустяки.

Я непроизвольно, сама того не желая, всматривалась в его черты, подмечая малейшие изменения: под глазами тёмные круги, щетина минимум трёхдневная, лицо осунувшееся, на висках седые искорки волос. Седина в тридцать три года. Откуда?

– Стас, тебе нужно отдохнуть, сколько ты уже в больнице? – чуть мягче сказала я. – Со мной всё будет хорошо. У тебя своя жизнь. Возвращайся домой.

Он устало ухмыльнулся, словно я сказала что-то обидное.

– Ты теперь совсем не хочешь меня видеть? – неожиданно зло спросил он.

Моё сердце сжалось:

«Я хочу видеть только тебя, чувствовать тебя рядом, быть частью твоей жизни! Только нет у меня больше этой самой жизни, Мира всего лишь остаточная реакция, сбой пробуждения!»

Но вслух, нацепив маску безразличия, словно утомлённая бессмысленной беседой, я произнесла:

– Попроси, пожалуйста, чтобы Артёма пускали ко мне.

Затем наигранно неторопливо отвернулась к окну.

– Жениха твоего? – уточнил Стас, вскакивая со стула так резко, что чуть не опрокинул его.